Леонид Радзиховский: Черный день календаря

Статистика блицкрига

Какой картине могут соответствовать ТАКИЕ цифры? Увы, только одной: неорганизованному бегству «толпы в шинелях», когда некогда собрать раненых

В начале – несколько цифр. Они в основном взяты мной из трех известных книг. Официальный справочник «Гриф секретности снят» под редакцией генерал-полковника Г. Ф. Кривошеева, модная в последние годы книга М. С. Солонина «22 июня» и книга Д. Гланца «Восставшие из пепла». Все цифры обобщены до тысяч, что, я думаю, разумно – подсчеты «до одного солдата» очевидно абсурдны, когда данные у разных исследователей расходятся НА МИЛЛИОНЫ.

Согласно советским официальным данным, войска Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов с 22 июня по 6–9 июля потеряли убитыми, ранеными, пропавшими без вести 749 000 человек. Немецкие войска к 6 июля потеряли убитыми, ранеными, пропавшими без вести 64 000 человек. А ведь обычно наступающие несут большие потери, чем обороняющиеся.

За две недели немцы продвинулись вглубь советской территории где-то на 500 км, где-то на 250 км, а в целом оккупировали около 700 000 км. Освободили эту землю лишь через три с лишним года – к концу 44-го.

Для сравнения. В мае 1940 года, во время боев за Францию, немецкие войска углубились на 350 км, при этом они потеряли 178 000 убитыми, ранеными, пропавшими без вести. Потери французской армии составили 90 000 убитыми, 200 000 ранеными, 500 000 пленными. После этого Республика Франция капитулировала, остатки французской армии (еще около 1 400 000 человек) оказались в положении пленных.

В общем, можно сказать, что численные итоги первых двух недель блицкрига в СССР были примерно такие же, как во Франции (правда, потери немцев в 1940 году были значительно больше, чем в 1941-м).

Но Красная армия и не думала сдаваться, борьба продолжалась.

И общие итоги 41-го года для нашей армии такие. Боевые потери 568 000 человек, небоевые – 235 000, пропавшие без вести и пленные – 2 335 000 человека. А всего безвозвратные потери – 3 138 000 за полгода войны. Это – ОФИЦИАЛЬНЫЕ цифры Минобороны. Немцы в своих документах называли другие цифры – около 3 800 000 только военнопленных к концу 1941 года. Независимые эксперты оценивают общие безвозвратные потери нашей армии (убитые, раненые, пленные, пропавшие без вести, дезертиры) в 8 500 000 человек.

Последняя цифра определяется таким образом.

В июне 1941 в действующей армии числились 3 334 000 человек, в конце 1941 года – 2 818 000. При этом в течение 1941 года в армию призвали 14 миллионов человек, из которых реально на фронте оказались около 8 миллионов.

Так и подсчитываются ОБЩИЕ ПОТЕРИ. 3 334 000 + 8 000 000 – 2 818 000 = 8 500 000 человек.

В июне 1941 года в действующей армии числились 3 334 000 человек, в конце 1941 года – 2 818 000 (фото: www2incolor.com)

Немцы же, согласно их официальным данным, потеряли до 1 декабря 41 года 162 314 убитыми, 571 767 ранеными, 33 334 пропавшими без вести, всего – 767 415 человек (кстати, наша пропаганда в декабре 41 года залепила без смущения: немцы потеряли «6 миллионов убитыми, ранеными и пленными», а вот у нас «без вести пропавших 520 000». Поменяли местами свои и немецкие потери? Не совсем: наши потери были, видимо, больше 6 миллионов, а у немцев не было 520 000 без вести пропавших).

Но больше всего поражает не соотношение потерь наших и немецких, пусть даже 10:1.

Гораздо более ДИКОЕ впечатление на меня, по крайней мере, произвело соотношение между погибшими/ранеными на фронте и пленными / пропавшими без вести – ведь число последних в 4–6 (а то и в 10 с лишним!) раз превышает собственно боевые потери… Какой картине могут соответствовать ТАКИЕ цифры? Увы, только одной: почти неорганизованному бегству «толпы в шинелях», когда некогда собрать раненых на поле боя, когда «теряют» целые дивизии, а то и армии, попавшие в окружение, растворившиеся неведомо где.

И мы знаем, что так оно и было. Даже в самом приглаженно-смягченном виде (К. Симонов «Живые и мертвые») картина почти такая…

Да, разумеется, были и контрнаступления, были и части, которые отчаянно (и умело!) дрались – ведь «кто-то» же убил эти сотни тысяч немцев, черт возьми! «Кто-то» же задержал продвижение немцев до Москвы на добрых четыре месяца и не дал им взять Ленинград, а тем самым, в конечном счете, спас Россию!

