Максим Григорьев: Польша и ЕС, или Национальные интересы малых государств

Следующим шагом стала аналогичная убежденность в единственности эффективных форм государственного управления и структуры гражданского общества.

По мысли многочисленных авторов, наблюдаемые в действительности отклонения от этих форм связаны лишь с деятельностью «неправильных» правительств этих стран и нуждаются в исправлении ради блага самих народов их населяющих.

Предполагается, что в отсутствие этих «злокозненных» правительств, страны естественным образом эволюционируют на более высокий уровень. Предполагается, что на этом высоком этапе развития индивидуальные национальные ценности и интересы уходят на второй план, суверенитет стран размывается, а национальные правительства начинают играть меньшую роль. В качестве конкретного примера-доказательства все чаще выступает Европейское сообщество и его новые члены.

В определенной мере даже сложилось представление о том, что вступление в ЕС имеет мотивацию исключительно морального характера, а принятие европейских ценностей автоматически обеспечит достаточно быстрый рост экономики и благосостояния. Например, это представление активно продвигается в некоторых странах СНГ.

Между тем в большинстве сфер мотивация участия в Европейском сообществе носит исключительно прагматический характер и связана именно с возможностью более полного удовлетворения своих национальных интересов. С этой точки зрения никакой новой эволюции или новой, более высокой формы общественного устройства общества мы не наблюдаем.

Точно так же, как на протяжении всей истории человечества страны вступали в различные союзы, создавали общие государства, точно так же эти государства и союзы распадались. Распадались тогда, когда изменялись внешние условия или цели этих союзов.

Впрочем, прагматический характер участия в Европейском союзе для больших и малых стран имеет различную природу. Это разделение проявляется и на более общем уровне: мотивы и характер поддержки европейско-атлантических ценностей и концепции снижения роли государств и размывания суверенитета различны в зависимости от самой страны – для малых стран они одни, а для больших другией.

Начнем с Европейского союза и малых стран. Сложно найти более яркий пример, чем Польша. На прошлой неделе, 23 июня, в Брюсселе в итоге тяжелейших переговоров завершился саммит Европейского сообщества с участием руководителей 27 стран-членов. Достижение договоренности позволило продвинуться в вопросе дальнейшего принятия европейской Конституции. На данный момент проект европейской Конституции был ратифицирован лишь в 18 странах из 27. Начиная с лета 2005 года, когда граждане Франции и Нидерландов на национальных референдумах отказались поддержать документ, этот процесс был заморожен – наступил «конституционный кризис». Отсутствие общей договоренности привело бы либо к изменению состава Союза, либо к переносу принятия конституции на неопределенный срок. По оценке большинства экспертов и даже участников мероприятия, саммит был близок к провалу –

в своем интервью премьер-министр Люксембурга Жан-Клод Юнкер заявил, что шансы на успех саммита – «пятьдесят на пятьдесят». Основная проблема состояла в особой позиции Польши.

Ангела Меркель и Жозе Мануэль Баррозу

На данный момент Польша, так же как и ряд других малых стран, обладала возможностью влиять на решения Евросоюза в существенно большей мере, чем это соответствовало уровню развития их экономики и численности населения. С 2001 года, согласно документам соглашения в Ницце, Германия с 82 млн человек обладает 29 голосами, а Польша, население которой в два раза меньше, – 27.

Таким образом, оценивая интегральный эффект членства ЕС для Польши, нужно говорить не о размывании «суверенитета», а о его укреплении – появлении новых возможностей и рычагов влияния на другие страны, а также осуществленная возможность лоббирования 67 млрд евро дотаций ее экономике, запланированных в бюджете ЕС на ближайшие годы.

Именно за эти возможности, соответствующие национальным интересам Польши и противоречащие национальным интересам больших стран, бились поляки. Польский президент Л. Качиньский напрямую заявил, что «Польша имеет право защищать свои национальные интересы», «сотрудничество с Европой и внутри ее не должно зависеть от соглашения с Германией» (The Times от 15 июня 2007 года).

Кроме того, он фактически подтвердил, что Польша не собирается лишаться возможности блокировать решения ЕС и влиять на его политику, к чему могут привести немецкие предложения.

Основным камнем преткновения стала формула «двойного большинства» в Совете министров ЕС, предложенная Германией. Согласно этой формуле, решение считается принятым, если за него проголосовали представители не только 55% государств ЕС, но и не менее 65% от общей численности населения Европейского союза.

Один из вариантов подсчета веса каждой из стран показывает, что это – система эквивалента 11,6% голосов у Германии 5,7% у Польши. При этом против решения трех крупнейших государств – членов ЕС была предусмотрена и система вето – четыре страны, высказывающиеся против.

Пытаясь обосновать необходимость старой системы влияния, поляки перешли даже к обсуждению нацистского прошлого Германии, являющегося больным местом национального самосознания современных немцев, а также ее негативной роли в истории Польши во время Второй мировой войны: «Именно немцы нанесли невероятный, чудовищный ущерб Польше, совершили небывалые преступления против поляков, и поляки любят немцев, а немцы поляков не любят».

В своем интервью польскому радио премьер-министр Польши Ярослав Качиньский также напрямую заявил о том, что, если бы не Германия, население Польши составляло бы сейчас как раз 66 млн человек. В связи с этим, по его мнению, естественной формой власти была бы система распределения голосов по системе «квадратного корня», в которой вес каждого государства определяется величиной квадратного корня от численности его населения.

В таком случае 39-миллионная Польша получила бы шесть голосов, а 82-миллионная Германия – девять. По мнению Польши, такой подход был более справедливым, так как она «еще не оправилась от последствий войны», и, с учетом «вины» Германии, она требовала введения своеобразной системы «позитивной дискриминации» в виде принятия формулы «квадратного корня».

Тони Блэр

Кстати, такого рода прием Польша часто пытается применить и по отношению к России – в периоды обострений поляки как один начинают вспоминать о Катыньском расстреле и т.д.

Только жесточайший прессинг и существенные уступки Польши позволили завершить саммит общим соглашением. В «убеждении» братьев Качиньских одновременно принимали участие руководители сразу несколько стран – президент Франции Н. Саркози, премьер-министр Великобритании Т. Блэр, канцлер Австрии А. Гузенбауэр, премьер-министр Люксембурга Ж. Юнкер, президент Литвы В. Адамкус и канцлер Германии А. Меркель. Впрочем, эти убеждения не привели к отказу Польши от своего «права вето» – Л. Качиньский заявил о том, что «вполне допускает провал саммита ЕС и возврат к обсуждению нового договора через полгода». Только угроза принятия решения о фактическом исключении Польши из ЕС – возможности принятия соглашения без ее участия – привела к изменению его позиции. Кроме того, глава Еврокомиссии Ж. Баррозу практически напрямую угрожал урезанием финансирования Польши – «механизм европейской политики солидарности может быть ослаблен, поскольку между странами проляжет тень недоверия» – и призывал ее продемонстрировать то, что «их вступление не сделало жизнь сообщества более трудной». Фактически под вопрос было поставлено получение Польшей около 70 млрд евро дотаций в ближайшие 7 лет. Только в результате этих мер, а также отсрочки новой системы принятия решения до периода 2014–2017 года было обеспечено согласие Польши.

Полностью аналогичным примером являлось вето Польши на переговоры России и Европы. Еще в ноябре 2006 года Польша заявила о своем решении блокировать начало переговоров о заключении нового соглашения Россия – Евросоюз, добиваясь от России ратификации Европейской энергетической хартии и снятия ограничений на импорт польского мяса. Только личное вмешательство президента Франции Ж. Ширака и немецкого канцлера А. Меркель, обещание помочь в вопросе мясного эмбарго и твердая позиция президента РФ В.Путина в вопросе подписания Энергетической хартии помогли изменить позицию Польши и отказаться от этого требования. Однако после этого Польша потребовала от ЕС принятия декларации, подтверждающей солидарность всех стран – членов ЕС по вопросам энергоснабжения, то есть готовности обеспечивать энергетическую безопасность Польши и новых стран – членов содружества.

Несмотря на прошедшую в мае 2007 года встречу на высшем уровне Россия – Европейский союз, соглашение о партнерстве и сотрудничестве до сих пор не подписано. Интересно отметить, что похожим образом пытается вести себя Грузия, пытаясь блокировать вступление России в ВТО. На данный момент 58 стран – членов ВТО уже подписали такие соглашения. Грузия остается единственной страной, отказывающейся от них, несмотря на официально объявленную готовность России решать проблемы во взаимоотношениях в рамках ВТО.

Итак, сделаем несколько выводов.

Во-первых, современная практика участия малых стран в международных договорах и союзах, таких как ЕС, совсем не всегда является примером размывания суверенитета и, напротив, может быть примером его укрепления и получения дополнительных возможностей влияния на международной арене.

Во-вторых, участие в таких объединениях, как ЕС, в подавляющем большинстве случаев является не показателем ухода на второй план национальных интересов и ценностей, а средством удовлетворения этих интересов, в котором жертвуют малым, получая большее.