Виталий Иванов: Уймитесь, болезные!

Нет никакого смысла ни пенять им по поводу плохо скрываемого (а подчас и совершенно нескрываемого!) злорадства, ни разбирать их «ужастики» про «массовые волнения» или «новое закручивание гаек». Тем более что обо всем этом уже говорилось многократно.

Больший интерес, по-моему, представляет «позитивная программа». Дескать, нынешний режим неэффективен. Из-за него мы то ли дошли, то ли вот-вот дойдем до ручки. Его-де необходимо демонтировать и как можно скорее, в противном случае последствия будут катастрофическими (см. «ужастики»). Как демонтировать и что строить вместо? Ответ один: нам нужна настоящая либеральная демократия! На словах все выглядит по-своему привлекательно, по крайней мере, для наивных людей. Даешь многопартийность, свободные выборы, федерализм, местное самоуправление, свободу слова! Даешь досрочные думские выборы! Больше выборов, хороших и разных! Правда, как все это поможет бороться с экономическими трудностями, не растолковывается. В лучшем случае, скороговоркой поясняется, что, мол, чем шире и свободнее политическая дискуссия, чем больше будет автономных политических и властных центров, тем адекватнее и легитимнее станут государственные решения. Короче, ударим по мировому кризису всеобщей демократизацией!

Вряд ли нужно напоминать, что демократия, тем более демократия по западному образцу, не означает «кризисоустойчивости». Украина, на которую еще недавно те же оппозиционеры ссылались, чуть ли не как на образец (для нас, для России!) «правильной» демократизации, сейчас испытывает куда более серьезные трудности. И отнюдь не только экономические. Причем братья же «выбрали свободу» в относительно спокойные и сытые времена, в то время как нам предлагается «освободится» непременно сейчас. Это как если бы подхватившему грипп прописали «закаливание» по Порфирию Иванову, причем по ускоренной программе…

Кроме шуток. Ведь понятно же, что скрывается за красивыми демократизаторскими лозунгами и чем с неизбежностью обернется их практическая реализация.

Многопартийность? С одной стороны, у нас она есть, ей ничего не грозит, в Госдуме представлены целых четыре партии, включая КПРФ. С другой, как известно, либералы призывают радикально снизить нормативные требования к партиям. Пусть они снова плодятся десятками. Пусть все те маргиналы, экстремисты и жулики, которых с немалым трудом вытеснили из публичной политики, заново легализуются и получат допуск к выборам. Они-то знают, как спасти Россию!

Свободные выборы? «Свободные» на оппозиционном языке означает «максимально открытые для участия всех желающих». Либералы имеют в виду в первую очередь себя, мечтают о мандатах и кабинетах, не понимая или не желая понимать, что снижение проходного барьера (до пяти или меньше процентов), восстановление выборов думцев-одномандатников, введение прямых выборов сенаторов и пр., да еще в условиях «настоящей многопартийности», да еще в нынешней специфической ситуации, в первую очередь, на руку социал-популистам и национал-демагогам. Получим такой парламент, что ельцинско-хасбулатовский Верховный совет образца 1990–1993 годов покажется благородным собранием.

Многопартийность?У нас она есть, в Госдуме представлены целых четыре партии (фото: ИТАР-ТАСС)

Федерализм и местное самоуправление? Их ведь тоже никто не упразднял. В действительности речь идет не о них как таковых, а о «развертикализации». Чтобы региональные и местные начальники сплошь избирались, играли в политику, друг другу не подчинялись, ни перед кем не отчитывались. Чтобы губернаторы снова могли игнорировать Центр и сваливать на него все беды, мэры – «посылать» губернаторов.

Свобода слова? Это понятие у нас со времен «битвы за НТВ» стало использоваться в качестве синонима медиакратии. А точнее, для прикрытия шантажа властей частно-олигархическими СМИ. Если государство сократит свое влияние на информационную политику (а именно это подразумевают либералы), его найдется кому подменить. Глазом моргнуть не успеем. Мало нам борделя в развлекательных медиа, надо еще в политических гадюшник устроить.

В общем, как уже сказано, нам предлагают не методику лечения, а некий изощренный способ самоубийства.

И не надо ссылаться на 1998 год, на то, что тогда из кризиса выбрались, несмотря на «разгул демократии». Выбрались-то не благодаря, а вопреки этому самому «разгулу». Нечего судьбу дважды искушать. Тем более что тот «разгул» начался задолго до дефолта (в 1989–1990 годах, когда рушился СССР), а сейчас нас призывают «разгуляться» целенаправленно – в порядке лечебной терапии. Большая разница. И люди десять лет назад были другие, и страна, и мир. Сейчас мы гораздо большим рискуем. И в материальном плане, и в моральном.

Как раз вертикаль власти, наличие во главе государства сильных лидеров, получивших на выборах поддержку большинства граждан, избирательная система, обеспечивающая формирование устойчивого лоялистского большинства, полуторапартийная система, конституционное большинство «Единой России» в Госдуме и пр. позволяют поддерживать относительную социально-политическую стабильность в трудное время, принимать и реализовывать широкий набор антикризисных мер. Не будь всего этого, мы бы увязли в межолигархических разборках, слегка прикрытых партийной и журналистской говорильней. И, возможно, уже б докатились до социального взрыва.

Один либеральный товарищ на днях предложил заключить российский «пакт Монклоа», т. е. некое политическое соглашение о демократизации между властью и ее сторонниками с одной стороны и всей и всяческой оппозицией – с другой, включая устроителей «маршей несогласных». Да, у нас не запрещено грезить о том, что однажды глава государства сядет за один стол с уличными клоунами и салонными болтунами, что он станет всерьез обсуждать реформы с теми, кто даже между собой договориться не способен. Да, когда-нибудь рак свистнет на горе. Только зачем сюда приплетать прецедент из испанской новейшей истории? Пакт, а на самом деле пакты были заключены в 1977 году политическими силами Испании, представленными в парламенте (кого попало на переговоры не звали). Этому предшествовали выборы, на которых партия премьера Адольфо Суареса, реформировавшего страну после многолетней автократии Франсиско Франко, получила лишь чуть больше трети голосов. Партии власти пришлось договариваться с парламентской оппозицией, главным образом с социалистами и коммунистами. Достигнутый компромисс оформили пактами (которые подписывались в премьерской резиденции – дворце Монклоа, отсюда и название). Их аналогом в нашем случае были бы соглашения четырех парламентских партий. Но какая в них необходимость, когда партия Путина имеет в Госдуме конституционное большинство, когда президент и премьер регулярно взаимодействуют и с КПРФ, и с ЛДПР, и с «эсерами»?

Проблема, разумеется, не в желании либералов все заделать, «как на Западе», и не в их вопиющем невежестве. Они хотят не мытьем, так катаньем навязать власти свои безумные идеи, а заодно, понятное дело, и себя любимых в качестве придворных умников, а то и «партнеров по переговорам». Еще недавно они надеялись на «оттепель». Теперь они видят свой шанс в кризисе. Не мытьем, так катаньем – так это называется.

В принципе, кризис – это действительно шанс на перемены. Только либералы напрасно суетятся. Ребята, вас тут не стояло. Уймитесь!