Олег Кашин: Три мифа о Владимире Путине

А еще власть – это подвыпивший милиционер, дремлющий в полуночном метро, наглый гаишник, вымогающий взятку у пенсионера на «Запорожце», тетка с перманентом в окне присутственного учреждения – «Вас много, а я одна», – дэзовский начальник, матерящий дворников-таджиков, чиновник, проносящийся на своем «лексусе» мимо автобусной остановки, чиновничья жена-предприниматель, про которую все всё знают, но боятся говорить. Это тоже власть. Пожалуй, не меньшая, чем президент или премьер.

А еще власть – это миф. «Поцеловал Ленин друга-то, попрощался с ним, отвернулся и велел расстрелять его. Вот он, Ленин-то, какой. Справедливость любил». Ну или что-то в этом роде: «А Райке-то Горбачевой платья прямо из Парижа привозят!» Власть не может существовать без мифа, а откуда и от кого он исходит, это уж как повезет.

Владимир Путин тоже не мог не стать героем мифа, точнее, мифов. За те семь лет, что Путин находится во главе страны, сменилось уже несколько больших мифов о Путине и – шире – о власти как таковой. Вспомним эти мифы.

1.

За те семь лет, что Путин находится во главе страны, сменилось уже несколько больших мифов о Путине и – шире – о власти как таковой

Первый миф был слишком очевиден – пожалуй, он не мог не возникнуть сразу же, как только стало известно, что преемником Бориса Ельцина в Кремле станет бывший сотрудник КГБ СССР и директор российской ФСБ. К власти пришли чекисты! Те самые, которых в начале 90-х так и не смогла победить российская демократия. Те, которые смотрели на низвергаемого Железного Феликса из-за занавешенных окон мрачного здания на Лубянке, уже тогда предчувствуя свой реванш. Политологи и журналисты перечисляли ближайших соратников Путина, прошедших вместе с ним школу КГБ и ФСБ, предсказывали всевластие спецслужб, возрождение ГУЛАГа и бог знает что еще – страшилки о чекистском реванше при желании можно найти в любой газетной подшивке 2000–2001 годов.

Миф о захвативших власть чекистах, впрочем, рухнул достаточно быстро. Бывших кагэбэшников во власти оказалось слишком мало, а те, которые действительно заняли какие-то ключевые должности, как-то не тянули ни на комиссаров чрезвычайки Дзержинского, ни на белоглазых опричников Берии – так, простые чиновники. Да и черные воронки (или, по

Первый миф был слишком очевиден – пожалуй, он не мог не возникнуть сразу же, как только стало известно, что преемником Бориса Ельцина в Кремле станет бывший сотрудник КГБ СССР и директор российской ФСБ

Солженицыну, фургоны с надписями «Хлеб» или «Мясо»), увозящие людей в исподнем прямо в ГУЛАГ, так и не доехали из прошлого до XXI века. Странно рассуждать о репрессиях в условиях полного отсутствия этих самых репрессий, странно клеймить кровавый режим, не проливая при этом ни капли крови. Ужастики о спецслужбах, взорвавших в 1999 году дома в Москве, отравивших заложников «Норд-Оста» ядовитым газом, расстрелявших бесланскую школу из танков, так и не сложились в эпическую картину бесчеловечного полицейского государства – российские спецслужбы, которые, согласно мифу, должны были символизировать реванш чекизма в самых ужасных его проявлениях, чаще демонстрировали беспомощность, чем свирепость. В любом случае, всерьез говорить о чекистском реванше теперь не позволяют себе самые отмороженные иностранные комментаторы – они искали признаки возвращения зловещего Кей-джи-би, но так и не нашли. Дзержинский, Берия и Андропов как были тенями прошлого, так ими и остались, а сказки, какими бы страшными они ни были, всегда остаются просто сказками.

2.

Когда миф о реванше чекистов рассыпался в прах, возник второй миф – миф о Владимире Путине и его соратниках как о циничных дельцах, которые, прикрываясь государственнической риторикой, заняты только собственным обогащением. Говорят об укреплении государства, а сами перераспределяют нефтегазовые активы, готовя себе обеспеченную старость где-то далеко от России – а здесь хоть трава не расти. Особенностью этого мифа было то, что создавался он целенаправленно и искусственно, и это было слишком хорошо заметно. Первым лозунг «Путин – самый главный олигарх!» выдвинул знаменитый Иван Рыбкин – незадачливый кандидат то ли в президенты, то ли в наглядные пособия по кровожадности чекистского режима (сейчас мало кто сомневается, что исчезновение Рыбкина накануне президентских выборов 2004 года могло закончиться его загадочной гибелью и последующим сваливанием вины за нее на российские спецслужбы). Опереточное возвращение Рыбкина из киевского заточения обессмыслило все лозунги и заявления этого политика. Истории об алчном Путине, которые рассказывал Рыбкин, остались незамеченными. Только год спустя тему «бизнеса Владимира Путина» реанимировал не менее, чем Рыбкин, близкий к одиозному Березовскому политолог Станислав Белковский, который посвятил разоблачению секретных бизнес-планов кремлевской команды весь последний год. С точки зрения фактов разоблачения Белковского критики не выдерживали – и Газпром Путину не принадлежит, и сверхдорогая яхта, якобы принадлежащая лично главе российского государства, так и осталась кораблем-призраком, живущим только на страницах либеральных газет.

Станислав Белковский

Но это полбеды. Нормальному мифу совершенно не обязательно соответствовать действительности, на то он и миф. Для мифа главное – пройти испытание народной молвой, стать частью массовой культуры, задеть тонкие душевные струны каждого простого человека. Здесь-то и возникли у антипутинских мифотворцев большие проблемы. Равнодушное «ну и что?» стало единственным ответом общества на рождение этого мифа. Почему? Во-первых, идеология «отнять и поделить» в России, помнящей если не коллективизацию, то уж точно фильм «Собачье сердце» (книгу читали не все, а фильм видело все взрослое население страны), не может быть популярной в принципе. Как говорится, плавали – знаем. Во-вторых, пережившую олигархические 90-е Россию трудно запугать олигархами в образе президентов и министров, особенно когда запугивание очевидно исходит как раз от олигархов прошлого, оставшихся не у дел.

Этот миф с самого начала был мертворожденным. Неудивительно, что и он, точно так же, как миф о чекистском реванше, быстро сошел на нет, уступая место новому мифу.

3.

Новый, пока последний миф о Владимире Путине и нынешней российской власти – совсем свежий. В полный голос он впервые заявил о себе не более двух недель назад, после событий в карельской Кондопоге. Суть этого мифа примерно такова: конфликты на национальной почве происходят потому, что за массовой иммиграцией выходцев с Кавказа и из Средней Азии в традиционно русские регионы стоит нынешняя российская власть, которой выгодно иметь дело не с собственным народом (антинародность власти здесь – сама собой разумеющаяся), а с безропотно-послушными и сговорчивыми мигрантами, которых власть ценит гораздо больше, чем коренное население. Рабочие-мигранты охотно работают за низкую зарплату, мигранты-бизнесмены охотнее делятся прибылью с коррумпированными чиновниками, – а больше власти ничего и не нужно. И когда, как в Кондопоге, русский народ восстает против обнаглевших гостей, власть с помощью своего ОМОНа расправляется именно с русскими, а не с кавказцами (здесь очень кстати пришелся и имидж Рамзана Кадырова, известного своими шапкозакидательскими заявлениями, – слухи о карательных экспедициях кадыровских бойцов по России, которые, конечно же, вот-вот начнутся, вызывают четкую ассоциацию с другими известными рейдами чеченцев вглубь страны и не могут не пугать впечатлительных обывателей).

Миф этот, повторю, еще не оформился до конца – для того чтобы он стал настоящим большим мифом, необходимо еще несколько Кондопог – реальных или хотя бы виртуальных (легенды об отрезанных кавказцами ушах мирных жителей Кондопоги до сих пор кочуют по газетным страницам – для того чтобы люди верили в этот ужас, совсем не обязательно, чтобы он действительно был), и поэтому делать выводы о его живучести и дальнейших перспективах пока рано.

Зато уже можно сделать выводы о том, что из этого мифа может последовать, если он сумеет прижиться в общественном сознании.

Власть с помощью своего ОМОНа расправляется именно с русскими

Итак. Предположим, что общество поверит тем, кто говорит об отрезанных ушах и о том, что во всем виновата власть, поощряющая иммиграцию и обижающая русский народ. Раз так, значит, и сама Российская Федерация – антирусское государственное образование, с которым русскому народу не по пути. Государство, таким образом, превращается в пришельца-поработителя, а русский народ – в угнетенную нацию, которая (повторю, с точки зрения этого мифа) выживет только в том случае, если сбросит с себя ярмо угнетателя. И это значит, что впервые в своей более чем тысячелетней истории Российское государство окажется лицом к лицу с угрозой русского сепаратизма.

Выглядит, конечно, абсурдно – титульной нации не пристало отделяться от государства, в котором именно она является государствообразующей. Но для того и создается миф об угнетенном русском народе, чтобы русский народ перестал чувствовать себя титульной нацией в своей стране. Позволю себе процитировать одно из оранжевых интернет-изданий – эти слова всерьез претендуют на то, чтобы стать программой «русского сепаратизма»: «Русским для жизни требуется русское государство, коим РФ не является ни в коей мере. Русское государство, где определяющая часть благ будет принадлежать официально провозглашенной титульной русской нации. И все ветви власти будут служить ей же. А ныне относительно здоровым окраинам странного государственного образования РФ (оно же «кремлевская ОПГ») можно дать только один дельный совет – отделяйтесь! На сегодняшний день это – единственная возможность освободиться от разнообразных этнических мафиозных кланов и от властей, их упорно прикрывающих, делящих с ними прибыль. Создавайте свою собственную милицию и армию, свою экономику. Станьте первой ласточкой. Пусть за вами последуют другие. И так до тех пор, пока вся Россия не отделится от РФ, превратившись наконец в русское государство».

Прекрасно, не правда ли? Особенно трогательно звучит обращение к «относительно здоровым окраинам» – в самом деле, русские живут во всех восьми с лишним десятках регионов страны, поэтому всей нацией от России русские отделиться не могут, – это как если бы СССР отделился сам от себя – бред. Другое дело – несколько или хотя бы один очаг, который стал бы таким ремейком сепаратистской Прибалтики конца 80-х, на которую с надеждой взирала московская, ленинградская и прочая позднесоветская интеллигенция – отделяйтесь, мол, нам не жалко! Мы-то как-нибудь справимся, а вы уж там в Европе поживите, за нашу и вашу свободу, как говорится. Думал ли кто-то из сочувствовавших «Саюдису» и Народным фронтам, что уход Прибалтики не сможет не повлечь ухода и среднеазиатских республик, в каждой из которых на референдуме о сохранении СССР проголосовало по 90% граждан, и даже Украины, родной каждому русскому человеку? Вряд ли.

Так и теперь никто из пока только оформляющихся в особое течение общественной мысли «русских сепаратистов» не задумывается о том, что, мечтая о «Республике Русь» – без азербайджанцев на рынке, без Рамзана Кадырова и, разумеется, без Владимира Путина, он останется не только без них, но и без Камчатки и Байкала, Новосибирска и Челябинска, Калининграда и той же Карелии, про которую, может статься, в учебниках будущего так и будут писать – мол, с нее все началось. Отрезать себе голову в надежде избавиться от мигрени – сильное, конечно, решение, но уж больно странное. В цивилизованной Европе за такие поступки Дарвиновскую премию присуждают – за самую глупую смерть. Не мечтают ли «русские сепаратисты» о том, чтобы наш народ стал первым коллективным лауреатом этой премии? Скоро узнаем.

***

Так вышло, что все время, пока нашей страной руководит Владимир Путин, мифы о нем и о российской власти в целом формировались теми, кто по каким-то причинам не хочет, чтобы у России была именно эта, нынешняя власть. Первые два мифа оказались мертворожденными, и слава Богу, но у них была одна общая черта – ценой вопроса (то есть ценой превращения мифа в общенациональный) в каждом из этих двух случаев было только кресло в Кремле. Всего лишь президентское кресло.

Теперь же на кону именно страна, ее целостность, ее границы, ее будущее. Любой миф – это не более чем сказка. Страшная, смешная – неважно, главное, что сказка. Готовы ли мы ради нее отказаться от страны? Я, например, не готов.