Леонид Радзиховский: Меланхолическое? Циническое? Оптимистическое?

Самые правоверные путинцы и самые неистовые «борцы с режимом» едины в своих содержательных оценках: всё ни к черту!

Нам позарез нужны: независимые суды, нанотехнологии, мощный средний класс, переход от сырьевой к инновационной модели и, как бы неожиданно это ни звучало, борьба с коррупцией. Дальше начинаются споры, кто виноват – то, что было слишком много Путина или слишком мало Путина, слишком много Ельцина или слишком мало Ельцина, слишком много или мало либералов и т.д.

Но в данном случае, все эти «меряния» меня абсолютно не интересуют. Кто бы ни был виноват, а список бед – один, неразменный.

Идем. Но – не туда?

Жизнь эта не «черновая», а беловая, жить так будем еще долго, и не такая уж она «неправильная», эта жизнь

Больше того. Не фанаты Путина и не фанатичные враги Путина, а просто нормальные люди согласны с этим список бед. То есть согласны, что это и есть основные наши беды.

И, самое главное, согласны в том, что это – страшно опасные беды. Если мы их не «преодолеем» – то плохо дело.

Что значит «плохо», обычно уточняется в меру языковой бойкости говорящего. Россия распадется. Россия будет в вечном состоянии полураспада. Россию поработит Запад (Китай, исламский мир). Россия станет страной третьего мира. Россия отстанет от таких стран третьего мира, как Индия или даже Бразилия. Россия не станет Великой (станет недостаточно Великой, не станет достаточно Великой). Будет революция. Не будет сил даже на революцию. В общем, уточняется всё это неохотно. И в самом деле: катастрофы могут быть разные, но какая-то катастрофа – неизбежна.

Насчет всего этого общество вполне едино. Едино оно еще в трех пунктах.

Первое. Все согласны, что для преодоления ситуации, для «спасения России» нужны геройские усилия нас всех, от Кремля до самых до окраин.

Второе. Все согласны в полном непонимании того, какие же, собственно говоря, нужны усилия. Сажать? Но кого же? «На время не стоит труда, а вечно сажать – невозможно». Развивать эти чертовы нанотехнологии? А как их разовьешь? Да и… а что это, собственно, такое?.. Бороться с коррупцией? А как это? Выбрать основные направления научно-технического прогресса, где «мы» конкурентоспособны и… Ну, «выбрали», назначили. И – что делать? Конвертировать «презренные нефтедоллары» в благородные «технологические доллары»? А – как это?

Третье. Все еще более солидарны в том, что никто ни черта этого не делает. Пользуемся нефтедолларами, берем потребительские кредиты, выстроили вертикаль рент: сырьевая – административная – силовая. В общем – живем с точностью до наоборот по отношению ко всем объявленным целям. И вроде – неплохо получается, черт его подери!.. Живем неплохо, но мучаемся от этого ужасно страшно: живем «неправильно». Причем, как говорили в старом советском анекдоте про «загнивающий капитализм» – «но каков же запах!».

Итак, вся рота – переругиваясь между собой по частным вопросам – шагает в одном направлении и дружно говорит, что направление это: а) совершенно неверное; б) все мы знаем, какое верное; в) удаляемся от него всё дальше.

Слушайте, но это же… Ну бред ведь какой-то!

Сомнение

Взятки – это наше чуть не главное зло

Вот в связи со всем этим у меня возникает сомнение от лукавого. А может всё это так… Маета, а? «Суета и затеи ветреные»?

Страшно такое даже вслух вымолвить. Ну, вот… Сказал – и ничего. (Правда, еще не напечатали.)

Но и вообще, без шуток: ты что же, брат – против независимых судов? То есть ты за суды зависимые, за «басманное правосудие»? Ты, подлец, против самых нанотехнологий?! Ты, Иуда, за то, чтоб Россия оставалась сырьевой, а не стала высокотехнологичной? И, уж само собой, ты, гад, взятки берешь?! Да ты враг России, вражина натуральный!

