Борис Кагарлицкий: Государство предпенсионного возраста

С одной стороны, констатация замечательных успехов – военных, научных и экономических, с другой стороны – длинный перечень проблем, остающийся совершенно неизменным – от неразрешенного конфликта с арабскими соседями до коррупции и внутриполитических раздоров.

И непременная дискуссия об антисионизме и антисемитизме. С точки зрения идеологов сионизма, всякий, кто хоть слово скажет против политики Израиля или принципов, на которых построено это государство, несомненно – антисемит, а следовательно, фашист и вообще враг рода человеческого. Очень удобная позиция, ставящая под запрет любые критические высказывания, вплоть до самых мягких и доброжелательных. Но, с другой стороны, многие фашисты и антисемиты и в самом деле прикрываются критикой сионизма, поскольку открыто провозглашать нацистские и черносотенные идеи было до недавнего времени делом непопулярным и даже немного рискованным. Хотя времена меняются. Сейчас быть нацистом уже не зазорно. Даже в самом Израиле недавно раскрыли крупную нацистскую сеть.

Первая волна переселенцев из Европы стала прибывать уже в 1900-е годы, главным образом из Российской империи

Реальная история Израиля и Палестины в ХХ веке имеет очень мало общего с сионистскими или антисемитскими мифами. К началу столетия, когда основоположники сионистского движения провозгласили лозунг создания еврейского государства на Ближнем Востоке, в самой Палестине, являвшейся тогда провинцией Османской Империи, коренное еврейское население почти исчезло. Хотя на территории турецкой державы евреев было очень много, они предпочитали жить в крупных городских центрах – Стамбуле, Багдаде, Смирне, а не в захолустной и провинциальной земле Иерусалима.

Первая волна переселенцев из Европы стала прибывать уже в 1900-е годы, главным образом из Российской империи.

Дискриминация иудеев по религиозному признаку последовательно проводилась в государстве Романовых, запрещавшем евреям селиться за «чертой оседлости», на территории собственно Великороссии. Исключение, впрочем, делалось для купцов первой гильдии и специалистов с высшим образованием, но, в свою очередь, доступ иудеев к образованию всячески пытались затруднить. Парадокс в том, что дискриминации люди подвергались по религиозному признаку, тогда как идеологи сионизма были людьми светскими, относящимися к иудаистской традиции критически, если не вовсе негативно. Большинство еврейской интеллигенции к началу ХХ века уже не имело никакого отношения к религиозным общинам, не посещало синагогу и смутно представляло себе требования веры. Однако формальное обращение в христианство воспринималось как унизительная уступка власти. Если они и вырвались из средневековой синагогальной общины, то не для того, чтобы идти под власть царской православной церкви.

В 1903 году в Кишиневе произошел ужасающий еврейский погром. Не исключено, что погром был подготовлен и организован непосредственно Охранным отделением в лице ротмистра барона Левендаля, который стремился поддерживать равновесие власти в многонациональной Бессарабии за счет стравливания одних общин с другими. Погибло 49 человек, 586 было ранено или искалечено, разрушено более 1500 домов (более трети всех домовладений Кишинева). Видя полное бездействие властей, кишиневские евреи вынуждены были создавать отряды самообороны. Волнения прекратились только после того, как в город были введены войска, получившие разрешение применять оружие.

Вскоре после этого началась массовая эмиграция евреев из Российской империи. Уезжали и раньше, но на сей раз речь шла о переселении десятков тысяч людей. Значительная часть эмигрантов направлялась в Америку, Канаду и Британию, пополняла население британских доминионов, вплоть до Южной Африки, а также Аргентину, где на porteño, диалекте жителей Буэнос-Айреса, евреев до сих пор называют rusos (русские).

Немало новых поселенцев, прислушавшись к призывам незадолго до того возникшего сионистского движения, двинулось в Палестину. Здесь они возродили практически забытый древний язык иврит, которым давно уже не пользовались местные иудеи. Создали сельскохозяйственные коммуны и дали новый импульс развитию городов.

Большинство переселенцев, как и вообще подавляющая часть жителей еврейских местечек Восточной Европы, симпатизировало социалистам. Даже многие основатели сионистского движения заявляли о симпатиях к «левым» идеям. Вновь создаваемые аграрные общины строились на коммунистических принципах, закладывая основы того, что впоследствии превратилось в систему добровольных колхозов, – кибуцы. Однако масштабы этого движения на первых порах были невелики. Первое основанное на коллективных началах аграрное поселение, квуца Дгания, было основано в 1909 году. К концу Первой мировой войны в Палестине уже было восемь сельскохозяйственных коммун, в которых состояло не более 250–300 человек.

В свою очередь, большинство населения еврейских местечек, равно как и массы людей, предпочитавшие эмиграцию в Америку и Западную Европу переселению в Палестину, отвергли идеологию сионизма. Социалисты видели в подобных идеях не более чем отражение буржуазного национализма, приспособленного для нужд еврейской общины. Хуже того, сионистская идеология находилась в прямом противоречии с непосредственными интересами диаспоры. Ведь лозунгом социалистов и демократов было равноправие, борьба за гражданские права в своей стране.

Не в той, которую еще предстояло создать, а в той, в которой уже жили многие поколения евреев, которую они строили вместе с соседями-христианами своим трудом, – будь то Россия, Польша, Австрия или Венгрия. Призыв сионистов переселиться в Азию совпадал с требованием антисемитов – пусть евреи убираются! Лозунг антисемитов «Чемодан – вокзал – Израиль!» является по совместительству фундаментальным принципом сионизма.

В годы Первой мировой войны идею «национального очага» использовали политики Британской империи. Был сформирован еврейский легион, сражавшийся против турок в Галиполи вместе с австралийцами, новозеландцами и англичанами. 2 ноября 1917 года была обнародована знаменитая «Декларация Бальфура» – письмо министра иностранных дел Великобритании Артура Бальфура к лорду Уолтеру Ротшильду, представителю британской еврейской общины. В нем власти Британской империи обещали после победы над Турцией создать еврейское государство в Палестине.

Эта декларация заложила основы двусмысленных и нестабильных взаимоотношений между переселенцами и британскими властями, оккупировавшими Палестину к концу Первой мировой войны. По Версальскому миру англичане получили эту страну в качестве подмандатной территории, но обязывались рано или поздно предоставить ей независимость. Проблема только в том, кому придется передавать власть – европейским поселенцам еврейского происхождения или арабам? Разделение двух общин, кстати, не имело ничего общего с религиозными различиями: среди «арабов» были не только мусульмане и христиане, но даже иудеи, потомки коренного еврейского населения, которые оказались вместе с соседями-мусульманами оттеснены на второй план в новой Палестине выходцами из Европы.

Немало новых поселенцев двинулось в Палестину (фото: Reuters)

Британцы оказались в сложном положении: сионисты с их идеологическим энтузиазмом нужны были им во время войны для борьбы против турок, но империя стремилась завоевать поддержку арабов. И тем, и другим в ходе войны обещали собственное государство. Ни те, ни другие обещанного не получили, но и обещания не были взяты назад, а только отложены (до возникновения благоприятных обстоятельств). И те, и другие получили некоторые существенные политические уступки и права, но явно недостаточные с их точки зрения.

По мере того, как, с одной стороны, разрастался конфликт между местным населением и «понаехавшими», а с другой стороны, на колониальном Ближнем Востоке усиливался арабский национализм, положение британской администрации становилось всё более запутанным и двусмысленным. По существу, британцы попали меж двух огней, пытаясь балансировать между противостоящими группами и получая удары с обеих сторон. Историки до сих пор спорят относительно британской политики в подмандатной Палестине: что делали колонизаторы – стравливали общины или пытались их примирить? Но какие бы цели они ни ставили, ничего путного у них не получалось.

Впрочем, и сионистское движение к середине 20-х годов находилось в явном кризисе. Революция в России показала совершенно другой путь решения еврейского вопроса – участие в социальной борьбе и политической жизни вместе с остальными трудящимися массами. Равноправие и интеграция в новом многонациональном государстве. Если уж нужен был собственный «национальный очаг», то его не требовалось создавать за морем – были организованы автономные поселения в Крыму и Биробиджане.

Дискриминация евреев в других странах Восточной Европы оставалась фактом, отчасти даже усиливалась, но решение проблемы еврейские массы видели скорее через «русский путь», а не через сионизм. Вместо того чтобы уезжать за тридевять земель в Палестину, они вливались в коммунистические и социалистические организации, вступали в профсоюзы, изучали теорию марксизма и штудировали политэкономию.

Религиозные традиционалисты, недовольные ростом «левых» настроений, тоже не испытывали к сионистам большой симпатии – ведь сионистская агитация разрушала действующие общины. А вернуться в Иерусалим, согласно догматам веры, требовалось только после прихода Мессии, не раньше.

Возрождение сионизма стало возможно благодаря катастрофе Второй мировой войны и Холокоста. На первых порах, кстати, гитлеровское руководство не собиралось проводить тотальное истребление евреев, даже гневно открещивалось от подобных обвинений. Предлагалось, например, всех депортировать… в ту самую Палестину! Короче, выполнить сионистскую программу силами нацистского государства. Но в ходе войны практичные немцы догадались, что убивать дешевле, чем депортировать. Окончательно вопрос был решен, когда разработали технологию массового истребления людей в газовых камерах: это позволяло экономить столь нужные фронту патроны. Делать из людей мыло и прочие полезные вещи вроде костяных гребенок оказалось намного эффективнее, чем использовать их подневольный труд в концлагерях.

