Павел Святенков: Эх, молодежь!

Они оглянулись вокруг себя – и никакой молодежи не обнаружили. Происходящее закономерно. Молодежной политики в России не было никогда вплоть до начала XXI века.

Да, конечно, при политических партиях всегда существовали чахлые организации «для молодых». Но их лидеры вызывали скорее жалость. Никогда не пользуясь никаким влиянием, молодежки, похожие на едва волочащих ноги осенних мух, вяло прозябали в тени и так не слишком могущественных партаппаратов.

Оживление в сфере молодежной политики возникло в ходе первого срока президента Путина, когда партии, будучи равноудалены от власти, стали бояться открыто спорить с правительством. Возник запрос на молодежную клоунаду. Типичная молодежная политика тех лет – театрализованные акции. Одни участники переодевались, например, в коррумпированных чиновников (пиджаки, жуткие хари-маски), а другие – били их по головам картонными молотками. Расчет был на психологию серьезных людей у власти. Дескать, ребята молодые, они не всерьез. Поэтому правительство посмотрит сквозь пальцы, а партия запишет молодежную акцию себе в актив.

Оживление в сфере молодежной политики возникло в ходе первого срока президента Путина, когда партии, будучи равноудалены от власти, стали бояться открыто спорить с правительством

Действительно, для партий такая активность понарошку была крайне выгодна. С одной стороны, никто не обвинит в бездействии. «Вот как мы агрессивно критикуем власть, в сто крат резче, чем раньше». С другой стороны, кто всерьез воспримет молодежные акции? «Пусть бесятся».

Так ни шатко ни валко прожила молодежная политика до 2004 года, когда на Украине грянула оранжевая революция. Вот тут-то произошел настоящий всплеск. Кто-то из молодых бросился создавать российские аналоги «Поры», кто-то – им противостоять, а главное, на молодежную политику впервые всерьез обратила внимание власть. Начался бум молодежных организаций, как про- так и антиправительственных. За короткое время возникли движения «Наши», «Местные», при «Единой России» была создана «Молодая гвардия». Антиправительственные радикалы совершали набеги на министерства. В ответ проправительственные молодежные организации проводили массовые акции. В воздухе пахло если не грозой, то «движухой». То тут, то там носились фантомы неясных «перспектив». Но сейчас все стихло. Почему?

Возник «пересменок» между поколениями. Молодежная политика – дело скоропортящееся, ибо молодежь взрослеет. Тем, кто стал политическими активистами в 2004 году в возрасте, допустим, 25 лет, сегодня, спустя три года, уже 28. Между тем даже по советским меркам в комсомоле можно было состоять только до 27. Это значит, что большинство активистов, выдвинувшихся в начале «нулевых», либо переросли комсомольский возраст, либо находятся на грани. Еще год-два – и они выпадут за пределы молодежной ниши. Возникает угроза кадрового кризиса. И вот уже многие молодежные организации вынуждены заявить, что молодость ныне продолжается до 30 лет. Потом, подумав, сказать – нет, до 35. Остается только с ехидной усмешкой ждать, когда же молодыми будут объявлены 40- и 50-летние.

На днях молодежная газета «Реакция» опубликовала рейтинг молодежных политиков. Так вот, действительно молодых там немного. Когда я говорю «молодых», я имею в виду «хотя бы до 25 лет». А людей моложе 20 лет в списке нет вообще. И дело тут не в «апатичности» молодежи, на которую мы, старики, сетовали еще две тысячи лет назад и будем сетовать, пока стоит земля.

Молодежное движение «Наши»

Возможны два варианта выдвижения «молодежных политиков». Первый – через кризис, вроде событий оранжевой революции. Тогда на поверхность, как медузы* на море после хорошего шторма, всплывают активисты. Второй – через систему партийного отбора. Легко заметить, что у нас работает только первый вариант. На это мне могут сказать, что крупные молодежные организации регулярно проводят разного рода школы, конкурсы и семинары, призванные отобрать лучших. Так-то оно так, но плодов этих семинаров пока не видно. Нет на узком молодежном политическом пятачке людей, прошедших сквозь семинары. Зато в обилии представлены люди, на них преподававшие. Так причудливо тасуется колода – молодежный политик не тот, кто сам молод, но тот, кто учит быть политиками «неоперившихся юнцов».

Пока же поколение 2004 года обречено «быть молодыми» еще лет пять, хорошо, если не десять. В «Европах» совсем недавно было принято, чтобы политик оставался во власти годами.

Только что ушедший в отставку с поста президента Франции Жак Ширак первый раз стал премьер-министром в 1974 году. А новый президент Израиля Шимон Перес тоже стал в первый раз премьер-министром в 70-е. Это, конечно, верхушечный уровень. Но, глядя на тусовку молодежных политических активистов, понимаешь, что мы легко можем скатиться к «молодежной геронтократии». Ибо юных преемников у нынешней молодежи нет, так как нет кризиса. А пойти в большую политику они не могут, так как наши партии пока не создали механизмов для рекрутации молодежи. Правда, «Единая Россия» намерена через программу «Политзавод» предоставить молодым 20% мест в своем партийном списке на выборах в Госдуму. Быть может, эта программа (и аналогичные в других партиях) и создаст новую «волну» юных политиков. Пока же в молодежной тусовке царит тишина.

* СМИ, включенное в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента