Виталий Иванов: После «восьмерки»

1

Так сложилось, увы, что российская власть, а вместе с ней политизированная часть общества склонны чересчур переоценивать значение внешних форм международной политики, в том числе таких мероприятий, как саммиты глав государств, официальные визиты и пр. Разумеется, одни знают, а другие так или иначе догадываются, что реального содержания там куда меньше, чем «ритуала». Но все равно накручивают себя и других всевозможными версиями вначале о том, как все будет, потом о том, как все было «на самом деле», надеются, радуются, пугаются, разочаровываются. Чуть ли не делят жизнь на ту, что была «до», и ту, что «после». Причем совершенно незамутненно.

Но это еще полбеды. Любая встреча Путина с тем же Бушем рассматривается либо как «экзамен», который надо «достойно» выдержать, либо как «последний и решительный бой», либо как «момент истины». Фон вокруг питерского саммита и «нанизанных» на него встреч и переговоров был в этом плане более чем показателен.

Любая встреча Путина с тем же Бушем рассматривается либо как «экзамен», который надо «достойно» выдержать, либо как «последний и решительный бой

Оставим за скобками наших либералов и «революционеров», им положено молиться на Запад и призывать его обрушить на Россию десять казней египетских. Настоящая проблема в том, что «экзаменами» или «боями» саммиты, визиты и пр. считают и объявляют также люди вполне патриотических взглядов, те, кто любит порассуждать о суверенитете, державе, даже империи. Более того, соответствующие настроения подчас едва ли не культивируются государственной пропагандой. Несколько месяцев нагнеталась тема вероятного «наезда», тем более что в США, и в Европе, и у нас велись чрезвычайно содержательные дискуссии о праве России состоять в клубе ведущих держав и о том, как реагировать на «сворачивание» демократии и наши державные замашки.

Надо-де Россию жестко наказать отменой саммита и исключением. Нет, исключать не надо, но следует от души пропесочить, чтоб себя не забывала. Нет, толку от выговоров не будет, лучше надавить, но мягко и т. д. Такие были разговоры.

Всем более-менее адекватным наблюдателям было понятно, что, во-первых, ни о каком исключении и даже открытой критике не может быть и речи. Обстановка в мире и конкретно во многих странах «восьмерки» сейчас не благоприятствует столь радикальным акциям. Да и если бы благоприятствовала… Толкать члена Совбеза ООН, обладающего вторым по величине ядерным арсеналом и огромными запасами нефти и газа, на путь Белоруссии, в объятия Китая, Ирана – это, как говорится, too much. И следует различать выходки вроде той, что позволил себе Чейни в Вильнюсе, или обещания продвигать демократию во всем мире в бушевской Стратегии национальной безопасности и те заявления, которые американский «император» способен сделать на собрании мировых лидеров, проходящем как раз в России. Есть в конце концов определенные дипломатические нормы.

Во-вторых, сам факт проведения саммита вовсе не означает какой-либо «капитуляции» Запада, снятия всех известных претензий и отказа от попыток вмешиваться в наши дела, давить на нас, в том числе ради укрепления собственной энергобезопасности. Державам положено пикироваться друг с другом, и никакие тусовки лидеров ничего тут не отменяют.

В-третьих, страшилки на тему исключения, выговоров, все недавнее буйство русофобов, «демократизаторов» и откровенных «пикейных жилетов» преследовали помимо прочего конкретную практическую цель – нас подраконить, а также спровоцировать на невыгодное позиционирование. И тут, надо это признать, они своего частично добились.

Ничто так не доказывает зависимость, «вторичность», как демонстрация повышенного внимания к чужому мнению, нервозность, оправдания, встречные упреки. Они, конечно, могут улучшить тактические переговорные позиции (оппонент может быть подавлен, дезориентирован напором), и в нашем случае получилось именно так. Но в стратегическом ключе такое поведение ущербно.

Тот, кто претендует на суверенитет, на державность, должен демонстрировать прямо противоположное. Спокойствие и равнодушие. Никуда не денетесь, приедете и не станете гадить в доме хозяина, разве только по-мелкому. (Американцы не были бы американцами, если бы не организовали челобитье правозащитников и энпэошников Бушу и не прислали нескольких товарищей на сабантуй «Другая Россия», на котором «либерал-революционеры» братались с НБП. Но, впрочем, это по современным меркам скорее не более чем «воздушный поцелуй», де, «вот такие вот мы…».) А потом продолжится и «демократизаторство», и realpolitik. Мы это знаем, вы это знаете, так что все хорошо. Вот это следовало транслировать. А еще правильнее было бы вообще никак не реагировать. Есть официальная повестка саммита. Темы «Плохое поведение России» в ней нет. На нет и разговора нет.

Хочется надеяться, что мы изживем этот провинциальный комплекс. Иначе о какой «суверенной демократии» можно говорить?

2

Европейцам наш газ очень нужен

Что до непосредственных итогов, то они именно такие, какие должны были быть.

Главной темой была энергобезопасность, т. е. в первую очередь проблема постоянного роста цен на нефть и газ, вызванная перманентной нестабильностью во многих нефтегазодобывающих регионах при одновременном неуклонном росте потребления и сокращении запасов. Это корреспондируется с предъявлением России как энергетической державы.

Подходы Запада и России к понятию энергобезопасности принципиально различаются. Для нас (как и для других стран-производителей) высокие цены есть безусловное благо, и разговоры о безопасности лишь слегка маскируют логичное желание воспользоваться нынешней ситуацией для получения доступа к транспортным, перерабатывающим и сбытовым активам в странах-потребителях и в конечном счете для укрепления обороны существующего режима, предъявления дополнительных державно-суверенных претензий и усиления объективной сырьевой зависимости европейских государств.

На Западе же считают, что если не снижение цен, то их стабилизацию лучше всего обеспечит контроль со стороны ведущих стран-потребителей над месторождениями и транспортными мощностями в странах-производителях. Идеальный вариант – чтобы они эксплуатировались западными компаниями при минимуме вмешательства со стороны соответствующих правительств. Но еще с 1970-х годов страны-производители научились как минимум заставлять с собой делиться, и хорошо делиться, а как максимум – диктовать свою волю. И потребителям приходится уступать. Неофициально обсуждаются разные радикальные варианты, вплоть до использования вооруженных сил для обуздания наиболее «наглых» режимов и установления чего-то вроде «международного суверенитета» над некоторыми нефтегазоносными регионами. Официально продвигается «идеология» свободных и прозрачных энергорынков, предполагающая, однако, чуть ли не обязательную отчетность производителей перед потребителями.

Впрочем, фактически западные власти и компании часто соглашаются и на нелиберальные и «непрозрачные» условия, если они, как говорится, не запредельны и ресурсов для давления нет. Терпят же и Чавеса, и Моралеса, и славных своими средневековыми нравами саудитов.

Из двух разных подходов, соответственно, следует с одной стороны российская концепция долгосрочных контрактов, заключаемых под государственным патронажем, и размена сырьевых активов на сбытовые и пр. в европейских странах и предложения Евросоюза открыть свободный доступ к нашим трубопроводам с другой.

Европейцам наш газ очень нужен. Да и от нефти они не могут отказаться. Американцы в перспективе будут закупать у нас все больше нефти, а также и сжиженный газ (отсюда их интерес к Штокману и Сахалину). Еще их крайне беспокоит наше сотрудничество с Китаем в энергетической сфере. Но ресурса навязать нам свои правила игры ни у кого нет. Естественно, у нас тоже нет аналогичного ресурса. Неизбежен перманентный торг, в котором, однако, у нас более удобные позиции. У кого запасы-то? Поэтому Газпром успешно разворачивает экспансию (подписаны соглашения об обмене активами с германскими BASF и E.ON, куплена британская Pennine Natural Gas и т. д.), поэтому состоялось IPO Роснефти.

В таких условиях G8 – объединение семи крупных потребителей и одного крупнейшего производителя (и транзитера) – не может выработать никакой общей стратегии энергобезопасности. А для согласования отдельных проектов и сделок необходимы конкретные переговоры, причем большей частью непубличные, а никак не саммиты «восьмерки».

Стоит ли удивляться, что в подписанном в Стрельне плане действий G8 по достижению энергобезопасности есть все и нет ничего?

Остальные темы саммита можно не затрагивать ввиду их явной протокольности. Тем более что изначальную повестку изрядно скорректировала очередная «замятня» между евреями и арабами, грозящая перерасти в очередную ближневосточную войну.

3

По другой версии Буш прислушался к мнениям, что его приезд на саммит и так будет многими подано как большой подарок Путину, а одновременное подписание соглашения по ВТО – это уж слишком

Срыв подписания соглашения с США о вступлении России в ВТО (его хотели провести накануне саммита) сейчас порой интерпретируют как «мягкое наказание» России. Получается, что высказывать в лицо ничего не стали, но сделали так, что «все всё поняли».

По другой версии, Буш прислушался к мнениям, что его приезд на саммит и так будет многими подан как большой подарок Путину, а одновременное подписание соглашения по ВТО – это уж слишком. На самом деле не приехать он не мог, все разговоры об этом суть спекуляции, рассчитанные на не слишком компетентных читателей и телезрителей. С другой стороны, Белый дом поощрял и даже сам (в лице Чейни и пр.) участвовал в дискуссиях на тему удушения нашей демократии и разгула империализма и сам загнал себя в рамки, когда любое дружественное или хотя бы «невраждебное» действие в адрес России может быть интерпретировано в том числе как «сделка с дьяволом». А тут на носу как раз промежуточные выборы. Вот и пришлось давать отбой по ВТО.

Но, скорее всего, дело здесь не в этом, или не только в этом. Американцы хотят продать свое согласие как можно дороже, выбить из нас побольше уступок. Мы ж свою банковскую систему не сдаем. Кроме того (и это очень существенно), Кремль и Газпром до сих пор не определились с тем, кого пускать к освоению Штокмана. В числе претендентов мейджоры ConocoPhillips и Chevron Texaco, их беспокойство передается американским властям… В общем, политики здесь никак не меньше, чем бизнеса.

Все это в порядке вещей. Только некоторые не в меру хитромудрые продавцы иногда сталкиваются с тем, что покупатель устает с ними спорить, плюет и уходит.

Показательно, что синхронно выступил Саакашвили, вздумавший нас попугать пересмотром грузинской позиции о нашем приеме в ВТО. Вероятно, он получил информацию о том, что подписание не состоится, перевозбудился (впрочем, у него и так сейчас очередное обострение) и решил внести свою лепту. Понятно, что с ним не о чем разговаривать, все вопросы – к хозяину. Если с ним договоримся, то и в Тбилиси немедленно заткнутся.

В принципе же членство в ВТО в нашем случае означает как определенные выгоды, так и изрядные неудобства. И горевать по поводу того, что мы еще не вступили в организацию, уж точно не стоит (это как в случае провала сделки Северстали с Arcelor; впрочем, там уж точно радоваться надо, поскольку в перспективе перехода одной из крупнейших металлургических корпораций де-факто под международный контроль не было бы абсолютно ничего хорошего).

4

Не случайно выпроводив коллег по G8 Путин провел встречи с Ху, Сингхом и Лулой да Сильвой, которые тоже приехали в Питер

Актуальной темой в последнее время стало расширение «восьмерки». Причем соответствующие заявления делают уже не абы кто, а, в частности, Блэр. Он предложил принять в клуб ведущих держав Китай, Индию, Бразилию, Мексику и ЮАР. Насчет последних двух можно спорить, а даже формально и ритуально обсуждать глобальные проблемы без Китая, Индии и Бразилии бессмысленно уже сейчас. Неслучайно, выпроводив коллег по G8, Путин провел встречи с Ху, Сингхом и Лулой да Силвой, которые тоже приехали в Питер.

Сама постановка вопроса о расширении клуба выходит за сугубо дискуссионно-тусовочные рамки. Да, он не может и не должен в перспективе объединять лишь государства, приверженные современным западным представлениям о демократии и рыночной экономике (впрочем, у Японии они всегда были довольно специфичны, а Россию в свое время приняли даже до официального признания страной с рыночной экономикой), или лишь развитые постиндустриальные государства (суммарный ВВП «восьмерки» более чем в 6 раз превосходит суммарный ВВП всех названных Блэром претендентов, хотя при этом индустриализированный Китай занимает четвертое место в мире по объему ВВП, уступая США, Японии и Германии, и третье место по торговому обороту, уступая США и Германии). Но все это лишь внешнее отражение куда более глубокого и важного процесса, смысл которого в постепенном разбавлении, размывании западноевропейской основы надгосударственного «имперского» проекта, который реализовывается в последние десятилетия.

Пусть при множестве противоречий и трудностей, но складывается, выстраивается система глобальной власти, глобального суверенитета, если угодно, который реализуется сетевой структурой, образованной руководством ведущих держав, транснациональных корпораций и международных организаций вроде ВТО. Многим казалось, что это будет «империя демократии» и США в ней отводится роль условной метрополии, пусть не единственного центра, но такого, который «равнее» остальных. Однако чем дальше, тем очевиднее (в том числе на фоне углубляющихся расхождений между Америкой и Евросоюзом), что утвердится совершенно полицентрическая структура и постхристианскому леволиберальному Западу придется с этим мириться.

У России есть все шансы сыграть в этом процессе одну из ключевых ролей и обеспечить себе выгодные позиции в глобальной «империи». Надо просто ничего не бояться и не стесняться.