Как всегда, на войне было все. Но самые героические эпизоды не могут изменить общую оценку – РАЗГРОМ. По крайней мере, когда речь идет о страшном лете 41 года. Причем разгром если и сопоставимый с гибелью Франции в 1940 году, то вот в русской истории такая катастрофа, пожалуй, аналогов и не имела.

Например, в Первую мировую войну Россия за три года потеряла 900 000 убитыми (убитые, умершие от ран и без вести пропавшие – 1 451 000 человек), 2 844 000 раненых, 2 417 000 пленных. Германия на Восточном фронте потеряла 300 000 убитых, около 1 миллиона раненых, Австро-Венгрия – 730 000 убитых, 2 миллиона раненых, 2 миллиона военнопленных.

Как видите, ничего подобного катастрофе-41. Совсем иные соотношения потерь у воюющих сторон, совсем иные соотношения между убитыми, пропавшими без вести и пленными в русской армии.

Можно сказать, что война 1914–18 годов была для России «нормальной», а война 41 года – «ненормальной».

Покаяние

По совести, я могу только низко кланяться, без всякого казенного пафоса, а просто – по-человечески. Если, конечно, считаю себя человеком, а не свиньей

Прежде чем вести дальнейшее изложение, я должен повиниться.

«Разгром», «позорное поражение», а ниже и еще более жесткие слова придется употребить… Поневоле выступаешь в роли какого-то «военного прокурора»…

Прокурора – по ОТНОШЕНИЮ К КОМУ?! К людям, погибшим, раненым, попавшим в плен 68 лет назад!

ДА НА КАКОМ ЖЕ ОСНОВАНИИ?! Кто я такой, чтобы «судить»?! В чем мое преимущество? Что сижу задницей в мягком кресле, что мне ничто не грозит – и поэтому «имею право» раздавать оценки тем, кто побывал в аду?!

Что я – уверен в своей великой храбрости? Знаю, что повел бы себя геройски, и с высоты этого своего геройства «право имею» судить павших?

Было бы смешно, если бы не было так нелепо и СТЫДНО. Уж я-то отлично ЗНАЮ, как «геройски» повел бы себя – в бою, да просто при первом звуке разрыва, при запахе пороха, когда увидел бы первый труп с развороченными кишками …

Но мало того.

Люди, которых я – волей-неволей – сужу, СПАСЛИ МНЕ ЖИЗНЬ. Может, они это сделали «вынужденно», но ведь сделали же! Не будь их – не было бы меня.

Так мне ли их судить?

По совести, я могу только низко-низко кланяться, без всякого казенного пафоса, а просто – по-человечески. Если, конечно, считаю себя человеком, а не свиньей, лишенной чувства благодарности, умеющей лишь упиваться своим блудословием – по всякому поводу.

(Все это относится, понятно, к любому автору, пишущему о войне, – но в таком деле пусть уж каждый говорит за себя).

Легко описывать холодный греко-римский мрамор – к нам он отношения не имеет. Пожалуй, то же справедливо и для войн XIX века, даже для Первой мировой, даже Гражданской… Но ВОВ – другое дело. Еще не остыло. Еще есть личное отношение (опять же – не на уровне казенного пустозвонства, а РЕАЛЬНО так). По крайней мере, в моем поколении – поколении детей тех, кто воевал.

Но как же быть «по совести»?

Молчать?

Это тоже… нелепо как-то.

ПРИХОДИТСЯ говорить.

КАК надо говорить, с какой интонацией, я и правда не знаю. Может быть, только хорошему писателю (что-то не видно таких!) это по плечу. Про себя же могу сказать одно: я понимаю, чувствую «нелепость» или как сказать… Чувствую тяжесть (невольную бестактность?) такого разговора.

Но мне все равно кажется важным и нужным его вести. И стараться говорить без лицемерных умолчаний и нечестных «смягчений». Как бы ни был неприятен такой разговор.

И если эту статью вдруг прочтет какой-то ветеран (да еще ветеран 41 года!), я – ну что я могу? Прошу у него заранее прощения. Я это пишу «не со зла».

Фальсификации истории

Так в чем же причина поражения?

И здесь же сразу и второй вопрос – как из поражения вышла победа?

Ответ о причинах поражения дал в 41 году Сталин: «фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении». Мол, обманули дурака на четыре кулака, за нос меня немцы провели …

Вождь клеветал на себя – не хуже, чем обвиняемые на московских процессах.