Нет, мой обскурантизм не так далеко продвигается, чтобы быть против независимых судов. И в нанотехнологии верю – что еще с ними делать? И понимаю, что вообще технологии – «карош», а взятки – «плёх», собственное производство лучше, чем рента.

Расхождение же мое со всеми благонамеренными гражданами заключается вот в чем.

Первое. Что-то я сомневаюсь, что все эти замечательные цели достижимы. По крайней мере – в обозримой перспективе. Оно и в самом деле – что ж мы их не только не достигаем, но и не приближаемся на самом-то деле ни на микрон?

Второе. Есть у меня сомнение в том, что без достижения этих целей мы так уж и пропадем, в той же самой обозримой перспективе. Ну, вот не пропадаем же… вроде.

Третье. Ну да, все эти цели хороши. Но так ли уж они идеальны, обязательны, абсолютны? Может и на этом Солнце – на этих солнцах – есть свои пятнышки? Может, жизнь со временем подскажет какие-то иные социальные цели – как наверняка подскажет и какие-то иные постнанотехнологии?

Ну вот, скажем, взятки. Говорят, что это – наше чуть не главное зло. «Пришло нам спасать нашу землю, гибнет уже земля наша не от нашествия двадцати иноплеменных языков, а от нас самих; уже помимо законного управленья образовалось другое правленье, которое сильнее всякого законного. Установились свои условия, всё оценено, и цены даже известны… как в эпоху восстанья (против поляков. – Л.Р.) народ вооружался против врагов, так должен восстать против неправды. Как русский, как связанный с вами единокровным родством, одной и тою же кровью, я теперь обращаюсь к вам. Я обращаюсь к тем из вас, кто имеет понятье какое-нибудь о том, что такое благородство».

Вот так: «Родина-мать зовет!» на борьбу со взятками. Россия гибнет, система управления сгнила полностью…

Вы, надеюсь, узнали этот стиль? Ну да, да – Н.В. Гоголь, «Мертвые души», конец II тома («на этом рукопись обрывается»). И – дата. 1852 год.

В общем, нельзя сказать, чтобы – при всём гении Николая Васильевича – это его пророчество так уж сбылось. Никто не «вооружился против неправды», призывы к благородству остались без ответа, а Россия как-то не погибла. А уж коли и погибла, то лет через 65 – и совсем уж не от взяток.

Так что взятки – штука противная, но, может, и мы сегодня, вслед за Гоголем, немного преувеличиваем насчет их гибельности?

Лучше, наверное (!), без них – но и с ними можно жить по-разному. Эх, доживи Николай Васильич до 17 года – увидал бы штуки куда пострашнее взяток… Это, правда, не делает взятки «хорошими» – но меняет шкалу страхов и ценностей.

Или вот – «нефтяное проклятье». Нефтегазовая обломовщина, великая халява. Лежим на природных ресурсах, вареники сами в рот летят. Нефть – в обмен на… всё на свете. Своего производства почти нет, только торговля, обслуживание, ну, еще строительство. Чтобы строить олимпийские объекты, завозим рабочих уже не из Таджикистана – из Австрии! Своих квалифицированных нет, днем с огнем не найдешь. Все хотят быть чиновниками («административная рента») или «менеджерами». Позор, кошмар, полная деградация…

А – почему, собственно, такой-то уж кошмар? «Деньги не пахнут» (имеются в виду, конечно, законно полученные деньги). И различаются не качеством (грязным рентно-нефтяным – или благородно-технологическим), а всё больше количеством. С количеством же всё, вроде, в порядке? Во всяком случае – никогда Россия так богато не жила как сейчас. Да, целая вселенная лежит между миллиардером М.Д. Прохоровым и пенсионером М.Д. Прохоровым, но в среднем – и не в одной Москве – люди никогда так не питались, не одевались и т.д., как сейчас. Поэтому и популярна власть. Всё верно – народ наш небалованный, нормальной жизни почти не видел. Ну так вот – лет 5–6 как начинает приобщаться. Чем плохо?

Прелесть халявы

Нефть – это невозобновляемый ресурс

А тем плохо, что это – халява. Пришло – махом, уйдет – прахом. В любой миг может кончиться, вот что! Упадут цены на нефть, исчерпаются запасы, найдут, наконец, ей замену и – фьють, Россия…

Но, во-первых, цены не падают.

Во-вторых, об исчерпании запасов «через 15–20 лет» говорят уже лет 30. Безразмерные 15 лет получаются. А тем временем открывают у нас всё новые месторождения, а благодаря новой технике можно добывать уже бог знает где. Конечно, нефть – невозобновляемый ресурс. В теории. А на практике – всё расширяются и расширяются разведенные запасы.

А в-третьих – разве в высокотехнологичных отраслях и экономиках не бывает спадов и кризисов? Разве сегодняшние мировые экономические проблемы начались в России, вообще в сырьевых странах? Или все-таки в США – нашем ненавистном образце для подражания?

Кстати, и у них – несмотря на все сверхусилия – нет пока никакого нового технологического прорыва. Увы. Ни в информационных, ни в биотехнологиях, ни в этих «нанотехнологиях». Нет, кстати, и способов реально заменить нефть и газ.

Более того. Именно ставка на «неизбежность научно-технических прорывов» и подвела американскую экономику. Свято веря в неотвратимость семимильного прогресса, они заточили под будущие прорывы свою экономику, сбросив – по возможности – «грубые производства» на Китай. И вот – пока что буксуют…

Так откуда же у нас святая вера, что вот мы смогли бы этих прорывов добиться, подковать блоху? Откуда желание – правда, чисто виртуальное – бросить все силы в этот самый «прорыв»?

Сколько себя помню – помню разговоры про необходимость «конверсии» или конвертации. Провести конверсию ВПК в мирную высокотехнологичную отрасль. Теперь вот – конвертировать нефтедоллары всё в те же технологии.

Ну – не получается! Хоть застрелись… Да никто и не стреляется. И даже не особо и рыпается. И с нефтью – хорошо. А будет кризис – и с технологиями плохо.

Я – не сторонник «особого пути». В экономике уж во всяком случае. Есть общие правила – рынок, частная собственность. Но при чем тут «особый путь»? Просто у одних есть нефть, а у других – нет ее. Ну – так получилось, что поделаешь… Многополярный мир!

Неудобство халявы

Рентно-сырьевая экономика, увы, влечет за собой совсем иную трудовую мотивацию общества

Однако за всякое удовольствие надо платить. За нашу нефть платят не только те, кто ее покупает. Платим и мы сами – платим вполне определенным устройством своей экономики, правовых и социальных институтов.

Ведь нефть (газ, металл) – не просто товар (товары). Это – основа социально-экономической системы. Рентно-сырьевой системы.

Ее суть – расширенное потребление природной ренты, а не расширенное производство добавленной стоимости.

Система, как известно, не свалка элементов, где можно свободно вынимать один, вклеивать другой. То есть можно и вынимать и вклеивать – но это нелегко, это должно как-то коррелировать с другими частями, каждую часть надо подгонять под систему.

Взять Россию с ее размерами и размахами и прибавить к ней швейцарскую точность, британское правосудие и китайское трудолюбие. Мечта… Но такой системы не бывает. Рентно-сырьевая экономика, увы, влечет за собой совсем иную точность, совсем иное правосудие, совсем иную трудовую мотивацию общества. Так во всех – ну, почти во всех – нефтяных странах. И – так ли это ужасно?

«Мы видим, что блондин играет хорошо, а брюнет играет плохо. И никакие лекции не изменят этого соотношения сил». Не изменят, точно.

Так что же – мы обречены на паразитическую, самоедскую, позорную «петрономику»?

