Максим Кононенко: Люди у ног

Да, понимаю, вы ждете долгожданного признания в том, что и меня Эдуард Вениаминович Лимонов КОЕ-ЧЕМУ научил. Ведь, по всеобщему мнению, я постоянно делаю ЭТО, причем умею это делать ХОРОШО.

Однако хороший Учитель тем и отличается от плохого, что он дает каждому из своих учеников именно то, что конкретному ученику надо. Кто-то учится без стеснения сосать мужской член. Кто-то – захватывать приемную администрации президента. А кто-то, и я понял это только сейчас, учится ничему. Прошу перечитать и понять это правильно: не «ничему не учится», а именно что «учится НИЧЕМУ».

Просто родившиеся в восьмидесятых не имеют иммунитета от большевизма

Дело в том, что я никогда в жизни не читал книг Эдуарда Лимонова. Ни одной. Хотя и знал о его существовании задолго до его возвращения из эмиграции. Сначала как-то не получалось, а потом уже и не хотелось. Без надобности как-то было.

Зато я точно помню, что считал Лимонова полным придурком, поскольку он по возвращении в Россию объявил какую-то, прости Господи, «большевистскую» (!) партию, да еще и втянул туда (как мне казалось) абсолютного, с моей точки зрения, гения Сергея Курехина.

Вот этот вот чудовищный диссонанс «большевики плюс Курехин» как-то быстро сделал Лимонова психом в моих восторженно открытых (как у Маши Бароновой) глазах. И, как показало дальнейшее, я вовсе не ошибался.

Потому что всё, что делали нацболы за всю свою историю, было совершеннейшим идиотизмом. Все эти бункеры, символика, шизофреническая газета, телки, телки, телки, пахнущие дымом и пылью хмурые парни, садящиеся в тюрьму за невероятно глупые и никому не нужные акции, – вот это всё. Всё это могли делать только полные придурки, учителем которых был Самый Полный Придурок.

И вот теперь, прочитав письмо Маши Бароновой, я вдруг понял, в чем разница между родившимися в семидесятых и родившимися в восьмидесятых.

Раньше я думал, что всё дело в возрасте. В нём тоже, конечно, но и не только.

Просто родившиеся в восьмидесятых не имеют иммунитета от большевизма. Они не учили торжественного обещания пионера и списка орденов комсомола с годами вручения. Они просто не понимают, что бункер – это ужасно. Что эстетика нацболов отвратительна. Что вообще всё хотя бы частично военизированное на вид – это чудовищно. Хиппи в камуфляже и берцах – это хуже, чем гей-парад. И захват административного кабинета с дымовыми шашками и простыней из окна – это такая пошлятина, что о ней даже говорить стыдно. «Не забудем, не простим...» Тьфу!

А для тех, кто в год рождения Маши Бароновой уже был пионером, всё это было вполне очевидно. И я никак не могу представить себе человека, который после комсомольского собрания отправился бы в какой-нибудь бункер на другое комсомольское собрание.

Эта разница фундаментальна. Именно поэтому Лимонов как Учитель научил людей вокруг себя противоположно разным вещам. Для Курехина весь этот проект был чистым искусством. Для меня и моего круга общения начала девяностых он был одним из высших проявлений идиотии (наряду с торговавшими антисемитской литературой возле музея Ленина бабушками). А для тех, кто никогда не сдавал ленинского зачета (интересно, кто-нибудь из них знает вообще, что это?), он стал захватывающей романтической игрой. Те, кто не успел поиграть в игру «Зарница» при Советах, стали играть в нее после Советов.

И лично я ничего хорошего в этом не вижу. Поскольку я и подобные мне, кого Лимонов научил НИЧЕМУ, уже не пассионарны. А те, кто, подобно Кашину и Бароновой, считает Лимонова Пастырем, – они, к сожалению, на пике пассионарности.

Конечно, их тоже по большей части исправят семья, дети и возраст. Но не всех и не до конца.

«Нам выпала великая честь жить в перемену времен», – сказал Борис Борисович Гребенщиков. И это действительно захватывающе интересно – до сих пор, через двадцать с лишним лет после слома, осознавать, что этот слом принес в общество. Как он причудливо сместил и перемешал судьбы людей с довольно смешной разницей в возрасте – всего в десять лет.

А также роль тех, кто под шум этого ледохода элегантно разводил наивных homo soveticus как лохов.

Конечно, сейчас Эдуард Вениаминович переменился. Его риторика стала правоконсервативной, от его большевизма нет и следа, да и вместо бункера он теперь предпочитает трахать агентш ФСБ на оперативных квартирах.

Но каким бы мудрым старцем он ни казался сейчас на фоне Болотной, каким бы непобежденным Че Геварой он ни казался Кашину и Бароновой – ничто не снимет с него ответственности за то, кого и чему он смог научить.

Нет, лично я счастлив, что Лимонов, будучи в моих глазах полным придурком, научил меня НИЧЕМУ. Я рад, что в силу обстоятельств не смог очароваться его романами, которые, как говорят, неплохи.

Однако то «поколение отличных молодых людей», которое, по словам Маши Бароновой, лежит сейчас у ног Эдуарда Лимонова, – на его совести.

И у него еще есть шанс вправить этим идиотам мозги.