Ответ о причинах поражения дал в 41 году Сталин: «Фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении» (фото: РИА Новости)

ВСЯ политика большевизма с момента захвата власти сводилась только к ПОДГОТОВКЕ К ВОЙНЕ. Большевизм родился из огня мировой войны и был заточен на войну. «Дракон. Земля пропиталась кровью. К рассвету огромные черные грибы – они называются гробовики – выросли под деревьями. А вслед за ними из земли выполз я. Я – сын войны. Война – это я. Кровь мертвых гуннов течет в моих жилах – это холодная кровь». Шварц, понятно, писал про фашизм. Но это относится и к его брату-близнецу – большевизму. Оборонное сознание. Страна – крепость. Подготовка к войне – во имя мировой революции, к войне с мировым империализмом, затем к войне «с передовым отрядом империализма – с фашизмом» составляла ВСЮ ИДЕОЛОГИЮ Советского Союза в 1917–41 годах.

Конкретнее – вся промышленность СССР в 1939–41 годах работала ТОЛЬКО на войну и в военном режиме.

Еще конкретнее – численность Красной Армии выросла с 1 500 000 в сентябре 1939 года до 5 373 000 к июню 1941 года.

Наконец, совсем уж конкретно – к 22 июня развернули вдоль Западной границы 15 армий, да еще шесть армий держали в резерве Главного командования.

Так о какой «внезапности нападения» могла идти речь?

Я уж не говорю о том, что если американские шляпы умудрились проворонить «тайный подлет» японских САМОЛЕТОВ к Перл-Харбору, то вот «тайно выдвинуть» к границе 181 дивизию и прошляпить это дело – чудо в истории еще не описанное. Впрочем, что зря словами трясти – в знаменитом «Заявлении ТАСС» 14 июня 41 года прямо сказано о концентрации немецких частей у границ СССР! Ну и, наконец, накануне 22 июня просто скрежет немецких танковых гусениц не давал спать жителям приграничных сел.

Я не верю, что СССР к 22 июня принял четкое решение напасть на немцев (версия Геббельса – Суворова), но несомненно, к заранее известному нападению немцев готовились изо всех сил – и экономически, и в военном отношении, и идеологически. И, видимо, считали, что готовы – по крайней мере, если судить по цифрам боевой техники (см. ниже), ровно так оно и было: СССР был готов, а вот Германия – не очень! Были уверены, что удастся отбить нападение – как и обещали пропагандисты – на чужой территории, могучим ударом. Все военно-технические условия для этого были созданы – и все оказалось зря!

Чтобы прикрыть этот ЧУДОВИЩНЫЙ ПРОВАЛ, нам десятки лет показывают в кино, как наш боец с трехлинейкой и коктейлем Молотова бросается под немецкую стальную махину танка. Смысл сигнала прост – у нас человеческий героизм, у немцев – подавляющее превосходство в бездушной технике.

Такая картина идеально соответствует национальной мифологии : «англичанин-мудрец, чтоб работе помочь, изобрел за машиной машину, а наш русский мужик, коль работа не в мочь, он затянет родную «дубину» ! Эй, дубинушка ухнем, потянем!»

Но это просто – ПОЛНАЯ ЛОЖЬ.

К 22 июня вооружение Красной армии и числом, и качеством НАМНОГО ПРЕВОСХОДИЛО немецкое вооружение (11 000 наших танков против 3 000 немецких, 10 000 самолетов против 5 000 немецких и т. д.). Но это оружие не помогло – его не смогли толком использовать. Тут напрашивается даже аналогия с 1970-ми годами, когда СССР производил комбайнов и тракторов больше всех в мире, только хлеб покупали в Канаде… Как бы то ни было, практически все это вооружение было бездарно потеряно, брошено в первые недели войны, как довольно убедительно показывает в своей книге тот же Солонин.

Нет, дело тут не в оружии.

Эффективный менеджер разгрома

Вертикаль прекрасно работала как виселица или дыба – но в качестве копья сломалась сразу, от первого же удара

Какими же были РЕАЛЬНЫЕ причины разгрома?

Они достаточно просты.

Во-первых, фатальная СЛАБОСТЬ ОРГАНИЗАЦИИ, СЛАБОСТЬ УПРАВЛЕНИЯ. Сталинская вертикаль страха – «молодец против овец». Менеджер террора успешно громил безоружных крестьян, «троцкистов», успешно действовал против «польской армии» (во время «освобождения Западной Украины и Белоруссии» в 1939 году Красная армия потеряла 852 человека убитыми, 144 пропали без вести), против стран Прибалтики. Но при столкновении с РЕАЛЬНЫМ врагом сталинская палочная дисциплина мгновенно обернулась хаосом – нет взаимодействия между командованием и подчиненными, между частями, нет ВНУТРЕННЕЙ дисциплины в каждом командире, солдате. Почти никто не готов ДЕЙСТВОВАТЬ. (Кстати, из совсем иной оперы – такую же «четкую организацию» сталинская система блестяще показала и в день похорон своего создателя…)

Вертикаль прекрасно работала как виселица или дыба – но в качестве копья сломалась сразу, от первого же удара «сложилась внутрь». Управляемость была потеряна, несмотря на истерический ор начальства, войска, никого не слушая, беспорядочно бежали, бросая танки. Паника охватила и самое высшее руководство. Паника не от «неожиданного нападения», а от неожиданного бессилия! Совок… Классическая советская ложь и показуха – в данном случае в военном строительстве – были РАЗОБЛАЧЕНЫ 22 июня. «Кулак судьбы открыл ему глаза», – любил повторять Гитлер. Кулак Гитлера открыл глаза Сталину, другим членам ПБ. И они рухнули в мгновенном нокдауне. Самые яркие примеры паралича, переходящего в панику: мертвый казенный лепет Молотова 22 июня («Граждане и гражданки… В результате немецких бомбежек убито и ранено более 200 (!!!) человек» и т. п. бред), оглушительное молчание Сталина в течение 11 дней и лязгание зубами о стакан во время долгожданной речи 3 июля…

А у врага – хваленая «немецкая организация».

Во-вторых, «кадры решают все». Не знаю, много ли ТОЛКОВЫХ командиров перебил «эффективный менеджер» в ходе резни-1937, но выдвинул он на их место людей слабых, бездарных. 10 человек возглавляли Наркомат обороны к 22 июня (нарком и замы). Из них только Жуков, Шапошников и в куда меньшей степени Мерецков показали себя толковыми генералами в войну. Остальные же принесли лишь объективный вред – и за их ошибки заплачено сотнями тысяч жизней. Тимошенко, Буденный, Щаденко, Мехлис, Кулик, Рычагов, Запорожец – руководители армии к началу войны! Поражения и провалы, связанные с этими именами, у всех, кто интересуется историей войны, – на слуху. А победы?..

Командующие округами, которые вступили в войну 22 июня.

Западный особый (бывший Белорусский). Генерал армии, Герой Советского Союза Павлов. Арестован в июле 41-го, расстрелян 22 июля. Реабилитирован в 1957 году.

Киевский особый. Генерал-полковник, Герой Советского Союза Кирпонос. Погиб в 1941 году.

Ленинградский. Генерал-лейтенант Попов. Командовал различными армиями и фронтами, закончил войну в звании генерал-полковника.

Одесский. Генерал-полковник Черевиченко. Командовал в войну различными армиями, закончил ее командиром стрелкового корпуса.

Прибалтийский особый. Генерал-полковник Ф. Кузнецов. Командовал различными армиями, затем был заместителем командующего Карельским фронтом.

Командующие армиями, вступившими в войну.

3-я армия. Генерал-лейтенант В. Кузнецов. В войну командовал армиями, закончил ее генерал-полковником, Героем Советского Союза.

4-я армия. Генерал-майор Коробков. «За потерю управления войсками в критической обстановке, нерешительность и бездействие» 30 июня арестован и расстрелян. Реабилитирован в 1957 году.

5-я армия. Генерал-майор танковых войск Потапов. Попал в плен в июле 41-го. После войны восстановлен в армии.

6-я армия. Генерал-лейтенант Музыченеко. Попал в плен в августе 41-го. После войны восстановлен в армии.

7-я армия. Генерал-лейтенант Гореленко. Всю войну командовал армиями на второстепенном Карельском фронте. Закончил войну в том же звании.

8-я армия. Генерал-майор Собенников. В сентябре снят с должности, лишен звания, условно осужден. С 42 года до конца войны – заместитель командующего 3-й армией, восстановлен в звании, с 44 года – генерал-лейтенант.

10-я армия. Генерал-майор Голубев. Армия была уничтожена, затем командовал разными армиями, генерал-лейтенант (1942 год).

11- армия. Генерал-лейтенант Морозов. До 43 года командовал различными армиями, с 43-го – начальник Управления вузов Красной армии.

12-я армия. Генерал-майор Понеделин. В августе 41-го попал в плен, после войны осужден, расстрелян. В 1956 году реабилитирован.

13-я армия. Генерал-лейтенант Филатов. В июле 41-го ранен, умер в госпитале.

