Андрей Архангельский: За грамотный мат

Книга потрясающая. Она даже оформлена как-то правильно – как отдельная книга отдельного человека, а не как часть проекта. Странный, «заветный» формат – почему-то один в один сходна по размерам с книгой публицистики Бориса Гройса, старинной, 1998 года, в бумажном переплете.

Лежит «Кирза» у меня на рабочем столе третий день подряд, спасает от депрессии.

А мы тут говорим – нет литературы, пропала. Да как нет, когда есть?!

Мат – потаенное наше богатство, но богатство, которое нельзя использовать

Книга – про службу в армии, и понятно, что мат-перемат. Но матом в литературе у нас никого не удивишь: иногда это похабно, иногда скучно, иногда местами даже смешно.

Например, недавний сборник рассказов «Литпром» написан «падонковским языком», где мат тоже присутствует, но там это специальный литературный прием, а здесь, в «Кирзе», – нет. Здесь мат – необходимость, неизбежность, без грамма упоения или самолюбования: это не сборник анекдотов, не «приколы нашего городка», а серьезная вещь о превращении человека в предчеловека, так сказать.

Армия как бы возвращает человека прямоходящего на предыдущую ступень развития и начинает его всему учить заново: ходить, думать, говорить. Делает из человека «мущщину», как метко выразился в предисловии Дмитрий Быков. Еще эта книга – зрелое размышление о том, как нормальный человек оказывается в армии в ситуации культурного одиночества: культура здесь ему ничем, увы, помочь не может. Впрочем, нет, культура по-ахматовски может хотя бы запомнить все это – чтобы описать.

Чекунову удалось воспроизвести при помощи мата не языковую, а предметную среду: именно повседневность, естественность, безусловность этого языка здесь играет роль бытийного каркаса; убери из книги мат – все посыпется. Ничего будет не понять. Иным языком вообще реальность в армии описать невозможно – если мы претендуем на достоверность.

Словом, здесь не писательские игры. Здесь мат обусловлен, здесь без него не обойтись.

Но вот незадача: таким книгам, как правило, не дают литературных премий и официальных наград, а в магазинах место на полочке отведут специальное, подальше от глаз: ну как же, нельзя. Мат.

Проблема старая, но неизбывная: почему-то борьба за чистоту языка у нас начинается с мата в литературе и ею же и заканчивается. В культуре могут происходить какие угодно чудовищные вещи, но всякий первым делом норовит защитить «наш великий язык» от «ненормативной лексики».

Вопрос с матом у нас в литературе, как это ни смешно, до сих пор не решен (и это в год 70-летия Венедикта Ерофеева!); нет на него до сих пор ответа в обществе. Общество в этом вопросе упрямо стоит на страже «культуры», допуская при этом вещи в сто тысяч раз более бескультурные.

Вообще отношение к мату – это самое что ни на есть воплощение лицемерия. Работяги, которые на этом языке дышат, своих детей по губам бьют и приговаривают: «Не ругайся! Кто тебя таким словам научил?» А когда наши блюстители чистоты языка слышат мат на сцене, на экране, они демонстративно затыкают уши и покидают зал. Стоит на радио или по телевизору сказать слово в защиту мата – вам обеспечена очередь обеспокоенных состоянием культуры сограждан, звонящих в эфир.

Пора наконец разъяснить, что ли.

Мат – огромная проблема нашей культуры.

Люди наши в большинстве ругаются совершенно из ряда вон плохо. Некрасиво люди ругаются.

Сидели давеча в кафе, а в соседнем помещении, где готовят эту самую еду, за загородкой, слышно, как ругается какой-то человек. Повар? Громко, неприятно.

Мы с подругой не лицемеры, не ханжи: любим русский мат, хорошее русское слово. Филологи, что с нас взять.

Однако же слушать это было невозможно: сразу понимаешь, что выражение «грязно ругается» относится не ко всякой ругани вообще, а именно к ругани неразнообразной, засоренной повторами, односложностью, штампами. Словарный запас ругающегося крайне скуден, мал.

Понимаете, по отношению к мату как к бытующей языковой реальности (или я ошибаюсь? Или мы не в России?) применимы все те же законы, что и по отношению к обычной речи или литературной: есть люди, которые ругаются «правильно», а есть те, кто плохо… учился в школе.

Когда ругается филолог с кафедры русского языка и литературы – это же звучит совершенно иначе. Это звучит правильно. Там, в мате, представьте себе, тоже есть свои законы.

