Михаил Бударагин: Нарушая конвенции

1

Студентов принято критиковать. За лень, за непонимание своего высокого предназначения, за то, куда катится молодежь. Я не так давно получил пространный текст о том, куда она все же катится, написанный – совершенно старческими интонациями – студенткой одного из столичных вузов. Мол, хватит это терпеть, все пропало, шеф.

Тот факт, что «молодежь пошла не та», отмечал еще древнегреческий комедиограф Аристофан

Мне же думается, что пропало не все.

Во-первых, тот факт, что «молодежь пошла не та», отмечал еще древнегреческий комедиограф Аристофан: с тех самых пор с юношеством какие-то проблемы, но цивилизация, надо же, придумала летать в Космос и прививку от оспы, построила города и отодвинула человека от выживания на грани почти неминуемого голода (прочтите для порядка Фернанда Броделя – до 19-го века любой неурожай означал смерть сотен тысяч, среди которых могли оказаться и вы, дорогой сытый, благодаря последним достижениям прогресса, читатель).

Во-вторых, любой жизненный сюжет о том, какие студенты отвратительные, стоит для начала перепроверить.

Вот, например, душераздирающая история о диктанте в МГУ, которая была опубликована в МК в 2009-м и перепечатывается ровно раз в год как новая. Только интонации «все пропало, шеф» остаются теми же. Пять лет скоро, те самые студенты, которые писали диктант, выпустятся, а история все ходит и ходит по Сети. Словно это случилось вчера. Взрослые люди, критикующие молодежь за то и за это, перепечатывают рассказ, не включая мозг.

И, наконец, в-третьих, не знаю о математических и естественных специальностях, но мне на гуманитарном поприще попадаются студенты более чем адекватные, умные, интересующиеся, спорящие. Я задаю им эссе на довольно сложные темы (например, прошу описать финал рассказа Чехова «В овраге» глазами Аксиньи, главного отрицательного персонажа, безусловной злодейки) и зачитываюсь работами, которые мне присылают. Все это негде скачать (темы я меняю – русская литература так велика и богата, что у меня на десять лет вперед есть о чем спросить), нужно прочесть «В овраге», увидеть Аксинью, понять ее, посмотреть на мир ее глазами.

И читают, понимают, видят, становятся. И получается очень интересно и безо всякого нытья о том, что кто-то там недотягивает, видите ли. И нет ничего страшного в покушении на чеховский текст. Антон Павлович был умный, он бы все понял. Не зря же у него появляется там Аксинья, не для того чтобы пропасть, похороненной под грудами одинаковых сочинений о том, какая она плохая.

Плохая, разве ж в этом дело?

2

Дело в том, что и плохой нам сгодится, и всякий сгодится.

Не сгодится только одно. Учебники. Считается почему-то, что если они одобрены Минобром, это автоматически что-то гарантирует. Адекватность времени, например.

Возможно, теорема Лагранжа или название костей таза никак от времени не портятся, но история, литература, социология требуют актуализации всегда. Более того, учебники по гуманитарным специальностям – всегда и обязательно – только подспорье, без которого можно и обойтись.

Я веду социологию журналистики, непростой предмет о том, как общество влияет на СМИ, а СМИ – на общество, и читаю официальный учебник только для того, чтобы показать, насколько все-таки бессмысленными могут быть слова.

Вот моя любимая цитата, которую я всегда привожу в пример:

«Структурировать социожурналистику непросто, поскольку все ее компоненты нераздельно (и каждый раз оригинально) сливаются в сознании и поведении сотрудников СМИ, которые владеют ее «секретами». Собственно, в этом слиянии и заключается суть дела. Перед нами должна предстать определенная культура труда, но только понятая не упрощенно, как совокупность технических приемов, а диалектически сложно – как многоуровневое образование, имеющее теоретико-мировоззренческий базис, прочно стоящий на нем «этаж» профессиональных установок и осознания своего назначения, далее – уровень методики познания и, наконец, видимую для мира форму предъявления себя – публикуемые произведения».

О чем здесь говорится? Что за нераздельно и оригинально? Причем здесь «теоретико-мировоззренческий базис»? Зачем «сливаются в сознании»? В моем сознании сливаются? Нераздельно и оригинально? Да побойтесь Бога, что вы знаете о моем сознании?

Решительно не ясно, что они знают. И весь учебник – таков. Ни одного живого слова, сплошные наукообразные рассуждения о пользе журналистской работы. Стоило ли вообще предмет городить? Разумеется, никакой попытки понять, что такое общество, в книге тоже нет. Общество, общество, общество, из страницы в страницу. Какой-то идеальный конструкт, какие-то несуществующие люди, которые должны (в реальности – нет, не должны, надо еще зацепить, но такая мелочь теоретикам совершенно не интересна) читать несуществующие тексты несуществующих ответственных журналистов.

Общество вообще-то меняется довольно быстро. Никакого даже приблизительного понимания этого нет.

Да, написала мне одна знакомая, учившаяся по этому каноническому учебнику: «Учили как китайский – зазубрить-рассказать-забыть».

Ничуть почему-то не сомневался. Что еще можно сделать с этими нераздельно сливающимися в сознании компонентами? Зазубрить, ответить и забыть, совершенно логично ведь.

Студенты, говорите, плохие? Да они еще и людьми умудряются выйти после этого-то беспросветного мрака. Не чудо ли?

3

И, мне думается, стоит научиться нарушать конвенции. На каждое предположение о том, что студенты плохие, стоит спрашивать, а как вы их учите? Вы случайно не цитируете ли учебник? Не бубните ли какую-нибудь наукообразную ересь? Не задаете ли «реферат», который в клик качается из Сети, чтобы никогда его не прочесть?

Стоит спрашивать и об учебниках.

Просто вставать и спрашивать, без обид, как у взрослых: скажите, а вот что значит «в сознании»? Это как? А точно «сливаются», вы уверены? А зачем это написано? А, может быть, вы сдадите этот учебник на переработку и расскажете нам, как это вдруг статья 2009 года появляется как новенькая в 2013-м (погодите, еще и в 2014-м снова опубликуют и будут качать головой) и что нам с этим делать?

Вопрос нетривиальный, и в учебнике, где описана сферическая, как конь в пальто, журналистика, работающая в условных редакциях для придуманного общества, нет не то что ответа, но и проблемы-то такой не бывает.

Она бывает.

А еще бывает, что я прочел тридцать три исследования про романы «Ожог» и «Остров Крым», добротные, не украденные диссертации, серьезные учебники, и не понял главного.

Я узнал о содержании текстов, погрузился в мир коннотаций, гомогенных структур и порадовался умению кандидатов и докторов говорить на птичьем языке постструктурализма.

Я только главного не понял. Зачем я должен эти тексты прочесть? Что мне с этого? Я должен прочесть, потому что «у нас такая программа»? Подавитесь своей программой, мне смысл нужен. Расскажите мне про «Ожог» так, чтобы меня обожгло. Не умеете? До свидания, разговор окончен.

Давайте нарушать конвенции и спрашивать: «Зачем?» А то сколько уж можно, право слово.