14-я армия. Генерал-лейтенант Фролов. Во время войны – командующий, заместитель командующего Карельским фронтом. Генерал-полковник (1943 год).

23-я армия. Генерал-лейтенант Пшенников. Погиб в декабре 41-го, подорвался на мине.

26-я армия. Генерал-лейтенант Костенко. Командовал армией, затем командующий, заместитель командующего Юго-Западным фронтом. Погиб под Харьковом в 42 году.

27-я армия, генерал-майор Берзарин (фото: РИА Новости)

27 армия, генерал-майор Берзарин. Командовал разными армиями, дошел до Берлина, стал первым комендантом Берлина, погиб там в автомобильной катастрофе в 45-м. Герой Советского Союза, генерал-полковник (1944 год).

Военные судьбы, где так много зависит именно «от судьбы»… И все же – по совести! – среди этих людей, которые были Сталиным поставлены на самые важные направления в канун войны, нет имен (кроме, пожалуй, Берзарина) самых лучших полководцев, тех, кого мы все знаем, с кем ассоциируется Победа.

Они выявились только в ходе войны. Сравните маршалов довоенных: Ворошилов, Буденный, Кулик, Тимошенко – и маршалов войны: Жуков, Рокоссовский, Конев, Василевский, Говоров, Малиновский, Толбухин… Земля и небо. Примерно так же поднялся и уровень генералов, офицеров. Не сталинские отделы кадров, а война отобрала настоящих полководцев. Но отобрала уже к 43–44 году, отобрала ценой миллионов жизней.

Это – нормально, генералы творят войну, а генералов творит война. Но ненормально, если практически ВСЕ важнейшие боевые должности в канун войны отданы людям, которые в годы войны ничем особым себя не проявили. Это – ненормально БЕЗДАРНЫЙ подбор кадров.

Генералиссимус гражданской войны

Третье. Низкий боевой дух нашей армии в начале войны.

Особенно трудно это выговаривать… Но как иначе объяснишь панический «драп», массовую сдачу в плен?..

Несмотря на промывание мозгов и хвастливую сталинскую пропаганду, крестьяне (а армия была крестьянская), как выяснилось, не готовы были, да многие и не хотели воевать «за советскую власть и колхозы». Менеджер «обострения классовой борьбы» довел страну до грани гражданской войны.

Именно на то, что после первых поражений в России вспыхнет гражданская война и «колосс на глиняных ногах» рухнет, немцы и рассчитывали. Надеялись на повторение истории 1917–18 годов– «превращение империалистической войны в войну гражданскую».

Думал об этой опасности и Сталин. Именно этим современные историки объясняют террор 30-х годов – «эффективный менеджер превентивно выжигал все возможные очаги сопротивления» в случае будущей войны. Оправдывая Сталина, историки кокетничают и своим «интеллектуальным бесстрашием» – мол, да, жестоко, но необходимо. И у нас хватает мужества это признать, не прятать глаза.

Но так ли это? Опуская моральную сторону, берем чисто циничный расчет.

«Цель оправдывает средства». Смотря КАКАЯ цель…

Во-первых, целью Сталина, сталинского террора было не только превентивное подавление возможных очагов предательства на случай войны с внешним врагом. Нет! Он просто подавлял все потенциально возможные источники сопротивления СВОЕЙ ВЛАСТИ – как это и делает любой узурпатор в любой стране. Сопротивления не только «в случае войны», но и в ситуации «внешнего мира». Просто с такой садистской и свирепой жестокостью очень мало кто в истории давил свой народ.

Во-вторых, террор против народа – палка о двух концах. Он подавляет сопротивление но он его и провоцирует!

Да, в 41 году новой гражданской войны и мятежей внутри страны не было – тоталитарный строй зачистил все и этим спас себя. Значит, Сталин и правда – «эффективный менеджер», если иметь в виду хотя бы его сугубо КОРЫСТНУЮ ЦЕЛЬ – спасение Советской власти, своей власти?

Но даже на этот вопрос нет однозначного ответа.

В годы войны больше 800 000 (!) советских граждан воевали в германской армии (собственно, армия Власова составляла лишь ничтожную часть этой массы). В Первую мировую войну ничего подобного среди миллионов русских пленных, конечно же, не было – и это при том, что авторитет «прогнившего царского режима с Распутиным» был и правда таким, что произошла Февральская революция. Тем не менее такого МАССОВОГО ПРЕДАТЕЛЬСТВА царская армия не знала – недовольные строем были, но во вражескую армию они не шли! Нечто подобное в Первую мировую войну было только среди пленных чехов, из которых в России сформировали знаменитый чехословацкий корпус (39 000 человек из почти 2 миллионов австро-венгерских военнопленных), сражавшийся против Австрии. Но чехи-то открыто ненавидели ЧУЖУЮ им Австро-Венгрию, оккупировавшую Чехию.

