Михаил Соломатин: Хорошие законы

«Единая Россия» намерена внести в Уголовный кодекс изменения, которые позволят выдвигать обвинения в разжигании ненависти по религиозному признаку организаторам премии «Серебряная калоша», наградивших патриарха Кирилла «за непорочное исчезновение часов». «Серебряная калоша», которая была вручена патриарху, – это чистой воды 282-я, здесь надо ужесточать наказание, – заявил депутат Госдумы Алексей Журавлев. – Пускай думают, что они делают. В очередной раз патриарх подвергся нападкам именно из-за своей патриотической позиции».

Закон должен всегда находиться «над схваткой», он ни в коем случае не должен становиться орудием какой-то политической силы

Еще пару лет назад я уверенно говорил, что в России хорошие законы, и беда лишь в том, что они не исполняются. Сейчас законотворчество начинает все больше ориентироваться на политическую повестку. Этот процесс оказался столь увлекательным и перспективным, что российское законодательство очень скоро может полностью поменять свою пока все еще недопустимо демократическую физиономию.

Казалось бы, закон для того и нужен, чтобы обслуживать текущие нужды государства и общества, но это не совсем так. Автомобиль, на первый взгляд, тоже нужен исключительно для того, чтобы везти нас из пункта А в пункт Б, однако если бы золотая рыбка создала для нас транспортное средство, полностью удовлетворяющее этому условию, мы бы через несколько секунд с ужасом вспомнили про отсутствующие руль и тормоза. Правовая система, как и автомобиль, обладает своей внутренней логикой. Суть закона не в том, чтобы обслуживать наши желания, а чтобы пресекать опасные действия, опасность которых видна только на расстоянии. Той или иной части общества крайне сложно здесь и сейчас предвидеть, чем откликнется ее сегодняшняя инициатива. Поэтому закон должен всегда находиться «над схваткой», он ни в коем случае не должен становиться орудием какой-то политической силы.

Надо признать, что отечественное законодательство никогда не могло до конца побороть свою политическую ангажированность. Неслучайно наши конституции называются «сталинской», «брежневской» и «ельцинской». Однако «нулевые» были отмечены резкой активизацией законотворчества, и солидная, прогрессивная правовая база должна была стать хорошим фундаментом для будущего государственного строительства. Глядя из середины – конца «нулевых», даже многие оппозиционеры признавали: противоречия противоречиями, а стройка-то продолжается. Споры шли только о скорости. Опасность проглядели, и теперь трещина пошла по правовой системе государства, то есть по самому его фундаменту.

Дело в том, что изменилась сама логика законотворчества. Если закон не позволяет нам осудить то, что нам не нравится, значит надо срочно менять закон – так рассуждают теперь в Госдуме. Закон становится помехой. Люди послабее уповают на закон, а те, кто посильнее, либо быстро меняют закон, либо бьют по рукам все еще цепляющихся за букву закона несчастных. Первый пример такой логики был явлен еще в 2007 году при обсуждении проблемы третьего срока, когда вполне респектабельные политики (вплоть до тогдашнего третьего лица в государстве Сергея Миронова) недоумевали, почему нельзя изменить Конституцию, если она мешает избрать президентом Путина. Совсем недавно, непосредственно перед вступлением в силу законопроекта о выборах губернаторов, спикер чеченского парламента потребовал не ограничивать полномочия главы Чечни Рамзана Кадырова двумя сроками. Предложение нашло поддержку у Валентины Матвиенко, которая рассудила, что кроме закона есть «традиции субъекта Федерации». В конце концов, от третьего срока отказался сам Кадыров (думаю, что не без подсказки сверху), однако сам факт того, что второй подряд глава верхней палаты парламента руководствуется логикой «закон – ничто, желание – все», не может не внушать опасений.

Я уверен, что убытки вследствие такой практики многократно перевесят возможные выгоды от победы над Навальным или Собчак. Наплевательское отношение к самой сути правовой системы стало общим для всей страны – от обывателей до политиков. На днях довольно известный политтехнолог написал в своем блоге, что надо изыскать возможность оставить Pussy Riot за решеткой, даже если закон и не позволяет их осудить. С каждым днем становится все труднее объяснять, почему нельзя так делать. В правовом поле обязательно должна оставаться зона запрета. Я много раз говорил про правовой нигилизм нашего общества, но чувство вседозволенности гораздо опаснее для государства, чем для простых граждан. Если обывателя в принципе можно призвать к порядку, то кто призовет к порядку распоясавшееся государство? Что мы будем делать, когда в стране не останется никого, способного сказать «dura lex, sed lex»? В стране, граждане которой не уважают законы, надо повышать правовую грамотность, где-то разъяснять, где-то наказывать или даже карать, параллельно совершенствуя законы и правоприменение, и когда элиты объединятся вокруг этой задачи... Ну и кто всем этим будет заниматься?

Закон должен отстояться, окостенеть, затвердеть, как затвердевает бетон. Хороший закон – мертвый закон. Такой закон, который не поддастся ежеминутно меняющемуся давлению обстоятельств. Я бы вообще ввел лет на пять мораторий на принятие в России новых законов. Возникнет, правда, вопрос, что делать с депутатами. Но это уже другая тема.