Марина Юденич: Плач побежденных

Конвульсивно бьет задними лапками и едва слышно отчаянно пищит.

Мне этот писк послышался обреченным горьким плачем, и я помчалась к бабушке просить за несчастную мышь.

Понятное дело, меня отвлекли, мышеловку убрали, история забылась.

И вспомнилась только теперь, потому что звуки, очень похожие на тихий плач обреченной мыши, слышатся мне теперь из разных источников.

Опытные руки снова насадят кусочки несвежего сыра на острые крючки мышеловок, и мышки снова побегут и попадутся

Однако ж по порядку.

«Когда кончаются аргументы – можно спросить у оппонента паспорт» – отточенная фраза Жванецкого стала одновременно универсальной формулой дискуссии, в которой у одной из сторон заведомо нет аргументов.

Потому паспорт у оппонента спрашивают сразу.

У меня, впрочем, не спросили даже паспорта. И никаких других документов.

Нашлась по случаю пара-тройка интервью, из них в произвольном порядке надергали факты и фактики, но главной в этом замечательном во всех отношениях материале была, безусловно, буйная фантазия не вполне адекватного (почему не вполне – поговорим позже) человека, слепившего из этого веселенького серпантина журналистское расследование.

Скажу сразу, говорить о нем, расследовании, я не намерена.

Речь идет о моей личной жизни, которую каждый человек, особенно творческий, проживает и описывает как считает нужным.

И никаких пояснений никому давать не обязан, разве что соберется баллотироваться на высокую государственную должность или паче чаяния претендовать на какой случайно освободившийся престол.

Соберусь – поговорим.

А пока – точка. Ru.

И даже вопрос «Почему?» я сейчас задавать не стану.

Почему, к примеру, публичного человека, написавшего 14 популярных романов, вдруг берутся целенаправленно препарировать именно сейчас?

Потому что ответ очевиден.

И дело даже не в «Нефти», хотя мне, безусловно, это льстит.

Вернее, не только в «Нефти».

То обстоятельство, что на ее страницах, возможно, впервые в подобном популярном формате, вдобавок тиражом в несколько сотен тысяч, сказано прямо, без ужимок и реверансов: не так давно, каких-то 15 лет назад, группа энергичных ребят пыталась по-быстрому и не так чтобы очень задорого продать не только российские нефть, газ, прочие полезные и ценные вещи – саму Россию, – наверное, изрядно раздражает кого-то.

Из числа тех ребят и их обслуги.

Но это не главное.

Главное – впереди, в самом ближайшем будущем.

Главное произойдет 2 декабря 2007-го.

Понятно ведь, что произойдет.

И как произойдет – тоже понятно.

И то, что никакие «несогласные» и иже с ними марши ничего не смогли изменить.

И то, что никакого кремлевского – манежного? – Майдана не случится, не расцветится Москва оранжевым (или какой там цвет, фрукт или овощ уготовили в символы российской «революции»?).

И все это вместе рождает у тех, кто так много сил, времени и средств положил на реализацию этого революционного сценария, ощущения сродни чувствам той несчастной мыши из моего далекого детства.

И они кричат.

Вернее, полагают, что кричат напоследок – громко, яростно, обличительно.

А слышится плач.

Но и об этом не стоило бы писать.

О чем же стоило бы?

А вот о чем.

Речь идет о моей личной жизни

Политтехнологи скажут: существует в их практике хитрая штука «матрица Лассуэлла», по которой, собственно, и кроится любая выборная кампания.

Набор простых будто бы вопросов, на которые в строго определенном порядке следует ответить, начиная работу.

Первый и едва ли не главный из них вопрос – «Кто?».

Кто, собственно, будет говорить «от имени и по поручению» кандидата, станет его глашатаем и трубадуром, кто восславит благодетель и обличит порок.

Вот эти самые «кто» заслуживают некоторого короткого разговора напоследок.