А кого ненавидели сотни тысяч русских людей, воевавшие против Советского государства?

Да, в огромной мере это был вынужденный шаг – чтобы элементарно не околеть от голода в плену. Но нельзя все сводить к этому. Нет. Тут был и ОТВЕТ части общества на политику Сталина – на колхозы, на террор, на нищету.

Но как велика была эта часть?

В плен попали около 5 700 000 человек (!), которых можно считать «случайной или репрезентативной выборкой» всего народа. Из них не менее 15% с оружием в руках выступили против СССР.

Неужели таков был общий процент недовольных в стране? Неужели так было бы И ПО ВСЕЙ СТРАНЕ, если бы не террор НКВД? Но может быть, наоборот: если бы не колхозы и террор НКВД, то и среди военнопленных не нашлось бы 15% предателей – как не нашлось их среди русских военнопленных в Первую мировую войну?

Гражданская война кончилась победой ОДНОЙ СТОРОНЫ. Никакого «национального примирения» не было. Наоборот, Сталин ОТКРЫТО провозгласил ПРОДОЛЖЕНИЕ И УГЛУБЛЕНИЕ, ОБОСТРЕНИЕ КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ. Вот в этой войне он и правда чувствовал себя великим полководцем, генералиссимусом. И был им: провокатором, организатором и победителем в ПЕРМАНЕНТНОЙ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ против своего народа. По крайней мере, против немалой части своего народа.

Второе Крепостное Право (большевиков) – ВКП (б). Это народное остроумие дорого стоило…

Да, внутри страны сопротивление диктатуре ВКП(б) и НКВД было немыслимо. Но станет ли народ воевать за этот строй?

Меж двух «глупых политик»

Как известно, народ стал воевать «за Родину, за Сталина». Дело не в криках (которых, говорят, почти и не было), а в том, что все понимали: кричи себе что хочешь, но, воюя с немцами, ты воюешь не только за «чистую Родину», но и за сохранение, спасение, укрепление того самого, советского строя, той самой власти ВКП(б), Сталина. В 41 году «Родины без Сталина» уже в реальности не существовало. Или воюй «за Сталина» – или «против Родины». Иного, как говорится, не дано.

Конечно, у солдата не было «свободного выбора» – воевать, бежать или, того лучше, «порефлектировать». Рефлектировать перед трибуналом будешь… Но считать, что все воевали только под угрозой штрафбата и расстрела – совершенно неверно. Может, и не так ПОДАВЛЯЮЩЕ ВЕЛИКО значение морального духа войска, как о том писал Толстой, но этот дух, конечно же, имеет огромное значение.

И сколько бы ни было русских солдат, воюющих на стороне немцев, какие бы священники ни благословляли немецкую армию, какие бы казачьи части ни служили немцам – подавляющее большинство народа было настроено БЕСПОЩАДНО против немецких захватчиков и, тем самым, автоматически за Сталина.

Но тут нет большой заслуги Отца народов.

С одной стороны, это – безусловный рефлекс патриотизма.

С другой – это, конечно, заслуга самих немцев.

Как верно сказал Сталин: «Глупая политика Гитлера превратила народы СССР в заклятых врагов Германии». Далеко не все народы – например, к прибалтам (и далеко не только к ним!) это явно не относилось… Но вот про русских Вождь сказал правду.

А если бы политика немцев была «умной»? Если бы немцы не только открывали церкви, но, как им многие советовали, распустили колхозы и дали землю крестьянам; если бы они создали хоть какое-то марионеточное «русское правительство»; если бы… Тогда и ход войны мог бы быть иным.

Но такой политики быть не могло В ПРИНЦИПЕ! В таком случае немцам и воевать бы было незачем и не за что!

В полном соответствии со своей идеологией, с расовой теорией немцы пришли, чтобы захватить «пустую» землю и превратить «русских унтерменшей» в «рабов немецкой культуры». «Речь идет не об обычной войне, а о борьбе на уничтожение» (Гитлер). И это было сразу кнутом и сапогом показано местному населению.

«Глупая политика Сталина» сделала все, чтобы огромная масса крестьян возненавидела Советскую власть (о «бывших» уже и речи нет).

Но «глупая политика Гитлера» перевесила чашу весов.

Оказавшись меж двух огней, русский народ поднялся на врага.

Русские медленно запрягают, но быстро ездят.

Немцы смогли оценить этот афоризм Бисмарка!

