Андрей Перла: Бедность как порок

В середине 90-х эстрадный певец Леонид Агутин был очень популярен. Помимо прочего, была у него такая строчка: «Вместо бесшабашных танцев – белый «шевроле». «Шевроле» в песне был символом богатства и успеха. Немудрено – о машине с косым золотым крестом на решетке радиатора большинство слушателей Агутина могло только мечтать.

По итогам первых четырех месяцев 2007 года продажи новых автомобилей-иномарок в России выросли на 74%. Наибольшие успехи продемонстрировал как раз бренд Chevrolet – этих машин, бывших когда-то альтернативой «бесшабашным танцам» и недостижимой мечтой, до конца апреля продали аж 70 тысяч. Впрочем, остальным тоже грех жаловаться: в первом квартале этого года россияне купили больше полумиллиона новых авто иностранных производителей. И еще тысяч 300 «Жигулей» разных модификаций.

Вполне зажиточные люди с удовольствием получают грошовые пособия, не задумываясь, какую пользу эти деньги могли бы принести действительно нуждающимся

Подавляющее большинство среди проданных машин, как и повсюду в мире, составляют «бюджетные» модели. Покупают их отнюдь не миллионеры и даже не «менеджеры среднего звена». За 10 тыс. долларов или еще дешевле («семерка» с вазовского конвейера стоит не дороже 150 тыс. рублей) авто покупает самый что ни на есть рядовой российский гражданин. Добавим к этим (вполне общедоступным) данным цифры продаж подержанных авто. Прикинем, сколько всего было куплено машин за последние года три и сколько еще будет куплено хотя бы до конца текущего года, и получим картину «плюс-автомобилизации» страны, идущей ураганными темпами.

Согласитесь, этот процесс возможен только в условиях быстрого роста уровня жизни. Согласились? Теперь попробуйте обсудить эту мысль со знакомыми. Вы почти наверняка услышите сакраментальное: все равно большинство живет бедно. Большинство живет бедно! Доказать согражданам обратное почти невозможно.

Учителям истории, собранным давеча для обсуждения нового учебника, высокопоставленный сотрудник администрации президента вздумал рассказать об экономическом росте. По рассказам очевидцев, учителя в ответ неприятно смеялись. Мы-то знаем, как оно на самом деле, говорили они в кулуарах. Это были те самые учителя, нищета которых в России вошла в поговорку. Те самые учителя, уровень зарплат которых, например, в Самарской области за последние пять лет вырос в 2 раза. 400–500 долларов, которые в результате получает средний учитель, – это, конечно, далеко не богатство. Но это – в российских условиях – ни при каких обстоятельствах не бедность. Ни при каких обстоятельствах – кроме, видимо, тех, которые рисует себе воображение самих учителей.

Социологи отмечают странные факты. В ходе исследований граждане не всегда охотно, но признают рост собственных доходов и покупательной способности. Однако они упорно отказываются признать рост достатка большинства населения. Отвечая интервьюерам, граждане говорят примерно следующее: «Да, конечно, мы живем неплохо и, видимо, скоро будем жить еще лучше. Но, к сожалению, большинство живет в нищете».

Граждане признают рост собственных доходов и покупательной способности, но упорно отказываются признать рост достатка большинства населения

Большинство в нищете – этот стереотип неистребим, особенно в сочетании с некоторыми другими стереотипами. На 9-й год экономического роста жители крупных городов уверяют социологов, что «все заводы лежат на боку, не работают». Это понятно – когда заводы начали работать, журналисты перестали о них писать.

К примеру, в Ижевске при среднем уровне безработицы менее 2% (для сравнения, в Германии насчитывается более 10% безработных) жители города упорно называют безработицу главнейшей социальной проблемой. Что Ижевск! Безработица представляется гражданам главной проблемой даже там, где объективно ощущается острая нехватка рабочих рук. Россия миллионами ввозит гастарбайтеров, в Москве забыли, что дворники бывают русскими, и скоро забудут о русских строительных рабочих – но население по-прежнему боится локаутов и требует социальной защиты. От всего на свете и для всех даром.

Заблуждения сограждан отнюдь не так безобидны, как может показаться. Представление об общей бедности провоцирует антиобщественное поведение. Вполне зажиточные люди с удовольствием получают грошовые пособия, не задумываясь, какую пользу эти деньги могли бы принести действительно нуждающимся. Вот счастливый отец привозит своего ребенка в детский сад на новенькой «тойоте». Сдав чадо с рук на руки воспитательнице, он подписывает заявление на компенсацию – муниципалитет вернет ему несколько сотен рублей, потраченных в месяц на питание ребенка в этом детском саду. Мы с женой такого заявления не подписываем – и выдерживаем короткую, но яростную дискуссию о том, что «раз дают – надо брать» и «мы не настолько богаты, чтобы от халявы отказываться».

Еще хуже то, что представление о всеобщей русской нищете свойственно далеко не только «простым людям», но и представителям политического класса. Именно благодаря этому представлению в России до сих пор не существует систем адресной социальной защиты. С высоты государственного бюджета бедными кажутся все или почти все. Дифференцировать граждан, экономя средства для тех, кому они действительно могли бы улучшить жизнь, кажется совершенно ненужным.

Повторим еще раз: дорогие сограждане не желают верить в рост собственного благополучия в ситуации, когда этот рост не просто очевиден, но буквально бросается в глаза. Что же случится, когда картина ухудшится?

По мнению большинства экспертов, доходы среднего россиянина растут сегодня примерно на 10% в год, т.е. много быстрее, чем где-либо еще в «Восьмерке». И между прочим, в 2 раза быстрее, чем производительность труда. Мы купаемся в роскоши, которую дарит нам конъюнктура мирового рынка энергоносителей. Это не может продолжаться бесконечно.

Вполне вероятно, что уже в 2009 году рост доходов составит не более 5%. Субъективно такое замедление темпов роста вполне может быть воспринято как снижение уровня жизни. Особенно если одновременно снизится номинальный курс рубля по отношению к главным мировым валютам. Что случится в этот момент с доверием граждан к своему правительству? Какие перспективы откроются перед «несогласными» всех мастей, которые так любят говорить о всеобщей бедности? И не получат ли они возможности, о которых сегодня могут только мечтать? Как я хотел бы иметь успокаивающие ответы на эти вопросы...