Литератор Вадим Чекунов (фото: proza.ru)

Общество и литература у нас всегда стоили друг друга: русская власть с петровских еще времен в числе прочего стремилась к обузданию, к окончательному решению вопроса: матерщинников официально наказывали, изгоняли, запрещали, штрафовали – за мат в общественном месте. Литература, не имея сил сопротивляться неповторимой энергии народного языка, его художественной силе, по-прежнему продолжает нарушать этот запрет, оправдываясь тем, что, мол, незаменимое художественное средство.

На это легко можно возразить, что, мол, для литературы это не главное, что можно без этого обойтись, приводя в пример, словно Муция Сцеволу, добровольно опустившего руку в огонь, того же Венедикта Ерофеева, который взял да и выбросил главу из «Петушков», полностью написанную матом. Как писал в предисловии ко второму изданию сам Ерофеев, «во вступлении к первому изданию я предупреждал всех девушек, что главу «Серп и Молот – Карачарово» следует пропустить, не читая, поскольку за фразой «И немедленно выпил» следуют полторы страницы чистейшего мата, что во всей этой главе нет ни единого цензурного слова, за исключением фразы «И немедленно выпил». Добросовестным уведомлением этим я добился только того, что все читатели, в особенности девушки, сразу хватались за главу «Серп и Молот – Карачарово», даже не читая предыдущих глав, даже не прочитав фразы «И немедленно выпил».

Выбросить-то он главу выбросил, однако почему-то об этом все знают и до сих пор помнят.

Уже одно то, что даже мат отсутствующий имеет сильнейшее влияние на читателя, давая ему возможность додумывать и дочувствовать, как там «это было», о многом говорит. Что уж тут говорить о других примерах, вполне легально присутствующих?

Сорокин говорил, что богатство мата таково, что этим языком он может переписать любое произведение Достоевского, – и в «Дне опричника» показал, что может.

Но ладно Сорокин.

Без малой хотя бы доли мата не обходится ни одно произведение крупной, средней и малой прозы в России. При этом сами классики возмущаются пошлостью и бескультурьем, скажем, «царящим на телевидении». Возникает логичный вопрос: а как же, ведь ты сам ругаешься в своих произведениях?.. Ругаешься. Почему для тебя мат – «художественное средство», то есть тебе, значит, можно, а народу нельзя?

Мат между тем живет и побеждает – на заборах в подворотнях, в ежедневных наших разговорах и внутренних монологах. На русском матерном говорим уже не только мы, его используют в качестве заимствования жители СНГ, Прибалтики, братья-славяне и братья-израильтяне, американцы и европейцы: они все признаются, что собственные возможности их языков несоизмеримо беднее, чем великий русский мат. То есть это еще и часть нашей культурной экспансии. Язык международного общения.

Что с этим делать? Как решить этот парадокс? Мат – потаенное наше богатство, но богатство, которое нельзя использовать.

Единственное, хотя на первый взгляд и абсурдное, решение, которое тут можно предложить, следующее: бороться не с матом как таковым, а за грамотный, культурный мат.

Большинство населения оперирует тремя-четырьмя словами, хаотически, бессмысленно и

банально чередуя их безо всякой системы. От частого и неумного употребления (злоупотребления) мат становится действительно «грязным». Те же ротные и взводные командиры, описанные Чекуновым и с которыми приходилось и мне сталкиваться, например, вообще после каждого слова умудрялись повторять одно и то же матерное: нах, нах, нах… Ну куда это годится, товарищи командиры? Ведь это неуважение к мату! Повторяя бессмысленные б-б-б, мы лишаем мат энергетической силы, лишаем себя подлинного богатства!

То есть нужно не «искоренять мат» (это невозможно, кажется, всем понятно), а бороться за его разнообразие и избирательность – да будет нам путеводной звездой трехтомник русского мата Алексея Плутцера-Сарно и другие словари и книги – написано о мате серьезных работ отнюдь не так мало, как хотелось бы думать людям!

Мат неискореним, так отнесемся к нему тогда хотя бы с уважением! Будем ругаться оригинально, ярко, как делают это филологи и небезызвестный Юз Алешковский! Несколько перефразируя язык советских учебников, скажем напоследок: «Как часто в кругу друзей выделяется тот, кто ругается разнообразно, красиво и по делу! Кто не засоряет мат ненужными повторами, кто чувствует богатство языка. Возьмем для себя за правило для начала хотя бы не повторять подряд дважды одного и того же слова – будем разнообразить наш лексикон!»

Не можешь не ругаться – так учись хотя бы ругаться правильно.