Постепенно пришел боевой опыт – к солдату и к генералу. Огромные размеры страны и огромная численность населения дали России время, чтобы «разогреться». И тогда, постепенно произошел перелом в войне – перелом хребта вермахта.

А вот 22 июня осталось смертным приговором сталинской системе, как системе не только палаческой, но и ПРЕДЕЛЬНО НЕЭФФЕКТИВНОЙ в обороне страны. Печально, что это у нас до сих пор многие не хотят признать.

Контузия 41 годом

ТАКОГО врага, ТАКОГО нападения, ТАКОГО разгрома, ТАКОЙ угрозы гибели нации и государства – не было никогда раньше (фото: victory.mil.ru)

22 июня – самый страшный день в не сахарной русской истории.

ТАКОГО врага, ТАКОГО нападения, ТАКОГО разгрома, ТАКОЙ угрозы гибели нации и государства – не было никогда раньше, по крайней мере со времен татаро-монголов.

Но больше того – этот удар пришелся на «привычный вывих». Веками формировавшееся «оборонное сознание» намертво закрепилось контузией 22 июня.

Наше общество, наши элиты, наши военные – все были контужены всерьез и надолго.

Абсолютно реальный страх перед внешним нападением на десятки лет закрепился как главный, безусловный рефлекс общественного сознания. И слова «только б не было войны» были не пропагандистским штампом (хотя и им тоже, конечно), но подлинным чувством всех, переживших этот шок, позор, ужас. То есть всех, живших в стране.

А поскольку обществу внушили АБСОЛЮТНО ЛЖИВУЮ картинку «22 июня», то люди искренно верили, что главные наши проблемы не в бардаке, не в бездарно-тоталитарной системе, не во внутренней гнилости системы – словом, не в том, что РЕАЛЬНО выявилось 22 июня. Люди же верили в совсем иное – что главные наши проблемы в недостатке сил, нехватке вооружений и т. д., то есть в том, чего 22 июня было предостаточно.

И гонка вооружений стала многолетним неврозом страны, несчастьем несчастной экономики. Эту гонку подгоняла не только грубая корпоративная корысть ВПК, но и реальный страх народа перед возможным агрессором.

22 июня была тяжело контужена вся наша военная элита. До конца 80-х годов армией командовали – сперва маршалы войны (до 1960-х), затем генералы войны (до смерти Брежнева), затем младшие офицеры войны (до конца перестройки). И все они искренно (хотя и небескорыстно при этом) готовились к отражению нового 22 июня – фронтального удара агрессора.

Между тем бытие ушло далеко вперед от сознания.

Вот уже 68 лет никто ни разу не нападает на нашу страну. Никто и не грозит нападением. Никто и не может, в принципе, напасть. А отчаянно оборонявшаяся от потенциальных внешних угроз страна развалилась изнутри – не в последнюю очередь под тяжестью груды своего оружия.

Война 39–45 годов стала самым страшным испытанием не только для нашей страны, но и для всего мира.

«Что-то кончилось», что-то ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ изменилось в сознании людей – хотя они и сами это далеко не сразу осознали. Страх перед войной, может быть, впервые реально стал перетягивать надежду на войну как на способ решения проблем. «Война – продолжение политики иными средствами». Веками это было так, больше того, политика была одним из средств подготовки к войне. И только после 1914–18 годов, а тем более после 1939–45 годов пришло ЧУВСТВО (по крайней мере в Европе), что война – это не «политика». Это – гарантированное самоубийство, где «победитель» не получает ничего, кроме похоронок. Это чувство далеко не сразу осозналось, но понемногу стало доминировать – опять же, по крайней мере в Европе.

А значит – европейская война стала НЕВОЗМОЖНОЙ В ПРИНЦИПЕ.

Ну а кроме того (и это еще много важнее!), вопрос с войной был решен не психологически, а просто военно-технически. Бомба, ракета. Гарантированное взаимное уничтожение. Гарантированный взаимно-невосполнимый ущерб.

«С войной покончили мы счеты». С глобальной войной, с войной между странами G8, с ядерной войной – да, покончили. Этого не может быть, потому что не может быть НИ-КО-ГДА.

Страны, которые считают войну – как и ВСЕГДА БЫЛО в истории – средством удовлетворения амбиций, т. е. думают НОРМАЛЬНО, как думали ВСЕ до 1945 года, отныне справедливо считаются «изгоями».

Мир изменился, как НИКОГДА РАНЬШЕ.

Поэтому осознание таких изменений – изменений в СОБСТВЕННОМ БЫТИИ – приходит очень трудно. Тем более что это противоречит корыстным интересам многих групп: ВПК, пропагандистов войны, военных патриотов и т. д.

