Юрий Гиренко: «Гранаты у него не той системы»

Избирательная система, сформированная в России за последние четыре года, подвергается жесткой критике. Говорят, что пропорциональная система хуже смешанной. Что ужесточение требований к партиям ограничивает свободу выбора. Что 7%-ный барьер слишком высок. Что законы о выборах слишком сложны и противоречивы…

Российская избирательная система несовершенна. Как несовершенна любая избирательная система.

И многое в этой критике совершенно справедливо. Можно спорить и доказывать, что пропорциональная система стимулирует укрепление партий, без которых нет демократии. Что повышенные требования к партиям и высокий «проходной балл» упорядочивают политическое поле. Что переусложненность законов – это как раз уступка критикам нынешней системы, которые с 1993 года пытались написать законы так, чтобы учесть все случаи из жизни…

Можно. Но все это не отменит того факта, что российская избирательная система несовершенна. Как несовершенна любая избирательная система.

Страны, в которых демократия существует давно, все время пытаются улучшить правила проведения выборов. Еще бы – именно выборы представляют собой самый зримый образ демократии. Вот и стараются их довести до совершенства.

Вводят и отменяют цензы. Усиливают и ослабляют роль партий. Увеличивают и укорачивают срок полномочий избираемых лиц. Ужесточают и смягчают правила ведения предвыборной агитации. Ищут меры пресечения всевозможных злоупотреблений – со стороны чиновников, политиков, бизнеса и т.п. Меняют избирательное законодательство…

И все равно – совершенства не выходит. Аналитики видят изъяны во всех типах избирательных систем. Критически настроенные интеллектуалы видят в этих изъянах корень всех зол своей страны. А самые критичные разговаривают в риторике «Другой России», только вот не про Россию.

Президента выбирают выборщики. Выборщиков – избиратели

И все не без оснований. Скажем, Соединенные Штаты Америки регулярно возвращаются к порядку выбора президента. Ситуация, когда президентом может законно стать кандидат, получивший меньше голосов, чем его соперник, кажется абсурдной. Но в США так случалось дважды – в полном соответствии с законом.

Все дело в комбинации принципа «победитель получает все» и непрямой системы выборов. Президента выбирают выборщики. Выборщиков – избиратели. За каждым штатом заранее закреплено количество выборщиков. Каждый кандидат в выборщики заранее закреплен за определенным кандидатом. Кандидат, получивший хоть на один голос больше в штате, получает ВСЕ голоса выборщиков этого штата…

В результате вполне возможна ситуация, когда кандидат, победивший в большем количестве штатов, но набравший в сумме меньше голосов по стране, становится президентом. Так было с Бенджаменом Гаррисоном в 1888-м и с Джорджем Бушем-младшим в 2000-м.

Про понятие порога явки в Америке никогда не слыхали. Никогда там не требовалось от кандидата получать больше половины голосов избирателей – в том числе на президентских выборах.

Законодательство серьезно препятствует появлению новых субъектов избирательного процесса. Требования к количеству и качеству подписей под «петицией» в поддержку права новой партии или независимого кандидата участвовать в выборах таковы, что делают мало-мальски значимый результат третьих партий и кандидатов невозможным.

И с беспристрастностью тех, кто считает голоса, в США не все в порядке. Организацией и проведением выборов, включая подсчет голосов и объявление результатов, занимаются офисы секретарей штатов (вроде наших избиркомов). Секретарь штата – должность политическая, ее занимают представители партий. И, разумеется, стараются подыграть родным партиям на выборах. Перекройка границ избирательных округов в пользу своей партии, да и мухлеж при подсчете для американцев – банальность…

Подобные проблемы есть не только в Новом Свете, но и в Старом. Причем недовольство вызывает любой вариант построения системы. Скажем, в Британии многие недовольны тем, что чисто мажоритарная система обеспечивает преимущества доминирующим партиям. А во Франции тем, что из-за мажоритарной системы там слишком много партий.

Шведскую систему критикуют за то, что она слишком партийная, а потому выборы обезличены. Английскую – за то, что она стала слишком персонализированной, а потому люди выбирают не программы, а «голливудские» лица. А германскую (смешанную) – за избыточную сложность…

У нас много говорят о том, что избыточен контроль со стороны государства за финансированием кампаний, из-за чего партии и кандидаты ограничены в возможностях ведения агитации. А вот американцев, наоборот, беспокоит, что финансовая сторона слишком плохо контролируется, из-за чего партии и кандидаты злоупотребляют агитационными приемами...

Нет ни одного избирательного закона, который не вызывал бы массы справедливых нареканий. Причем бывали случаи, когда весьма демократичная и юридически проработанная избирательная система не спасала режим от краха – как в Германии 1933 года или во Франции 1958. А вот крайне противоречивая и уязвимая для критики американская система держится устойчиво, и даже гражданская война ее не пошатнула.

В чем же дело? В практике. Сама по себе задача совмещения власти большинства и обеспечения прав меньшинства глубоко противоречива. Потому любая система, нацеленная на решение этой задачи, уязвима. Соответственно, если есть достаточно мощные силы, работающие против этой системы, – она рушится. Даже если у теоретиков нет к ней претензий (а претензии, как уже говорилось выше, есть всегда).

Однако возможен и другой путь. Путь, на котором общество ищет в государственных институтах (включая институт выборов) не совершенства, а эффективности. На котором политики и партии нацелены не на реформирование системы до тех пор, пока она их не удовлетворит, а на успех В РАМКАХ системы.

Бесконечно жалуясь на то, что народ не голосует за «правильных» деятелей, потому что система плоха, эти самые деятели уподобляются подпоручику из «Белого солнца пустыни», который приезжал к Верещагину за гранатами. И агитировал его очень эффективно: «Встать, когда с тобой разговаривает подпоручик!» А когда электорат – то бишь таможенник – бесцеремонно вышвырнул его в окно, объяснил своему напарнику, что «гранаты у него не той системы».

Любой системой можно научиться пользоваться. Если, конечно, задача состоит не в том, чтобы бесконечно жаловаться на негодные гранаты. Или системы.