Дмитрий Бавильский: Доктор Зло попал в переплет

Связь Топорова с нашим изданием подчеркнута уже на обложке, в основу оформления которой положили его взглядовскую фотографию. На ней мужественный бородатый дядька курит чинарик, напряженно вглядываясь в литературную даль болотистого цвета.

Литературная репутация у Виктора Топорова, как говорят, неоднозначная. Едкий и ехидный, он с лихостью рубит правду-матку, невзирая на лица и чины, дружбы и политкорректность. Топоров и сам с удовольствием поддерживает репутацию «доктора Зло» от современного литературного процесса, называя одну из своих предыдущих книг «Записки скандалиста».

В ней известный редактор и переводчик (достижения Топорова безусловны) рассказывал о своей непростой жизни. Теперь же, поворотив очи на текущее культурное пространство, Топоров и вовсе разухабился.

Если гнев Топорова, как правило, направлен на писателей старшего поколения, то похвалы удостаиваются книги относительно молодых

Ибо очень уж уязвлена душа его стала. Уничижительные характеристики и разборы встречаются в каждом втором тексте. Достается всем, в том числе и редакторам, с которыми скандалисту приходится работать. Автор отмечает, что в книге восстановлены все купюры, «убранные перестраховавшимся редактором»…

Каждый раз, получая письмо с адреса topor@..., ожидаешь очередного несусветного погрома. Стараясь не вмешиваться в топоровские тексты, тем не менее, каюсь, убирал наиболее ядовитые пассажи. Особенно если они обращены к женской половине участников литературного процесса – воспитание мое более консервативно, чем у Топорова. И если можно обойтись без дополнительных обзывалок, то лучше все-таки обойтись.

Тем более что и без них у Топорова есть что почитать.

Хотя с критическими текстами, собранными под одной обложкой, почти всегда есть проблема – отдельные статьи хорошо смотрятся на газетной полосе или в журнальной книжке, но соединенные в едином контексте – чаще всего они теряются. Бывает очень сложно найти повод к чтению подобных сборников, лишенных привязок к жестким информационным поводам. Такие книги – серьезное испытание для критика, когда становится очевидным, кто во что горазд.

Скажем, выпускает Лев Данилкин собрание своих работ, и «энергия заблуждения», что ведет его по страницам «Афиши», становится очевидной – ничего, оказывается, у Данилкина нет, кроме этой самой энергии, одни заблуждения. Впрочем, и это результат, иные и до него недотягивают. Достаточно открыть любой из сборников статей Андрея Немзера, чтобы убедиться, что для него газетная работа – скучная, давно обрыдшая поденщина-казенщина, не более.

Топоров в этом смысле – анти-Немзер, расхристанный и искрометный. «Жесткая ротация» предъявляет нам не только ершистость, но и законченную систему этических и эстетических пристрастий автора, основанную на сложной системе «сдержек и противовесов». Оказывается, ругань важна Топорову не сама по себе, но как оправданный концептуальный жест противопоставления «плохих» текстов «хорошим». Всего-то.

В газете ВЗГЛЯД Виктор Топоров пишет с самого начала существования нашей газеты, вот уже более двух лет. Начиная с первой колонки , посвященной роману Андрея Мальгина «Советник президента», выказывая себя страстным борцом за воплощение собственного идеала. Как показала практика, чем дальше в лес совместной работы, тем больше у Виктора Леонидовича оказывается колонок, прямо скажем, позитивных.

Похвала погромщика дорогого стоит, тем не менее большинство из статей Топорова последнего времени – безудержные рекомендации прочтения новейших произведений. Особенно ярким мне показался разбор книги Лены Элтанг «Побег куманики», которую критик назначил главным шедевром последнего времени, а также романа Ильи Бояшова «Армада». Оценка ее зафиксирована уже в названии колонки – «Антиутопия мирового уровня и масштаба»; читаешь и думаешь: как же не страшно Топорову подставляться?

В газете ВЗГЛЯД Виктор Топоров пишет с самого начала существования нашей газеты, вот уже более двух лет

А вот и не страшно. В восхвалениях Топоров так же безудержен и эмоционален, как и в поношениях. Случайно или нет, но тексты Бояшова и Элтанг выходят в финал премии «Национальный бестселлер» (Бояшов, правда, с другой книгой), придуманной и осуществленной все тем же Топоровым. Однако отметим важную закономерность, оправдывающую критические натяжки: если гнев Топорова, как правило, направлен на писателей старшего поколения, то похвалы удостаиваются книги относительно молодых.

Топоров очень хорошо знает механизмы и внутренние закономерности советской и нынешней литературной жизни, потому не ждет от нее ничего хорошего. Мизантроп оборачивается романтиком и идеалистом, не прощающим современникам их несовершенств.

Отчего взгляд Топорова и устремлен в светлое будущее, постепенно очищающееся от ряски болотистого цвета. Что правильно – молодым писателям, оставленным без внимания старшаков, важны поддержка и опора. Парадоксальным образом, они ее и находят. В лице главного хулителя.

А все оттого, что Топоров жив и непредвзят. По крайней мере в отношении молодых и еще не наделавших многочисленных глупостей. Топоров судит их по факту, без какой бы то ни было предыстории. А «старики», с его точки зрения, видимо, съели слишком много винограда. Вот и приходится гнобить их за оскомину нынешней ситуации – де, хотели как лучше, а вышло как всегда.

Предположу, что деятельность самого грозного колумниста газеты ВЗГЛЯД выглядит громокипящей лишь на фоне скучности и уныния современной критики. Точнее, полного ее отсутствия. Странно, но, подобно поэзии, критика оказывается уделом молодых и наглых ребят, отвоевывающих собственное литературное пространство. Темпераментные, они врываются со своими неуравновешенными оценками для того, чтобы вечность спустя остепениться, стать частью истеблишмента.

Проблема в том, что последние годы не дали нам в критике ни одного свежего полноценного имени. Увы. Профессия исчезает, улетучивается на глазах, оставляя следы в виде литературной журналистики (и это в лучшем виде), вырождается в тотальный петтинг-маркетинг. Рука бойцов колоть устала, а те, кто уцелели, превратились в бонз, обросших обязательствами и связями, – на критические отделы «толстых» журналов без грусти смотреть невозможно, про глянец и попутные проявления вовсе говорить не приходится.

Топоров кажется «доктором Зло» на фоне всеобщей сервильности и обессмысленности. «Читая ваши колонки, Дмитрий, – говорит мне вечно молодой Топоров, – я вижу, как вы себя за яйца держите. Понимаю – вам же как редактору отдела культуры приходится наступать на горло собственной песне…»

Да, Виктор, держу. Наступаю. Но и учусь у старших коллег, внимательно штудируя «Жесткую ротацию». Ее пример – другим наука. Будет еще и на нашей улице праздник непослушания. Обязательно будет. Это я вам гарантирую.