Но конечно, без конца сопротивляться реальности нельзя – башка треснет. И поэтому осознание того, что ГЛОБАЛЬНАЯ ВОЙНА НАМ НЕ ГРОЗИТ, понемногу проникает в мозги нашего общества. Очень потихоньку, потому что ПОЛНОЕ ОСОЗНАНИЕ этого факта означало бы «геологический переворот» в сознании, смену системы координат и приоритетов, разрушение скорлупы «оборонного сознания».

Такие вещи меняются очень медленно – и это правильно. Базовые инстинкты общества вырабатываются веками – как же от них «вдруг» откажешься. Но изменения есть, и они необратимы. Люди давно уже не думают: «Только б не было войны», – есть иные приоритеты, и даже новые поколения высших военных, родившиеся через 10–20 лет после войны, меняют нашу официальную оборонную доктрину. От фантастической Глобальной Войны – к вполне реальным региональным конфликтам.

Контузия-41 постепенно проходит.

Конкретный гуманизм

И последнее.

Политические аспекты войны.

Счет потерь своих и врагов. Сравнение эффективности своего и чужого – государства, строя, сравнение боевых качеств армий и народов. Военный «спорт» – самый первый спорт, все существующие виды спорта – лишь пародирование «военных соревнований».

Вот этим и занимаются все: историки, киношники, публицисты. Военная гордость, военная обида, военное тщеславие, военный позор…

Об этом я и писал.

В этой системе координат ВОЙНА ОСМЫСЛЕННА. У нее есть рациональные ЦЕЛИ: территории, национальные амбиции и интересы, власть правящей элиты, наконец (крайне редко!), само существование государства, национальная независимость, как в том же 41 году.

СРЕДСТВА достижения целей тоже известны – люди. Человеческий материал, человеческий ресурс, который необходимо тратить, но тратить, опять же, рационально.

Но есть еще одна сторона войны – не отчеканенная на военных медалях.

АБСОЛЮТНЫЙ УЖАС ВОЙНЫ. Не искупаемый НИЧЕМ. Когда люди – не СРЕДСТВА для достижения более высоких целей, а просто – САМОЦЕННЫ.

Это кажется слишком банальным – ясно, что война ужасна, что говорить очевидности?.. Но «где пьют – там и льют», а пацифизм – утопия, выгодная только агрессорам.

Да-да-да, все так… Да не совсем.

Единственные, кому ПО-НАСТОЯЩЕМУ ОЧЕВИДЕН абсолютный, беспросветный ужас войны, глухой ужас, где не слышны и не видны салюты и совершенно не интересны ордена, флаги, сравнение потерь и национальных амбиций, – это, конечно, матери. Матери, ждущие детей.

Не «Родина-Мать зовет», а просто мать, которая зовет сына.

И как для матери нет «плохого сына», так нет для нее «хорошей войны». Справедливой, оборонительной, защитной и т. д.

Когда та же самая мать выступает в другом качестве: гражданка, патриотка, сознательный член общества – тогда для нее все эти понятия осмысленны и важны.

Когда она ждет сына или идет на его могилу, они для нее – не существуют.

Это не значит, что «материнская правда» – «высшая» или единственная, или отменяет все другие.

У храбреца и патриота, у полководца и солдата, у геополитика и дипломата, у идеолога и барабанщика – тоже свои правды. О которых они много и громко говорят – ведь сила в их руках.

Но это просто значит, что материнская правда АБСОЛЮТНОГО, НИЧЕМ НЕ ИЗВИНЯЕМОГО УЖАСА ВОЙНЫ – эта правда тоже есть. Среди других правд.

Почему-то такой подход зовется «абстрактным гуманизмом». Вот уж глупость – по-моему, «абстрактно» все что угодно, кроме любви, жалости к своему ребенку и страха за него. Уж конкретнее этого ничего на свете нет и не может быть.

Я помню теракт на Дубровке. И запомнил из него по-настоящему одно. По ТВ показывали родителей, жен, мужей, детей заложников. И вот там выступала одна старушка. Она обращалась к террористам и повторяла: «У моего сына – диабет. Сахарный диабет. Ему нужно лекарство. Вот я принесла. Его зовут так-то. Передайте ему лекарство – пожалуйста…»

Господи, было видно, как ей безразличны – «целостность России», «независимость Чечни», «терроризм», «исламизм», «героизм», роль N. и роль N.N. Она видела сына… Ну, я думаю, все понятно. А кому непонятно – что объяснишь…

Вот о чем тоже думаешь 22 июня.