Знаете, я понимаю Андрея Мальгина.

Когда на человека подряд обрушивается столько проблем: неизвестные едва не отнимают отлаженный бизнес, неизвестные же взламывают любимый журнал, в котором писал, руководствуясь знаменитым «принципом Шкловского» – «ни дня без строчки». И более того – неизвестные же разносят по всей Сети сугубо интимные, никого (подчеркиваю, ни-ко-го!) не касающиеся подробности личной жизни – есть от чего потерять душевное равновесие и перестать вести себя адекватно.

И начать совершать поступки, мягко говоря, мало согласующиеся с образом взрослого успешного журналиста и издателя. Врываться на молодежные вечеринки в компании сомнительной публики и… покидать их ни с чем, под смех и улюлюканье веселящейся молодежи, объявлять награду за голову мифического сетевого персонажа, писать запросы в далекую школу бесталанной писательницы и «жалкого существа».

И мне его жаль. Правда.

И мятущегося Олега Кашина* я тоже понимаю.

Ведь какова должна быть степень отчаяния или страха, чтобы человек за год с небольшим так радикально поменял взгляды, друзей, соратников и так захотел поработать на бывших антагонистов, что согласился даже отказаться от имени собственного.

А когда ему аккуратно указали на это, первым (!) бросился к известному сетевому затейнику, учредившему некогда довольно забавный, хотя и не слишком прилично обозначенный, конкурс, с трогательной просьбой указавшую номинировать и поддержать.

Что тут сказать?

Симметрично, адекватно, главное – мужественно.

Но более всего меня позабавил Дмитрий Быков.

Почему-то кажется, что памфлет «Патрохамы» он не писал – ваял на века, полагая, что тот станет для несогласного племени чем-то сродни знаменитым андреевским «принципам» для радикал-коммунистов.

В чем же принципы?

С одной стороны, свято веруя в то, что войдет в историю и потому должен явить некую толику благородства, Быков вроде бы молит высшие силы о даровании измученной России долгожданного единства и всеобщего примирения

С другой – вожделеет, как побегут из страны «апологеты Запутина».

Совершенно упуская из вида, что бегущих должно оказаться ни много ни мало 70% взрослого населения страны.

Тех, кто, по самым скромны подсчетам (причем эту цифру не оспаривают даже самые яростные противники Путина), поддерживает сегодня действующего президента.

Видят в нем национального лидера независимо от того, какой пост займет – и займет ли – в ближайшее время. И уже в силу этого собираются жить и работать в России.

Куда же – а главное, зачем – бежать, если здесь мы построили (или строим) свои дома, здесь наш бизнес, наши дети, даже если они отучились в лучших западных университетах – вернулись сюда и работают в российских компаниях и уже в свою очередь строят свои дома и открывают свой бизнес.

Здесь зарабатываем мы свои деньги, не рассчитывая ни на какие гранты, олигархические премии и подачки.

Про женщин-плакальщиц писать не стану.

Слишком их жаль.

Слишком хорошо понимаю, как нелегко им было пробиваться к политическим пирожкам, продираясь сквозь мощные торсы коллег-мужчин, чтобы потом – на финише – понять: пирожков не будет.

И даже крошек со стола не перепадет.

Понятно, что эмоции захлестывают до такой степени, что на газетную полосу – в политической будто бы колонке – выливаются пространные рассуждения про чужие бюсты и бюстье.

Таков он нынче – плач побежденных.

Хотела было закончить благостно: «Но утром 3 декабря они стихнут, мышеловки выметут с политических кухонь, и настанет светлое, радостное, предновогоднее…»

Но поняла – нет, не стихнут.

Потому что чьи-то опытные руки снова насадят кусочки несвежего сыра на острые крючки мышеловок и мышки снова побегут, и попадутся, и закричат, заплачут, пророча страшное.

Но какое все это имеет значение?

Новый год-то все равно наступит.

* Признан(а) в РФ иностранным агентом