Как и в начале ХХ века, основной поток переселения, спровоцированного нацистским террором, пришелся на Америку (отчасти на Англию и даже на избежавшую немецкой оккупации Швецию). Однако вновь Палестина получила изрядный прирост населения. Вскоре после освобождения антисемитские погромы прокатились по Польше. Люди, выжившие в концлагерях, не могли вернуться домой. Их дома и квартиры были уже заняты соседями-католиками, тоже, кстати, жертвами немецкой оккупации.

К концу Второй мировой войны англичане и рады были бы забыть про декларацию Бальфура, но политически и морально не имели такой возможности. Черчилль пытался уладить вопрос, предлагая лидерам сионистов Восточную Пруссию в обмен на отказ от Палестины. Немецкое население можно было бы выгнать, как он гуманно выразился, «под дулами пулеметов». Что впоследствии и было сделано, только не британцами, а польскими и советскими властями. Однако сионисты были непреклонны. Вскоре начались террористические акты против британского военного и административного персонала, так что представители приходящей в упадок империи сочли за благо поскорее убраться с этой беспокойной территории.

Независимость Палестины обернулась затяжной войной с арабскими соседями, армии которых были вооружены и обучены британскими офицерами – хоть и с опозданием на 40 лет, умирающая империя сделала свой выбор. В свою очередь, новорожденный Израиль получил помощь СССР. Исход борьбы решили, в конечном счете, не столько отвага и энергия израильских ополченцев, сколько поставки современного оружия из коммунистической Чехословакии.

Первые израильские правительства клялись в верности идеям социализма и проводили экономическую политику, вполне соответствовавшую принципам «левой» социал-демократии. Правда, их передовое мировоззрение не включало понятия о правах арабского меньшинства. Получив власть в свои руки, израильское руководство принялось энергично зачищать территорию, выдавливая тысячи крестьян с земель, которые надо было отвести для новых (воплощающих идеалы справедливости) аграрных поселений. Отцы-основатели сионизма жаловались, что евреям в старой Европе запрещено было заниматься земледелием. Народ был столетиями обречен все свои усилия обращать на совершенствование в науках, искусстве, ремеслах и бизнесе. Теперь, чтобы стать «нормальной страной», требовалось возделывать землю.

Геополитический расклад на Ближнем Востоке сменился в 1956 году, когда египетские военные свергли монархию и президент Г.А. Насер национализировал англо-французскую компанию Суэцкого канала. Израиль начал против Египта новую войну, теперь уже наступательную, в союзе с французами и англичанами, своими недавними противниками. Для «левых» сионистов, воспринимавших свою борьбу как часть антиимпериалистического движения, это было шоком. Известный историк Теодор Шанин (ныне руководитель Московской Высшей школы социальных и экономических наук), в те времена офицер израильской фронтовой разведки, рассказывал, как во время той кампании его чуть было не арестовали за антивоенную агитацию в войсках. Спасло его только то, что он являлся героем предыдущей войны.

В 1956 году Израиль выступал в союзе с Англией и Францией, тогда как Египет поддержали СССР и США. К 1967 году, когда разразилась очередная война, расклад сил определился окончательно. Запад во главе с Соединенными Штатами стоял за Израилем, а Советский Союз принял сторону арабов. Шестидневная война 1967 года завершилась не только военной и моральной катастрофой арабских режимов, но и очередной политической мутацией израильского сионизма. Из маленькой страны, защищающей собственное право на существование, Израиль превратился в мощную военную державу, терроризирующую своих соседей. Палестина, которую разделили в 1948 году на арабскую и израильскую части, вновь оказалась объединена, теперь уже под контролем Израиля. Но что делать с оккупированными территориями, израильские элиты за последующие 40 лет так и не решили. Независимость арабской Палестины возможна не более, чем отделение от Москвы Республики Южное Бутово с Тушинским анклавом. А объединения Израиля и Палестины в единое демократическое государство не хотят ни сионисты, ни арабские националисты. Последних, впрочем, понемногу теснят исламские фундаменталисты, влияние которых возрастает пропорционально ослаблению позиций «левых» в израильском и арабско-палестинском обществах.

