Юрий Гиренко: «Движуха» вместо политики

Дать определение популярному нынче словечку «движуха» не так-то просто. Так можно назвать любое действо, участие в котором вызывает живой интерес у тех, кто в него вовлечен. Причем никакой другой цели, кроме как доставить удовольствие участникам, у «движухи» быть не может. Зачем? А чтобы было!

Печальное состояние публичной политики – результат незрелости российского политического класса

В политике особенно хорошо это видно на примере оппозиционных течений всех сортов. Там уже давно не осталось никакого другого смысла, кроме той самой «движухи».

«Нам нужная другая Россия!» – а какая «другая»? Свободная и демократическая, как говорит Гарри Каспаров? Или та, где «Сталин, Берия, ГУЛАГ», как провозглашает его соратник Эдуард Лимонов? Или еще какая-то? А неважно! Главное – чтобы движуха!

«Даешь марши несогласных!» – с чем несогласных? Против чего именно протестуем? Что именно предлагаем взамен? Да какая разница! Главное – движуха!

«Выдвинем в президенты Буковского» – но ведь он давно оторван от страны, у него экзотические взгляды, он, наконец, чисто юридически не может быть кандидатом в президенты? Ну и что? Зато движуха!..

Справедливости ради надо отметить, что в противоположном лагере «движуха» популярна в не меньшей степени. Бурление «Наших» у эстонского посольства, веселые молодежные лагеря на Селигере и в других местах, самозабвенные поиски «врагов» с последующим разоблачением, американистое «ралли» в Лужниках – всё это шумство из той же череды, что «несогласные» марши и драки лимоновцев с омоновцами.

Есть, правда, одно существенно различие. У лоялистов за спинами любителей «движухи» стоят прагматики, которым хватает цинизма и ответственности не путать театральность и реальность. По большей части это люди, не отличающиеся избытком моральных принципов. Скорее, они привыкли руководствоваться правилом одного персонажа книг Макса Фрая: «Справедливость придумали неглупые и циничные люди, чтобы остальные посвящали свое время поискам справедливости… и не мешали им хорошо кушать».

Но, так или иначе, в охранительском лагере «движушникам» отведена подчиненная роль. Там это – только пионерлагерь и пиар. А вот «освободительная» общественность больше ничего, кроме «движух», не производит. О смыслах там задумываться не принято: некогда, бороться надо! И жить весело и увлекательно…

При этом можно понять молодежь, которой, кроме «движухи», пока еще ничего не надо. Вопрос в том, станет ли включенность в подобные действа первым шагом к осмысленной общественной активности – или сложится убежденность, будто политика сводится к балагану и драке.

Вполне объяснимо и то, что бессмысленная, но яркая «движуха» (особенно протестная) увлекает людей творческих. Им, мятежным, положено хотеть бури. Так что к поэту Быкову, литератору Лимонову или гроссмейстеру Каспарову в этом смысле претензий меньше.

Бурление «Наших» – это шумство из той же череды, что «несогласные» марши и драки лимоновцев с омоновцами

Но вот у политиков и политтехнологов, для которых общественная и политическая жизнь сводится к «движухе», таких оправданий нет. Они в большинстве своем уже вполне взрослые люди, которым пристало быть рационалистами, а не эмоционалистами.

Но российский политический класс (за исключением бюрократии) этого знать не хочет. Он увлеченно играет в бирюльки вместе с поэтами и юнцами, делая вид, что так и надо. И не хочет задумываться о содержательных вещах.

Тут впору задать один из традиционных русских вопросов: «Кто виноват»? И велик соблазн гневно указать перстом на бюрократию, которая «задушила публичность» и «зачистила политическое пространство».

Однако было бы странно ожидать от акулы добровольного перехода на вегетарианский рацион. Бюрократия по природе своей стремится занимать весь существующий объем власти. Она этого не делает только в том случае, если у нее есть сильные противовесы. Не те, кто готов устраивать пикеты и митинги по поводу и без. Те, кто способен вырабатывать и предлагать решения, привлекать массовые симпатии и поддержку, вовремя идти на компромиссы и вовремя быть упрямыми.

Иными словами, печальное состояние публичной политики – результат незрелости российского политического класса. А мы сегодня уже не можем сказать, что у него совсем не было времени, чтобы обрести ответственность и сознательность. За два десятилетия можно было хоть немного повзрослеть.

Да вот – не повзрослели. Достижение зрелости требует постоянной работы над собой, самовоспитания и самообразования. А это – трудно, скучно и утомительно. Куда как приятнее оставаться эдаким Питером Пеном: не взрослеть, порхать и ни за что не отвечать.

То, что такой modus vivendi дискредитирует весь политический класс в глазах граждан, укрепляя тем самым всевластие бюрократии и замедляя становление современного общества, «властителей дум» не смущает. Более того, они даже гордятся своим «питерпенством». Впрочем, говорят, что некоторые даже энурезом гордятся.