Не знаю. Но только ли эта экономика «самоедская», «ужасная», «позорная»? А когда под дулами и кнутами строили «с тяжким звероподобным рвением» высокопроизводительные домны и ракетные заводы – это не было ужасно? Это не было самоедством, «самоканнибализмом», почти в буквальном смысле слова? Хотя это почему-то считалось «почетным», считалось, что тут никто ни на чем не «паразитирует»…

Да, с национально-нефтяной халявой мы чувствуем себя как-то неловко. Мы с изумлением вдруг убедились, что не нужны никому «триумфы воли», что гораздо выгоднее угадать направление не зависящей от нас волны и нырять в нее, чем яростно махать руками против течения. Мы – уже зрелой нацией – узнали, что надо просто ставить парус под ветер. И – всё! Нефтедолларовый ветер сам несет… вот уже добрых 8 лет. И не спадает… пока.

Для людей, много поколений привыкших яростно, через силу, по приказу (и довольно бестолково, честно говоря!) вкалывать, это стало обескураживающим морально-экономическим открытием. Больно всё легко – не по-настоящему как-то! И вдруг – в довершение сенсации – выяснилось, что это-то как раз и есть «по-настоящему», экономически прочно, а могучие волевые стройки коммунизма – как раз бумажные, падают при первом ветерке.

Получается, что огромное производство – потемкинская деревня, никто от него почти ничего не имел, все кормили сами себя обещаниями «но вот завтра…». А цель-то – вот она, под боком. Нефтяной коммунизм – пусть не для всех, но обильное потребление – уже для очень многих. А завтра – для еще более широкого круга.

Мы пользуемся нефтяной рентой, но ждем подвоха, беды, конца «несправедливой халявы». Циничная мудрость Стивы Облонского: «признаваться, что пользуешься несправедливыми преимуществами, как я и делаю, и пользоваться ими с удовольствием» нашему народу в большинстве чужда. Но живем-то мы всё равно по этой мудрости!

Ведь нефтяное преимущество, как ни крути, довольно «несправедливое». Ну почему у Украины или Эстонии нефти нет, а у нас или в Азербайджане – есть? Почему в Пензе – нет, а в Тюмени – залейся? Пензяки хуже, что ли? Да нет, не хуже. Просто – ну вот так получилось. Почему-то…

Заключение

Мы видим, как без особых усилий государства вырастает тот самый «средний класс»

Еще раз повторяю.

Я не настолько смел, чтобы что-то утверждать.

Но мне кажется важным усомниться в аксиомах, которые обычно не обсуждаются.

Так ли это точно, что экономика на нефтеножках неустойчива, а на технологичных подставках – наоборот, устойчива?

Верно ли, что то, что никогда у нас не получалось (кстати, ни у кого не получалось в мире!) – конвертация нефтедолларов в технологические доллары – всё-таки возможна? На чем основана эта вера?

Мы видим, как без особых усилий государства вырастает тот самый «средний класс». И оттого, что он растет «от нефтеренты», становится ли он средним классом «второй свежести» по сравнению со средним классом, выросшим на чистых, высокотехнологичных дрожжах?

Хорошо, если удастся – и скакнуть к вершинам нанотехнопрогресса, и искоренить коррупцию и вырастить в какой-то пробирке непорочных судей. Но и без всего этого, вроде бы, жить можно.

Или – нельзя? Если «нельзя», то нельзя ли это сильное утверждение как-то доказать?

Стоит ли жить – десятки лет! – в состоянии вечного невроза «завтра это кончится», «это неправильно», «это временно», «надо что-то менять!» и ничего не менять при этом. А не менять потому, что… не меняется, черт! Может, стоит осознать головным мозгом то самое, что мы отлично осознаем спинным мозгом – да ничего подобного, жизнь эта не «черновая», а беловая, жить так будем еще долго, и не такая уж она «неправильная», эта жизнь.

Жизнь как жизнь – вовсе не факт, что такая жизнь – прелюдия к «национальной катастрофе». По крайней мере, никто не доказал ни теоретически, ни тем более практически, что у нас возможна другая, «правильная» жизнь.

А вообще-то высшая мудрость давно открыта.

Господи! Дай мне силу исправить то, что мне по силам исправить; терпение – принять то, что я не могу исправить; разум – отличить первое от второго.

Это относится и к человеку, и к народу.

Р.S. Так чего больше в моей статье? Меланхолии, цинизма или оптимизма?