Павел Данилин: Пункт назначения по-русски

Когда в предновогоднем угаре не улетевшие вовремя отпускники устраивали бунт в аэропортах при молчаливом одобрении офисного планктона под крики о «трагедии среднего класса», можно ли было предположить, что вскоре в аэропортах пол будет обширно полит не блевотиной и мочой вкупе с односолодовым виски, а кровью? Нашей с вами кровью?

Вообще-то, можно.

Наша общая задача – принять правильные решения, чтобы подобная ситуация не повторилась

Впрочем, начну издалека. Мы очень легко забываем и забываемся. Нам кажется, что все, что окружает нас, не просто должно работать идеально, но именно так и работает. Причем главная цель этого «всего» – чтобы нам было удобно. Если же вдруг что-то происходит не так, как нам хочется и как нам нравится, значит, дело в заговоре.

Заговор этот против бедного и честного бизнесмена, заработавшего свои кровные три штуки евро, недоплачивая налоги сотрудникам, инициирован, без сомнений, крупными корпорациями. Которые спят и видят, чтобы ему – честному бедному бизнесмену – не дать потратить кровно утыренные у партнера три сотенные в баре Лондона или еще какого-нибудь Парижа. В конце концов, кто же еще, кроме «этого ужасного государства» и «этих страшных крупняков», виноват в том, что вот именно сегодня наш бизнесмен не сможет гульнуть без жены? Или с женой?

Логика в целом понятная и ни в коем случае не предосудительная.

Но есть одно «но». Взять, к примеру, эскалатор. Что это такое? Средство повышенной опасности. Почему? Потому что при неправильной его эксплуатации человек может серьезно пострадать. Такие случаи были – достаточно вспомнить «Авиамоторную» в 1982 году или недавний случай на станции метро «Киевская». Мелких эксцессов не счесть, о них я не говорю даже.

#{smallinfographicleft=463439}Мы сколько угодно можем требовать от эскалатора везти нас комфортнее (быстрее, медленнее, без толчков или с остановками), но суть от этого не изменится. Эскалатор как был, так и останется средством перемещения вверх и вниз значительных масс пассажиров. И его главная задача заключается в том, чтобы пассажир, безопасно встав на ступеньку вверху, так же безопасно оказался внизу. И наоборот.

Вопрос: чем аэропорт или, скажем, условный «Аэрофлот» отличаются от эскалатора? Ответ: ничем. Главная функция всех аэропортов и авиакомпаний – в безопасности перевезти пассажира из точки отправления в пункт назначения.

Это первостепенная функция, которая скрупулезно соблюдается, к примеру, в США и в государстве Израиль. Там любая попытка спорить с сотрудниками аэропорта или возмущаться заканчивается в полиции. Так, мой товарищ, прилетев в Израиль всего лишь с двухдневной разницей со своей женой, имел длительные объяснения в полиции, по какой причине супруг не летел на одном самолете с супругой. И ничего. Не расклеился. Еще раз туда поедет. Зато о происходившем в наших аэропортах он же мне рассказывал с гневом и возмущением.

#{image=480298} Я, впрочем, тоже мог бы ему многое рассказать. К примеру, о том, что во всех трех наших аэропортах на спиртном за неделю сделали месячную выручку. На том самом спиртном, которое стоит дороже, чем в самых дорогущих московских барах. О том, что в аэропортах пострадали несколько десятков служащих. Что два дня в аэропортах царила анархия, которую унять можно было бы только ОМОНом со спецтехникой.

Почему же не уняли? Потому что главная цель аэропортов и сотрудников авиакомпаний в том, чтобы в безопасности (подчеркну еще раз это слово) довезти пассажира из пункта отправления в пункт назначения, а не в том, чтобы сковать его в смирительные рубашки и заставить провести отпуск в вытрезвителях. Люди рвались на взлетные полосы и буквально брали штурмом автобусы, вывозящие пассажиров к самолетам. Их возвращали обратно в аэропорт с извинениями. Что это? Чрезмерный гуманизм?

Ничуть. Обычный коммерческий расчет. Обледенелые самолеты или отсутствие электричества в диспетчерских – все это делало вылеты небезопасными. Недостаточная обработка самолета на земле может привести к его падению и к гибели людей. Все. Если есть минимальная вероятность, что может произойти крушение, никто самолет не выпустит. Приложат все силы для того, чтобы сберечь жизни.

#{image=480294} Так, компания Air France, узнав, что в Москве ледяной дождь, тут же завернула свой самолет обратно в Париж. Французы и британцы, канадцы и американцы прекрасно знают, что такое ледяной дождь. Это нам, москвичам, жителям глубокого континента, сие незнакомо – в столице такой феномен произошел вообще впервые за всю историю наблюдений. А у народов, живущих у моря, ледяной дождь – обычная реальность. И французы решили не рисковать. Параллельно с ними решили не рисковать и десятки других авиакомпаний. В мире тогда же ежедневно отменяли порядка 15 тыс. рейсов. У нас – около 600 во всех столичных аэропортах.

Пассажиры в аэропортах Шарль де Голль, Кеннеди, Хитроу и других привыкли: если есть угроза безопасности полета, надо ждать. И они ждут. Ждут, пока Эйяфьятлайокудль перестанет сердиться на исландское экономическое чудо. Ждут, пока закончится очередной снегопад и взлетную полосу можно будет очистить от снега.

Мы не привыкли ждать. Если же приходится это делать, виноватыми оказываются все: пилоты – за то, что не взлетели, авиационные начальники – за то, что не разрешили пилотам взлететь, власти города – за то, что не обеспечили проезд к аэропорту без пробок, руководство страны – за то, что самолеты не возят бесплатно, и вообще за все вместе взятое. В общем, виновных можно найти всегда.

#{image=480343} Открою небольшой секрет: легче всего найти виновных, когда самолеты все же взлетели... и разбились. Только тогда у требующих справедливого наказания виновных действительно появились бы по-настоящему веские основания.

Кстати, не хочется говорить эти слова, но после того что наши дорогие сограждане устроили в аэропортах, не было, в сущности, ни одного шанса, что там не произойдет теракт. Выбрали Домодедово как слабое звено. Именно там «отрубился» свет, который по всем параметрам не мог выключиться. Именно там уволили, как говорят местные охранники, до 50% секьюрити. В остальном аэропорт точно такой же, как и Внуково, и Шереметьево. Неудивительно, что источники в ряде СМИ сразу после взрыва наперебой начали убеждать, что еще за неделю силовиков предупреждали о готовящемся теракте в Домодедово. Наверняка предупреждали. Тем более что ситуация выглядит вполне однозначно.

Смотрим: только что из-за трехдневной задержки рейсов пассажиры чуть не устроили революцию. Неповиновение сотрудникам аэропорта и секьюрити стало притчей во языцех. Информация об этом общедоступна – достаточно открыть «Ютуб» и «Рутуб». Очевидно, что охрана аэропорта в течение нескольких дней была демотивирована к полноценному несению службы. Ведь ее – охрану – никто ни во что не ставил. Реальные проблемы решал ОМОН, а охрана даже очередь в туалет не могла организовать.

После того как ситуация улеглась, охрана работала в режиме нон-стоп, доказывая свою нужность, пока не закончились новогодние каникулы дорогих россиян. Еще несколько дней «сверхбдительность» постепенно выветривалась, и вот, наконец, аэропорты вошли в нормальный режим работы.

Тут же последовал чудовищный, болезненный удар.

Удар, который продемонстрировал, что события конца декабря на самом деле – ерунда. На самом деле все эти бунты офисного планктона, которому не дали съесть египетскую акулу или быть ею съеденными, гроша ломаного не стоят перед реальностью. Чудовищной реальностью, которая унесла десятки жизни и затронула сотни семей.

Вот это – трагедия.

А то, что было в декабре, – рабочая ситуация. Неприятность, которую вполне можно было бы пережить достойно.

Мы этого не сделали. Все мы: и те, кто пьянствовал в аэропортах, и те, кто писал в Интернете грозные воззвания, и те, кто снимал на камеру очередную драку в фойе аэропорта.

Расплата последовала незамедлительно.

Это наша общая беда. Это наша общая трагедия. Это наша общая вина.

И наша общая задача – принять правильные решения, чтобы подобная ситуация не повторилась. Решения и по повышению безопасности в аэропортах, и по организации потребления там алкоголя, и по досмотру личных вещей и клади, и по своевременному закрытию аэропортов в случае ЧП, и по оповещению об оном закрытии.

В общем, нам придется серьезно постараться, чтобы люди, решившие перелететь из пункта отправления в пункт назначения, не гибли. Нам всем придется постараться, чтобы мы не гибли. Не гибли мы сами.

Это так мало и одновременно так много.