Михаил Соломатин: Равнее других

Россия отказалась поддержать принятое по итогам встречи руководителей МИД стран «Большой восьмерки» совместное заявление в той части, где речь идет о сексуальных меньшинствах. Ситуация странная и, прямо скажем, неприятная. С одной стороны, можно спросить: когда Россия наконец начнет уважать права меньшинств, с другой стороны, недурно бы поинтересоваться, с чего вдруг после упоминания о том, что правами человека наделены все люди, министры G8 упомянули ЛГБТ?

Ювенальная юстиция, половое просвещение в школах, борьба за искоренение проявлений религиозности в общественных местах – все это части одной большой войны

Вот пассаж из совместного заявления, который отказалась поддержать Россия: «Министры подтвердили, что правами человека и фундаментальными свободами с рождения наделены все люди – мужчины и женщины, в том числе геи, лесбиянки, бисексуалы и трансгендеры. Во многих странах последним часто грозит смерть, насилие, преследования и дискриминация по причине сексуальной ориентации».

С точки зрения международного права ситуация просто удивительная. Можно ли представить более точную иллюстрацию к знаменитой истории о том, как на скотном дворе заповедь «All animals are equal» со временем трансформировалась в «All animals are equal, but some animals are more equal than others»!

Всеобщая декларация прав человека утверждает в первой же своей статье, что «все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах» (All human beings are born free and equal in dignity and rights). Министры G8 нисколько не сомневаются в старой истине: Ministers reaffirmed (то есть подтвердили что-то давно известное, то, от чего и не отступали) that human rights and fundamental freedoms are the birthright of all individuals. Но потом вдруг следует добавление: male and female, including lesbian, gay, bisexual or transgender individuals. Разве не смешно?

«В международном праве отсутствуют отдельные нормы, регламентирующие защиту лиц в соответствии с их сексуальной ориентацией или так называемой гендерной идентичностью», – отметил замглавы МИД Сергей Рябков и был совершенно прав.

Между прочим, тут впору обидеться не только «официальной Москве». Споры о том, кого надо защищать в первую очередь – лесбиянок или, скажем, иранцев, которых вот-вот начнут утюжить по полной программе – достаточно умозрительны, но в нашем, российском случае они как раз сводятся к очень простой формуле. Дело в том, что когда в декабре на улицы наших городов вышли десятки тысяч недовольных, среди них присутствовали и ЛГБТ, но они были представлены лишь одной из очень многих групп. Их было меньше, чем коммунистов, меньше, чем националистов, меньше, чем «яблочников», и, пожалуй, даже совсем уж экзотические анархисты превзошли их своей численностью. Это арифметическая задачка: из всех компонентов выбрали самый малый и назвали главным. Хорошо ли это?

Ладно, зафиксировав появление на нашем общечеловеческом дворе «более равных», скажу, что по большому счету претензий к ЛГБТ быть не должно. Несомненно, жаль тех людей, которым приходится скрывать свои пристрастия, свои чувства, свой образ жизни. Гомосексуальные отношения считаются греховными в традиционных конфессиях христианства, ислама и иудаизма. Этот вопрос решается в разных странах по-разному (так, например, в Иране, Саудовской Аравии, Йемене, Нигерии и Уганде гомосексуальные отношения караются вплоть до смертной казни), но в целом в цивилизованных странах верующим нет никакого дела до ЛГБТ.

В России священнослужители жалуются не на гей-парады, а на постоянные просьбы журналистов дать интервью на эти темы. Рядовой священник не думает о гомосексуализме плохо, он о нем вообще не думает и предпочел бы и впредь держаться в стороне от этой темы. И претензии верующие предъявляют не к ЛГБТ и даже не к «пропаганде гомосексуализма», о которой так любят говорить в Законодательном собрании Санкт-Петербурга, а к одной маленькой для стороннего наблюдателя, но очень важной вещи, а именно: к запрету иметь собственное мнение о ЛГБТ. Гомосексуальные же отношения христианство (ислам держится несколько в стороне от этих споров, отчасти потому, что не нуждается в общественной дискуссии для отстаивания своей правоты) считает, повторю, грехом. Поэтому дискуссия вокруг ЛГБТ означает совершенно простую вещь: христианам предлагают отказаться от своей концепции греха. Что там в ваших писаниях – это мы уважаем, мультикультур-мультур, а вот что такое хорошо и что такое плохо – об этом вам расскажет уполномоченный по правам человека. А есть ли более фундаментальное право, чем право самому решать, что считать достойным, а что – дурным? Разве что право на жизнь. Все остальные права защищают то, что человек счел своей ценностью. Поэтому отношение к стандартному международному перечню прав человека отличается в разных культурах. Свобода для православного или мусульманина – совсем не то же, что для европарламентариев.

Ювенальная юстиция, половое просвещение в школах, борьба за искоренение проявлений религиозности в общественных местах – все это части одной большой войны, войны за централизацию системы ценностей. Так называемые традиционные ценности (для европейской культуры и для России это в основном христианские ценности) решительно отвергаются постиндустриальным обществом, интересы которого обслуживают все создаваемые Западом международные структуры. Причем отрицаются даже не сами ценности, а право традиционалистов блюсти установленные предками правила. Спор идет о том, кто в доме хозяин. Гомосексуалисты – только самый удобный предлог.

Все эти невообразимые хоругвеносцы и ряженые казаки – это инстинктивный протест взрослых и сильных людей, которые не хотят превращаться в машину по обслуживанию будущего потребителя кредитов, не хотят высиживать кукушечьи яйца потребительского общества и ждать, когда подросшее дитя выкинет из гнезда отцовские ценности и отправится в ближайший развлекательный центр. Да, их протест безобразен, но страдания этих людей уж точно не меньше тех, которые испытывает лесбийская пара где-нибудь в Льеже или в Воронеже. Разница в том, что одним открыли калитку в светлое либеральное будущее, а другим подписали приговор.