Виталий Иванов: Тезисы о правых

С одной стороны, в советские времена людям вдалбливали определение правых как непременных реакционеров, ретроградов, сторонников монархии, озабоченных борьбой с «инородцами» и т. д. И силу инерции здесь не следует недооценивать. С другой, правыми в 1990-х годах стали открыто называть себя некоторые либералы-западники, отстраивавшиеся от КПРФ, которую они считали левой. В 1999 году перед выборами в Госдуму правыми была образована коалиция с названием «Союз правых сил» (СПС), позже на ее основе создали партию. При этом в эклектичной риторике СПС собственно правого было меньше всего. До поры до времени эти самозванцы пользовались поддержкой Кремля, потом их списали. В настоящее время это мертвая партия, то есть не имеющая никаких электоральных перспектив. Но свое черное дело она сделала, и сейчас даже вполне образованные люди позволяют себе употреблять слово «правый» как синоним либерала. В последнее время добавилась еще одна напасть – правых стали отождествлять и с национальными экстремистами, всякой нациствующей сволочью.

Правый – не обязательно державник. Изоляционисты и империалисты также обычно правые

Очевидно, что на переучивание уйдет немало времени. Но дело это нужное. Долг тех, кто считает себя настоящими правыми, – вносить в него посильный вклад.

1

Со времен сокрушения традиции модерном в XVIII-XIX веках существует три магистральных идеологии – правая, левая и либеральная. Тот факт, что они легко могут сочетаться и в убеждениях обычных граждан, и в риториках политиков, и в идеологических установках властей, только доказывает необходимость их как можно более внятного разграничения.

2

Свои убеждения я определяю как правые. Я православный и считаю, что православие должно иметь в России особый статус, вплоть до статуса государственной религии. Я патриот и националист. Никогда не забываю, что я русский и россиянин. Я державник, то есть уверен, что моя страна должна быть максимально самостоятельна в своей внутренней политике и максимально независима в политике внешней, должна активно участвовать в международной политике, влиять на политику других страны. При этом я противник лозунгов вроде «Империя любой ценой». Я государственник, сторонник экономического дирижизма и социального патернализма (но ни в коем случае не социализма и «государства благоденствия»). Я не могу назвать себя противником монархии, но совершенно не представляю себе, как можно реставрировать ее в России. Я отвергаю либерализм во всех его изводах и, мягко говоря, со скепсисом отношусь к современным западным представлениям о демократии и доктрине «прав человека».

Православие должно иметь в России особый статус, вплоть до статуса государственной религии (фото ИТАР-ТАСС)

«Идеологические» люди зачастую впадают в соблазн объявления собственных убеждений эталоном. И норовят укладывать остальных в своеобразное прокрустово ложе. Этот, мол, «наш», этот не вполне, а вот этот совсем «чужой», «неправильно все понимает» и т. д. Очевидно, что это неверный подход. Поэтому правыми я считаю не только единомышленников, но и тех, кто исповедует отличные от моих или даже прямо противоположные убеждения.

Правый – не обязательно православный и даже не обязательно христианин. Правым может быть любой верующий человек, даже любой, кто просто допускает, что существует нечто надчеловеческое. Отношение к статусу религии вообще или определенной конфессии также не является принципиальным.

Правый – не обязательно патриот и националист, то есть правый в России не обязательно российский патриот и националист. История, в том числе современная, знает много примеров, когда сепаратисты, национал-экстремисты ослабляли и разрушали государства. Правые могли быть и были как среди тех, кто ослаблял и разрушал, так и среди тех, кто с ними боролся.

Правый – не обязательно державник. Изоляционисты и империалисты также обычно правые.

Правый – не обязательно государственник, поклонник дирижизма и патернализма. Правый может быть сторонником минимального вмешательства государства в жизнь своих граждан (компактной бюрократии, низких налогов, права на свободное приобретение огнестрельного оружия). И наоборот, он может быть ультраэтатистом, то есть полагать, что «государства мало не бывает».

Среди правых есть монархисты и республиканцы, поборники демократии (с национальной спецификой и без таковой) и те, кто вполне открыто призывает легализовать олигархию (под видом «соборности» и т. п.).

3

Кто же тогда правый? Постараюсь дать общее описание «идеального правого».

Во-первых, он верит в необходимость надчеловеческих ценностей, задающих рамку нормального поведения людей, человеческих коллективов, государств, то есть в принципе задающих нормы. Во-вторых, он исходно воспринимает общество традиционалистически, то есть как органическое целое, а не просто как совокупность индивидов, он знает, что существуют общее благо, общий интерес, не сводимые к благу и интересам индивидов, не выводимые из них. В-третьих, он считает необходимыми формализованные иерархии (в традиционном обществе) или неформализованные (в обществе современном) и отвергает равенство как универсальный принцип общественного устройства. В-четвертых, он, признавая важность человеческой свободы, не менее важным признает и ее ограничение и принуждение ради установления и защиты тех самых надчеловеческих ценностей, норм, иерархии, ради общего блага и общих интересов. Ограничение свободы, принуждение охватываются понятием «порядок». В-пятых, он как минимум не считает прогресс, «движение вперед» абсолютным благом, правый в той или иной форме консервативен.

4

«Идеальный либерал» воспринимает как должное и даже нужное имущественное неравенство (фото ИТАР-ТАСС)

Соответственно, для «идеального левого» не существует надчеловеческих ценностей, для него ценности, по сути, – лишь сам человек, его жизнь, его свобода, его комфорт и пр. (это отнюдь не исключает человекоубийства ради установления раз и навсегда «царства свободы»). Левый настаивает на равенстве, на разрушении всех иерархий, отбрасывает нормы и прославляет прогресс.

Из левизны вырос либерализм, то есть то, что еще «левее левого».

Отрицая холизм (органическую целостность иерархического общества), «идеальный левый» подменяет его коллективизмом равноправных индивидов и утверждает приоритет коллектива над индивидом. «Идеальный либерал» идет дальше и «освобождает» индивида от коллектива, эмансипирует его. Коллективизм предполагает социальную справедливость, а значит, государство должно регулировать или непосредственно управлять экономикой и обязано неустанно заботиться о комфорте граждан, считает «идеальный левый». «Идеальный либерал» как поборник полного и окончательного освобождения ратует за максимально свободный от внеэкономических факторов рынок и воспринимает как должное и даже нужное имущественное неравенство.

Остается добавить, что левые и либералы не менее разнообразны, чем правые.

5

Естественно, в жизни «химически чистых» правых, левых и либералов встретить можно нечасто. Люди противоречивы, порой сами толком не знают, чего хотят и во что верят, или же совершенно сознательно допускают эклектизм и для себя, и для других. Более того, зачастую одновременно востребованы решения, основанные на разных идеологиях. Таким образом межидеологические «смычки», синтезы и неизбежны, и необходимы.

После победы модерна над традицией перед правыми часто встает вынужденный выбор между коллективизмом и индивидуализмом. Выбор первого означает принятие левых подходов как минимум к экономике и социальной политике (и это более приемлемо). Выбор второго – принятие либеральных подходов. Правые нередко признают имущественное неравенство иерархий (хотя, конечно, это крайне сомнительная иерархия), и это сближает их с либералами. Тем более с последними могут смыкаться антиэтатистски настроенные правые.

Необходимо также отметить, что левые и либералы не избежали собственных проблем. Даже самые крайние в их лагерях – анархисты и либертарианцы – понимают, что людям нужны нормы. Формулировать их на основе человеческих ценностей можно сколько угодно, но, как показала практика, они практически нежизнеспособны. Все попытки придать этим ценностям надчеловеческий статус (вспомним советский коммунистический культ) были изначально абсурдны, потому как нельзя вывести из человека то, что будет выше его, и еще заставить человека это чтить. Иными словами, без Бога ничего не работает. Поэтому приходилось идти на компромиссы, то есть совмещать надчеловеческие и человеческие ценности, религию и гуманизм. Это же касалось вопроса общего блага и общих интересов. Без них тоже никак. Вот еще одно направление право-левого, право-либерального синтеза.

6

В России левые в силу исторических причин куда более восприимчивы к патриотизму, национализму, державничеству и государственничеству, чем во многих других странах. И в действительности многие наши сограждане, самоопределяющие себя как «левых», скорее самые натуральные правые, только они себе в этом отчета не отдают. Здесь играет немалую негативную роль и то, что слово «правые» изрядно дискредитировано, о чем говорилось в самом начале.

Соображения о том, что с этим можно и нужно делать, я изложу в следующей статье.

Продолжение следует.