Андрей Ковалев: Ноуменальная экономика

Однако, как давно уж известно, заграничные аукционы – это наш внутренний экономический и социопсихологический феномен. Наши ребята и девчата честно сдают в Лондоне и Нью-Йорке валюту, а ехидные островитяне и антиподы только посмеиваются – что за странные такие штуки покупают там эти русские tycoons и oligarchs. (Кстати, правильно было бы говорить – «журнал Ковалева», «галерея Гельмана», «аукцион Сотбиса». А по-нашему будет – Kovalev’s, Guelman’s, Sotheby’s, Tujtkin’s.)

Вот уже и чуткая собака Кулик тоже о чистом творчестве заговорил…

Шутки – шутками, но сей нижегородский акцент имеет самое прямое отношение и к нашей художественной экономике.

Для повышения рейтинга у нас принято говорить, что художник N хорошо продается на Западе. Таковое еще было возможно во времена ржавого занавеса, но теперь такие высказывания кажутся уже немного смешными. Поэтому и возникает острое чувство ностальгии, когда прогрессивный галерейщик Гари Татинцян говорит про «своего» художника Евгения Чубарова, что его хорошо знают и покупают на Западе.

Где этот Запад располагается – непонятно, неподкупный Гугл отмечает только шумиху по поводу последних продаж на вышесказанных русско-британских совместных предприятиях.

Относительно самого Татинцяна, прибывшего под маркой знаменитого американского арт-дилера, Гугл знает не сильно больше. Однако Гари осуществил свою американскую мечту – стал знаменитым галерейщиком. Московским.

За это мы все его и любим.

Выставляет и продает он очень пристойное, то есть агрессивное западное искусство. (Кстати, располагается его галерея рядом с тем самым знаменитым отделением милиции на Ильинке, куда в девяностые таскали с Красной площади акционистов.) Теперь, когда настали времена аукционистов, это чисто случайное географическое совпадение не имеет ровным счетом никакого значения.

Теперь все на новый лад. Я не имею ровным счетом никаких причин считать, что в случае с Чубаровым имела место некая аукционная игра. (Сам дилер и покупает – через аукцион – сам у себя для раскрутки своего героя.)

Именно так, как говорят недоброжелатели, и произошло во время прошлого русского бума, когда на легендарном московском "Сотбисе" 1988 года картинку Гриши Брускина приобрели чуть ли не за пол-лимона. Увы, суперзвездой Гриша так и не стал, только репутацию ему подпортили такие пиарщики.

Однако в плане символических ценностей гораздо более интересна фигура самого Чубарова. Про него точно известно, что живет в Мытищах, ни с кем не общается, не пришел даже на собственный вернисаж пожинать славу.

Евгений Чубаров. Без названия. 1992-1996

Другие приметы – образования не имеет, с художественной богемой тусоваться не любит. То есть в качестве маркетингового хода покупателю предлагается не «феномен», а чистой воды «ноумен». Кантианская «вещь в себе».

Штука даже не в том, что у Чубарова нет никакого художественного образования. Это как раз вопрос в наших палестинах вторичный – в советские времена в худучилищах и худинститутах учить рисовать, конечно, учили. Но относительно самого искусства прививали представления самые экзотические, по каковой причине даже самые экстремальные борцы с соцреалистической системой выглядят сегодня совсем уж неадекватно. Но тут уж ничего не поделаешь.

И в этом смысле все без исключения наши художники – суть чистые самоучки. Однако профессионала от дилетанта отличает только одно качество – первый понимает не только как и что он делает, но хорошо знает зачем.

И тут наступила пора и мне предаться воспоминаниям о прекрасном прошлом.

Во времена оны работал в одной конторе, которая развивала самодеятельное творчество. С одной стороны, затея была глубоко идеологическая – «творчество широких народных масс». (Восходит она, кстати, к временам глубоко авангардного Пролеткульта.)

С другой стороны, госпроект был использован хитроумной советской интеллигенцией, которая видела во всяком примитиве сосредоточие истинной свободы творчества. Так что Гари Татинцян несколько преувеличивает, когда рассказывает, что «открыл» могучего народного гения Чубарова. Его «открывали» до него несколько раз, такова уж специфика ноуменального товара – он вечно недостижим, паки пребывает в эмпиреях.

Тем не менее, именно в такого мифологического персонажа и были сделаны весьма серьезные инвестиции. А это уже серьезно.

Можно говорить о том, что деньги вложены не в эстетику, а в эстетическую идеологию. То есть анонимный покупатель, приобретавший Чубарова на аукционах, тут обретает вполне человеческое лицо. Для него мощный, наивный и простодушный Чубаров – несомненно, абсолютный антипод Олегу Кулику, изощренному социальному манипулятору.

С Куликом мы еще разберемся, а вот ситуация с феноменальным ноуменом, или, если угодно, ноуменальным феноменом Чубаровым индексирует опасный застой в стринге символических ценностей.

Во времена прошлого застоя только об искренности в искусстве и говорили на кухнях и в курилках. Теперь, как мы видим, поиски незамутненной безыскусности переместились в отдельно стоящие особняки.

Чуткая собака Кулик тоже о чистом творчестве заговорил.

И если еще Илья Кабаков что-то такое скажет – булыжник на шею и в болото.