Игорь Караулов Игорь Караулов Русские за рубежом тоже выбрали Россию

Люди, уехавшие из страны в последние годы, проходят трудную школу, в которой проясняется их отношение и к загранице, и к родной стране. Собственно, мы все проходим такую школу, но у них это прямо-таки интенсив.

2 комментария
Ирина Алкснис Ирина Алкснис На выборах президента ценится каждый голос

В силу феноменальной активности граждан, благодаря очередям на избирательные участки в самых разных уголках света, выбор России неоспорим – и для нас самих, и для остального мира. На таком фоне западные заклинания о непризнании их результатов выглядят просто жалким лепетом.

0 комментариев
Сергей Миркин Сергей Миркин Для Донбасса это были необычные выборы

Выборы для многих жителей Донбасса подобны именинному пирогу на день рождения. Мой товарищ из Донецка сказал, что, проголосовав, окончательно почувствовал себя полноценным гражданином России – хотя паспорт получил в 2020 году.

3 комментария
18 апреля 2011, 14:00 • Авторские колонки

Михаил Соломатин: Равшан говорит по-русски

Михаил Соломатин: Равшан говорит по-русски

Проблему мигрантов не могут решить не потому, что не хотят, а потому, что не решаются ее правильно сформулировать. Считается аксиомой, что мигранту надо помочь абсорбироваться, стать «одним из». А зачем, собственно?

Глава ФМС Константин Ромодановский предлагает отменить квотирование иностранной рабочей силы, сразу предоставляя вид на жительство мигрантам, которые подходят по образованию и знанию русского языка. Эти два требования представляются всем настолько логичными, что их вроде бы и разбирать не надо. Мигранты создают проблемы в стране пребывания; мигранты малограмотны и плохо говорят на местном языке; следовательно, грамотный и разговорчивый мигрант не создаст проблем. Этот силлогизм кажется безупречным, к тому же он находит косвенное подтверждение в последних заявлениях европейских лидеров по проблеме миграции.

Как отобрать тех, кто готов интегрироваться полностью, стать своим не по букве закона, а по духу, стать другом и братом, с которым уже не будешь конкурировать, а напротив, поделишься последним?

«Они не говорят по-английски», – переживает Дэвид Кэмерон, «не знают немецкого», вторит ему Меркель, «по-французски ни в зуб ногой», подключается Саркози. Ну и прекрасно! Зачем им мигрант, владеющий государственной мовой на уровне ее носителя? Ах, он станет англичанином, немцем, французом! Ой ли? В таком случае, Пушкин – француз, не говоря уже о населении Кот-д'Ивуара.

Кстати, раз уж речь зашла о Пушкине, надо разобраться с одной старой идеологемой. Дело в том, что русский – это вовсе не «язык Пушкина». По-русски говорили до Пушкина, после Пушкина и помимо Пушкина. Иной раз такие типы говорили, что будьте-нате. Запомнившаяся многим по советским временам легкость общения между представителями разных национальностей объясняется не общностью языка, а совпадением интересов. Я не уверен, что фронтовик Котэ, отец Валеко из «Мимино», прекрасно владел русской речью, но в определенном смысле он говорил на языке Пушкина лучше, чем генерал Краснов, обратившийся 22 июня 41 года к казакам со словами: «Да поможет Господь немецкому оружию и Хитлеру!».

Хорошо, могут возразить, пусть владение языком и не означает автоматического усвоения всех местных традиций, местной ментальности и т.п., но это ведь лучше, чем ничего. Что, в самом деле, плохого, если мигрант отныне пойдет отборный, образованный и с понятием? А тем, что владение языком улучшает интеграцию мигранта не туда, куда хотелось бы вам, а куда хотелось бы самому мигранту. Не в Россию Пушкина – Достоевского, а в страну с развитой социалкой, не туда, где «умремте ж под Москвой», а туда, где «быстрый кредит без справки о доходах». Это надо понимать. Эстонские и латвийские националисты сразу четко сказали, чем им грозит автоматическая интеграция мигрантов советского времени, и не стали давать гражданство без знания языка. Однако, поставив такое условие, местные власти не учли, что освоив соответствующие языки и получив гражданство, русские ассимилируются в социальном плане, но не в культурном и государственном. В итоге создалась парадоксальная ситуация: именно нежелание русских изучать латвийский и эстонский языки фактически спасает тамошнюю государственность.

Сейчас, когда в Лондоне, Париже и Берлине заговорили о кризисе мультикультурности, многим хочется верить, будто Европа что-то поняла. Это иллюзия. Ничего она не поняла, если пытается приспособить мигрантов к своей жизни. Ведь именно неприспособленная, неабсорбированная миграция очень важна для общества: она усиливает социальную стратификацию, занимает «дно», вытесняя местное население наверх. Миграция берет на себя низкостатусные занятия, в числе которых вовсе не только строительство и работа в сфере ЖКХ, но и преступность. При этом мигранты не столько расширяют криминальную сферу, сколько осваивают уже существующую. Кто помнит молодежные банды 80-х – 90-х в российских городах, тот поймет.

Эта модель «вытеснения» нигде не признана, но явочным порядком прекрасно действует в США и Европе, где криминальная культура «пересела» с местного населения на других носителей. В США ужасная преступность, однако у благовоспитанного американца мало шансов столкнуться с беспределом негритянского квартала просто потому, что он туда не ходит («Я ж не знал, что у вас не везде можно ходить», говорит американским полицейским Данила Богров из «Брата-2»). В Европе же после миграционных волн последних десятилетий благополучно закончились времена «Заводного апельсина»: представители белой молодежи,  быть может, и рады бы пойти «неверной дорожкой», но ее уже заняли «цветные». Так что теперь банды отдельно, Бетховен – отдельно. Слушай, Алекс, свою любимую Девятую симфонию, но в специально отведенных для этого местах.

Так что открывать дорогу для социальной интеграции тем, кто не готов к интеграции культурной, не стоит. Поощрять образование среди мигрантов, открывать курсы русского языка – тем более. Знание «языка и нравов» чужой земли не заставит приезжего их уважать, но поможет ему пройти наверх по социальной лестнице. Дворником, как в советские годы, в Москве уже не подработаешь. Теперь поможем мигрантам занять места в офисах?

Но как отобрать тех, кто готов интегрироваться полностью, стать своим не по букве закона, а по духу, стать другом и братом, с которым уже не будешь конкурировать, а напротив, поделишься последним? Сейчас, после краха советского интернационализма, остался один способ. Не идеальный, но единственный. Он может сбоить в отдельных случаях, но для массового потока сработает. Я заранее прошу извинения у всех, кого может оскорбить моя инициатива, и обращаю внимание на то, что излагаю ее в сослагательном наклонении. Так вот, если бы это было возможно, то для наилучшей интеграции приезжих в российское общество следовало бы отдавать предпочтение исповедующим православие. Со справкой от священника: «сим удостоверяю, что Равшан Джамшутович на протяжении двух лет ходил в храм каждое воскресенье». Скажем, для таких мигрантов – вид на жительство или даже гражданство, для других – только гостевая виза, раз уж метод квотирования, как неоднократно отмечалось, не в состоянии перекрыть поток нелегалов.

Да, да, я сам знаю, что это неправильно, нехорошо, что так нельзя, и т.д. и т.п. Но тогда уж, по крайней мере, давайте не будет поощрять мигрантов к знанию русского языка. Кто надо его и так знает.

..............