За прошедшие 40 лет проблемы так и остались нерешенными. Война 1973 года, завершившаяся миром с Египтом, столкновения с Ливаном, два палестинских восстания «интифады», мирное соглашение между палестинскими политиками-эмигрантами и официальным Израилем, многократное нарушение этих договоренностей обеими сторонами – всё это не приблизило Ближний Восток к окончательному и прочному миру.

Пестрое, многонациональное общество, объединяющее множество культур и традиций, могло бы в условиях справедливого мира сделать современную Палестину процветающим и увлекательным местом. Но нет ни справедливости, ни мира. Здесь возводят стены и блокпосты, стреляют друг в друга, кидают камни, взрывают бомбы и устраивают обыски.

Постоянная конфронтация с соседями ставила вопрос о демографическом балансе. Надо было обеспечить устойчивый прирост населения. Агитация за переселение в Израиль стала важнейшей частью политики.

Cегодня Израиль – самая развитая страна Ближнего Востока (фото: sxc.hu)

Еврейские общины в ближневосточных странах были почти полностью разрушены под двойным давлением арабского национализма и сионистской агитации. Древние культурные традиции этих общин не выдержали столкновения с новой политической реальностью. Уцелела, да и то в сильно уменьшенном виде, лишь еврейская община в Марокко. Сегодня, гуляя по загадочным и прекрасным кварталам старого Марракеша, можно понять, чего лишились соседние страны.

Новые потоки иммиграции прибыли из бывшего СССР, превратив Израиль в одну из русскоязычных стран ближнего зарубежья. В отличие от либеральных и склонных к «левым» настроениям потомков первопоселенцев, которые порой испытывают чувство вины перед изгнанными с земли палестинцами, выходцы из бывшего Союза склонны голосовать за самые воинственные партии и безо всякой политической корректности выражать свои антиарабские чувства. Знакомые палестинцы жаловались, что «русские» солдаты – настоящее бедствие на оккупированных территориях. Мало того, что обыскивают и унижают самым жестоким образом, так норовят еще и что-нибудь стянуть. Чего за «старыми» израильтянами не наблюдалось.

Юбилей – время подводить итоги и гордиться достижениями. Израиль, бесспорно, может заявить о своих исторических успехах. Однако парадокс в том, что в 1948 или 1967 году эти успехи выглядели куда более убедительными, чем сегодня. Ибо общество, которое так и не научилось жить в мире с соседями, не сможет и жить в мире само с собой.

В потоке славословий, которыми сопровождается любой юбилей, всё более заметны тревожные нотки. Ведь каковы бы ни были достижения, не надо забывать и об их оборотной стороне.

Да, сегодня Израиль – самая развитая страна Ближнего Востока. Но по европейским меркам – провинция. Несомненно, эффективная экономика, но никак не локомотив мирового хозяйственного развития, даже по отношению к своему региону. Передовая наука, но не открывающая для человечества принципиально новых горизонтов.

Во всех сферах, кроме, разумеется, военной, достижения израильтян поразительно уступают достижениям еврейской диаспоры в России, Европе и Америке. Среди евреев много выдающихся музыкантов – но они не израильтяне. Есть много знаменитых ученых – но они не израильтяне. Есть великие писатели – но они не израильтяне. Государство Израиль, созданное народом ученых и мудрецов, не дало миру ни одного лауреата Нобелевской премии. Главным его невоенным достижением являются высокие урожаи апельсинов.

Подорвав и разрушив многочисленные еврейские общины по всему миру, сионистское движение не создало ничего такого, что составило бы славу еврейского народа. Того народа, который дал миру Баруха Спинозу, Карла Маркса, Альберта Эйнштейна, Зигмунда Фрейда, Генриха Гейне, Иосифа Бродского, Бориса Пастернака и Льва Троцкого.

Консервативный политолог Ариэль Коэн, восхищающийся успехами Израиля, заканчивает свою статью на неожиданной для юбилея ноте:

«Сегодняшний Израиль страдает от чрезмерной бюрократии, разваливающейся системы образования, нарастающего расслоения между бедными и богатыми (примерно одна треть детей живет за чертой бедности), от трений между религиозной и светской частями населения, а также между евреями и арабскими гражданами Израиля, которые считают себя не израильтянами, а палестинцами. Чтобы выжить и процветать, страна нуждается в сильном лидере. К несчастью, его у Израиля нет.

Моральный облик действующего премьер-министра Эхуда Ольмерта – не пример для нации, а скорее предмет национального позора. Ольмерт обороняется уже от пятого по счету за время его правления обвинения в коррупции. Он был избран Ариэлем Шароном в качестве заместителя, но ни в коем случае не в качестве наследника».

В общем, страна, как все остальные. Может быть, и не хуже других, но точно ничем не лучше. Короче, именно то, о чем мечтали сионистские «отцы-основатели» Израиля.