Максим Соколов: Фальстарт

Радикальные политические перевороты впечатляют сильным контрастом между тем, как выглядят участники этих переворотов до прихода к власти и после.

При таком превентивном показе и своих организационно-деловых качеств, и уровня своей либеральной терпимости стоит ли так уж сильно удивляться, что число сторонников status quo, олицетворяемого В. В. Путиным, начинает возрастать

Тут дело даже не в лагарповском «Пророчестве Казота», описывающем парижские посиделки начала 1788 г.: «И все сошлись на том, что суеверию и фанатизму неизбежно придет конец, что место их заступит философия, что революция не за горами, и уже принялись высчитывать, как скоро она наступит и кому из присутствующих  доведется увидеть  царство разума собственными глазами. Люди более преклонных лет сетовали, что им до этого уже не дожить, молодые радовались тому, что у них на это больше надежды». И даже не в том, что при старом режиме аррасский адвокат Максимилиан Робеспьер отличался слащавой сентиментальностью и был убежденным противником смертной казни. Хотя, конечно, французский опыт показал, что либеральная терпимость не всегда бывает присуща тем, кто освобождает нацию от предрассудков и дикости.

Наиболее впечатляет контраст между критикой бездарного царского правительства и даровитостью пришедшего ему на смену правительства общественных деятелей. Поражения на германском фронте, хлебная петля, душившая столичные города и таки додушившая до февральской революции, – все это объяснялось тем, что нет правительства общественного доверия.

А как оно появится – и германца побьем, и крестьяне радостно повезут сдавать хлеб (ведь теперь общественное доверие, а не идиоты Горемыкин с Протопоповым), и финансы замечательно укрепятся, и от общей сознательности настанет благочиние. Талант пользующихся доверием общественных деятелей – великое дело. После чего весной-летом 1917 г. выяснилось, что на фоне талантливых общественных деятелей бездарные сановники царского режима выглядят титанами мысли и административными гениями. Про большевиков, обещавших мир народам и хлеб голодным, что и говорить.

Собственно, и двадцать лет назад доводилось наблюдать, как свершив поход на коммунизм и осмотревшись со злорадством, вдались они в либерализм и принялись за казнокрадство, что же до административных дарований новых общественных деятелей, то довольно быстро пришлось звать назад на службу замшелых обкомычей – они хоть что-то умели. Про нулевые годы, когда так замечательно вписались в рынок чекисты, что и говорить.

В принципе, напоминать, что после прихода к власти светлые и чистые оказываются далеко не такими светлыми и чистыми – значит ломиться в открытую дверь. Во-первых, всякая власть развращает, к светлым и чистым это также относится. Во-вторых, безответственно говорить – не мешки ворочать. И если до прихода к власти можно в основном заниматься говорением про то, какая плохая власть и как при нас все будет иначе, то после прихода внезапно выясняется, что надо еще и мешки ворочать. Причем маловысокохудожественная работа с мешками оказывается у всех на виду.

Но ключевое слово здесь – «после». Что оппозиция, придя к власти, оказывается не столь уж дельной и не столь уж благостной – это уж самим Господом Богом заведено, и напрасно волтерианцы против того говорят. Но иное дело, когда малопривлекательные черты предъявляются публике еще до всякого прихода к власти. При таком способе ведения дел до этой самой власти можно вообще не добраться.

Лозунг «За честные выборы*!» уже третий месяц произносится на разные лады, и за все это время не появилось даже наброска программы того, как эти честные выборы обеспечить – допустим даже, что при полном непротивлении власти. Какие нужны оргмеры, какие поправки в законодательство, какая избирательная модель вообще представляется предпочтительной – ничего. Зато на 26 февраля заявлено Большое Белое Кольцо: 36 500 человек должны, взявшись за руки, выстроиться на тротуаре внутренней стороны Садового кольца и глядеть в сторону центра – там, где Кремль. При этом 11 февраля в Москве на форум наблюдателей, организованный ведущими организациями этого профиля, явилось 200 человек, желающих обучиться. Соотношение этих двух цифр показывает пропорцию между флешмобить и мешки ворочать.

Тоже, казалось бы, не самое тяжкое дело – составить для передачи в Кремль список подлежащих освобождению политических заключенных – закончилось полным несогласием честных людей друг с другом по поводу того, кто есть политический заключенный, и долгим взаимным препирательством на тему, зачем насовали в список прямых уголовников. Причем кто уголовник, а кто политический, всяк считал по своему разумению.

Характер же возможной будущей власти обрисовывается регулярными кампаниями ненависти (последняя – по поводу артистов, которые согласились стать доверенными лицами В. В. Путина) и столь же регулярными утверждениями, что на войне как на войне, а потому законно и нравственно любое средство против врагов. Калить ненависть можно, публично упиваться мстительными чувствами тоже можно, но надо же брать в расчет, что глядя на калящих и упивающихся, сторонний зритель рассудит, что господа вы будете весьма немилостивые и лучше бы до господства вас не допускать.

При таком превентивном показе и своих организационно-деловых качеств, и уровня своей либеральной терпимости стоит ли так уж сильно удивляться, что число сторонников status quo, олицетворяемого В. В. Путиным, начинает возрастать. Не надо предъявлять в качестве альтернативы господ столь немилостивых.

* СМИ, включенное в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента