Максим Кононенко: Альфа-президент и берег утопии

Родители девушки, разумеется, обратились в органы правопорядка, но там никого искать не стали. Не можем, – сказали, – найти. От всего произошедшего девушка слегка подвинулась умом и прибилась к сомнительной компании. Однажды сомнительная компания, добывая денег на выпивку, украла висевшее во дворе дома белье. Их задержали. В отделении девушку стали избивать, она ударила в ответ. Тогда ее отправили в изолятор. На восемь месяцев.

Вот только на днях был митинг, где требовали выборов мэра Москвы. При этом каждый понимает, что кого бы не выбрали, институт не изменится. Даже если каждые четыре года выбирать нового, за четыре года многое можно успеть стырить

В течение этих восьми месяцев ее практически каждый день продавали в мужские камеры. Девушка забеременела. Когда пришло время рожать, ее отвезли в родильный дом. Девушка родила, после чего ее отправили назад в камеру. Ребенок же на второй день умер.

Потом состоялся суд, где всем участникам кражи белья были определены условные наказания. И мать девушки стала ходить по инстанциям, добиваясь наказания тех, кто мучил и насиловал ее дочь. Инстанции молчали. Тогда мать и девушка обратились к некоему правозащитнику. Правозащитник добился возбуждения дела против некоторых правоохранителей. Однако суд и им определил условные наказания.

Через три года наша героиня снова обвиняется в краже. И снова попадает в изолятор, где ее избивают и добиваются признания. Добившись признания, ее выпускают, а дело передают в суд. Девушка снова идет к правозащитнику. Тот снова начинает обвинять следователей и сотрудников изолятора.

Те заявляют, что правозащитник клевещет. И вообще они ему не простили еще той, старой истории с осуждением насиловавших девушку. Прокурор вызывает к себе правозащитника и требует у него перестать писать о злоупотреблениях и пытках. А также не возбуждать вражду.

И вот однажды там, где живет правозащитник, проходят массовые беспорядки. Правозащитник берет видеокамеру и снимает, как правоохранители не мешают этим беспорядкам, а наоборот, охраняют их и организуют. Правозащитника задерживают и начинают избивать, добиваясь от него признания в организации беспорядков. А также в нападениях на сотрудников органов внутренних дел.

А потом состоялся суд, который определил правозащитнику... пожизненное заключение.

Конец истории.

А теперь, собственно, размышления. Вышеописанное произошло не в России, как вы могли бы подумать. И не в Белоруссии, как могли подумать другие. Это произошло в Киргизии, и вот что во всем этом самое интересное. История с изнасилованиями девушки (ее зовут Зулхумор Тухтаназарова) в изоляторе произошла в 2003 году. При Аскаре Акаеве. Второе задержание девушки и война ментов против правозащитника (его зовут Азимжан Аскаров) произошли в 2006 году. При Курманбеке Бакиеве. А арестовали правозащитника и отправили его на всю жизнь в тюрьму сейчас, при Розе Отунбаевой. Когда Киргизия стала «первой в регионе потенциальной парламентской демократией».

Понимаете? Сменилось ТРИ режима. И тюльпановая революция, и апрельский переворот в 2010-ом сметали всю верхушку страны. Приходили новые люди – а ментура оставалась всё той же. И всё так же продолжала прессовать население.

Еще раз: люди сменились, а институт остался.

И как-то в контексте всего этого не очень верится в то, что идея о сменяемости власти действительно правильная.

Поясню свою мысль. Регулярная сменяемость власти, как нам рассказывают либерально настроенные господа, приводит к освежению этой самой власти. Мол, у тех, кто долго у власти, глаз замыливается. Лично для меня этот аргумент всегда был сомнителен. Почему это у президента глаз замыливается, а у хирурга или академика – нет? Мы же не меняем академиков раз в четыре года. И хирургов не меняем. Почему? Потому что мы ценим их опыт. Так почему мы не ценим опыт политика, находящегося на посту президента?

Нет, конечно, состав академиков и хирургов меняется. Естественным образом. Дело в том, что людям свойственно умирать.

Я так думаю, что идея об искусственной сменяемости власти (т. н. «демократия») родилась с увеличением продолжительности жизни и общего спокойствия в обществе. Раньше (тысячу лет назад, скажем) правители и так менялись достаточно регулярно: их убивали их соседи и родственники. Никто не засиживался. Потом, когда междоусобицы закончились, политики стали засиживаться. А ведь вокруг тоже много желающих! И тогда придумали эту самую «сменяемость», потому что место одно, а желающих много.

То есть, идея сменяемости власти изначально построена на фундаменте безусловной смертности. Все знают, что рано или поздно правитель умрет и место освободится. И идет конкуренция именно за это самое место. Люди меняются – институты остаются. А демократические выборы – это просто способ не ждать, пока правитель станет стар и немощен. В сущности, выборы – та же смерть. Только политическая.

А теперь представьте себе, что человечество победило смерть. Сейчас это уже не кажется такой уж неразрешимой задачей. И вот мы живем в обществе, где люди – бессмертны. И фундамент сменяемости власти исчезает. Бессмысленно конкурировать за место, потому что оно никогда не освободится. Занимающий место политик обладает потенциально бесконечным опытом и лучше него не найдешь.

То есть люди не меняются. Значит, тогда должны меняться институты! В обществе бессмертных людей больше не будет политической конкуренции за институт. Будет конкуренция институтов между собой. То есть, молодой политик (скажем, Илья Яшин*) вместо того, чтобы бессмысленно бороться за место президента Медведева должен будет придумать новый институт власти (скажем, «альфа-президент») и вступить в борьбу институтов. Будут бороться не Яшин с Медведевм, а институт президентства с институтом альфа-президентства. Сразу же решается множество сложных вопросов. Например, о доступе на телевизор. Если тебя не пускают на президентское телевидение, никто не мешает тебе создать альфа-президентское телевидение. Времени предостаточно: ведь люди бессмертны. Пусть на создание этого альфа-президентского телевидения и донесение до людей знания об альфа-президенте уйдет тысяча лет! Не жалко. Все станет происходить с невиданной плавностью и аккуратностью.

А поскольку создание новых институтов власти – вещь куда как более сложная, нежели борьба за существующие институты, то, значит, общество бессмертных будет куда как более конкурентным, чем нынешнее. И куда как более совершенным. Потому что вышеприведенный киргизский пример показывает нам, что несменяемые институты даже при смене режимов (то есть людей) – это плохо. И вполне может попасться такой институт, который только могила исправит (вроде киргизской милиции).

Вот только на днях был митинг, где требовали выборов мэра Москвы. При этом каждый понимает, что кого бы не выбрали, институт не изменится. Даже если каждые четыре года выбирать нового, за четыре года многое можно успеть стырить. Надо менять институт. Создать место гамма-мэра Москвы, построить ему резиденцию и начинать борьбу с мэром. Две власти, три власти, пять властей, а население выбирает не людей, а власть.

Мне кажется, это будет прекрасное общество.

Вот только дожить бы.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом