Игорь Манцов: Похвала глупости

Перед началом тура ведущая, Тина Канделаки, знакомится с очередным мальчиком лет тринадцати: «Какая культура тебе интересна? Может, тебе интересна американская культура?» Мальчик безапелляционно отвечает: «В Америке никакой культуры нет!» Тина Канделаки опешила, на пару мгновений потеряла дар речи. Произнес так, будто шандарахнул по Америке баллистической ракетой. Я, впрочем, уже ничему не удивляюсь. Америка сильно перед нами провинилась? Но не настолько же.

Выясняется, мальчик не знает ни одного американского писателя. Выясняется, он попросту некомпетентен. Похоже, читает исключительно словари с энциклопедиями: ну очень хочется ранней славы. Значит, формула «В Америке никакой культуры нет!» им не выстрадана, но впитана прямо из окружающего воздуха. Видимо, на таком языке изъясняются и в таких понятиях мыслят его родители с учительницей. Новое издание холодной войны. Мир стремительно меняется.

Люди, в лучшем случае прошедшие школу КВН, берутся неумеренно актерствовать, и этот новоиспеченный стиль стремительно становится нормой

Кинематографические итоги года я попробую подвести в следующей колонке, а вот это невеселое социокультурное наблюдение вбрасываю уже сегодня. Дело идет к тому, что скоро будет небезопасно говорить о, допустим, пристрастии к голливудскому кинематографу. В жизнь вступает поколение, порожденное бессмысленными и беспощадными девяностыми. Самые умные. Дети распада.

Приятно обнаруживать островки культуры у нас. Кусками посмотрел на канале «Культура» запись сравнительно недавнего мхатовского спектакля «Лес». Островский тут осовремененный, общая оценка постановки - дело не моего ума, однако порода и выучка некоторых артистов порадовали. Все-таки у нас замечательная актерская школа! Вроде бы телевизор, а не живое присутствие, но все равно в трех-четырех сценах удается прочувствовать: умеют, и еще как умеют. Играючи делают внутренний объем, намертво вцепляются друг в друга, дают развитие, периодически вбрасывают разного рода непошлые артистические вкусности.

Очень сильный контраст с манерой, утвердившейся в наших сериалах, а также в наших комических и некомических шоу. Там господствует эстетика капустника, поэтика неумелой художественной самодеятельности. Люди, в лучшем случае прошедшие школу КВН, берутся неумеренно актерствовать, и этот новоиспеченный стиль стремительно становится нормой. Иные наивные наблюдатели полагают, что рано или поздно самодеятельность перемелется в качественную муку, однако это не так. Школа – великая вещь. Подлинное актерство – трудный хлеб. Сама по себе самодеятельность не повысит свою квалификацию никогда. Скоро мы окончательно захлебнемся самодеятельностью.

Кстати, я давным-давно отметил, что, допустим, эстрадник Ян Арлазоров много техничнее всех своих коллег по цеху. А потом с удовлетворением узнал, что Арлазоров-то учился в хорошем театральном вузе, кажется, на одном курсе с Александром Кайдановским. То есть настоящую школу не спрячешь, даже если очень-очень постараешься.

Зачем-то купил DVD с записью неизвестной мне картины «Премия Дарвина». Наверное, соблазнился вынесенными на обложку именами актеров: «Джозеф Файнс, Вайнона Райдер, Дэвид Аркетт…» А в результате очень понравилось! Отодвинув в сторону шумные премьеры декабря, сегодня отдаю предпочтение с печатной площадью этому малобюджетному опусу сценариста и режиссера Финна Тейлора. Кино не великое, но очень симпатичное, без глупостей.

Без глупостей, однако же про глупость. «Премия Дарвина» - это такая широко известная интернет-награда, вручаемая сайтом darwinawards.com людям, которые, как сказано, «избавили мировой генофонд от собственных дурных генов». Это люди, которые погибли или лишились возможности производить потомство. Их подробно задокументированная гибель сопряжена с их же несусветной глупостью. Точнее, это некоему внешнему наблюдателю – живому, здоровому и саркастичному – их гибель представляется донельзя глупой, смешной и вдобавок блокирующей передачу «гена глупости» следующим поколениям, а значит, способствующей эволюции. Но самим погибшим и родственникам погибших все представлялось в ином свете. Короче, премия весьма и весьма двусмысленная. Что называется, пляска на костях. Финн Тейлор идет на рискованный шаг, влипает в эту самую двусмысленность. Делает при этом весьма умное и живое кино. Без цинизма, но с неким посланием, с пользой.

Вот пара примеров, пара «номинаций» на пресловутую «Премию Дарвина», найденных в Интернете.

«21-летний вьетнамец Нгуен пил с друзьями в Ханое и решил похвастаться найденной им взрывчаткой времен Вьетнамской войны. Взрывчатка была 6 сантиметров в длину и 8 сантиметров в диаметре, с двумя торчащими проводами. Поскольку взрывчатка была старая и ржавая, Нгуен поспорил, что она не взорвется. Друзья с его точкой зрения не согласились. Чтобы доказать свою правоту, Нгуен засунул взрывчатку в рот и попросил друзей засунуть провода в 220-вольтную розетку.

Нгуену не хватило времени подумать, что 220-вольтовый удар в полость рта смертелен и сам по себе. Взрывчатка, однако, сработала исправно. По данным полиции, взрыв оторвал молодому человеку челюсть и разорвал щеки. Он умер по пути в больницу».

Вайнона Райдер и Дэвид Аркетт в фильме «Премия Дарвина»

«Фанатизм британских болельщиков известен всем. «Если Уэльс победит, я отрежу себе яйца!» - сказал Джефф своим товарищам по клубу, наблюдая за матчем по регби между Англией и ее вечным противником Уэльсом. Друзья решили, что 26-летний Джефф шутит, но после победы Уэльса со счетом 11-9 тот пошел домой, кастрировал себя и в таком виде дошел обратно до клуба, где шокировал друзей.

Джефф был доставлен в больницу, где остался в «серьезном состоянии». По сообщению врачей, Джефф использовал для осуществления своей цели пару тупых проводных кусачек, делал это трезвым и безо всякой анестезии, а процесс кастрации занимал никак не меньше десяти минут.

...То была первая победа Уэльса над Англией за последние 12 лет».

Эти, а равно и все прочие истории, мягко говоря, страшноватые. Есть ли у нас доказательства, что тут реальные, а не придуманные бойкими борзописцами сюжеты? Таких доказательств у нас нет. Скорее всего, многое действительно придумывается. Черный, слишком черный юмор в духе позднесоветских псевдодетских стишков, вроде «Маленький мальчик нашел пулемет, больше в деревне никто не живет». Впрочем, повторюсь, интернетовская «Премия Дарвина» вызывает у меня сильные сомнения, однако фильм «Премия Дарвина» нечто совсем иное, этически безупречное.

Прежде всего отмечу, что картина не голливудского происхождения. Это продукция независимых продюсеров, которые обычно собираются на фестивале «Санденс». Такого рода работы максимально свободны по форме: бюджет маленький, и фильм поэтому не обязан нравиться слишком широкому зрителю. В прошлом году, кстати, американские независимые выпустили абсолютный шедевр, чем-то напоминающий сегодняшнюю ленту. В нашем прокате тот шедевр с Джудом Лоу, Дастином Хоффманом и десятком других популярнейших актеров и актрис, снимавшихся из любви к искусству, за копейки, назывался «Взломщики сердец». Тот фильм был, между прочим, даже круче нынешнего.

Итак, имеем экспериментальное кино: оригинальный жанр, напоминающий не столько прозу, сколько эссе, то есть выполненное в игровой форме «размышление на тему». Актеров много, и они превосходны. По-настоящему играют только Джозеф Файнс с Вайноной Райдер, у остальных слишком мало экранного времени, но смотреть приятно на всех. Чем больше маленьких ролей, тем труднее создать гармоничную конструкцию. Удалось.

Итак, эссе в форме кино. Два видимых главных героя и один невидимый – кинооператор. Джозеф Файнс играет криминалиста из отдела убийств департамента полиции. Еще в детстве он проявляет способность к анализу. Парень с легкостью выстраивает логические цепочки и претендует на то, чтобы предсказывать и предотвращать будущую нелепую смерть того или иного человека, систематизируя и анализируя опасные предпосылки. Он кичится: «Моя способность сопоставлять факты!», «Я один из ведущих специалистов по человеческому поведению!», «Я создам программу, позволяющую прогнозировать судьбу на основе исходных данных!» Исповедует идею полного контроля над реальностью. Ни дать ни взять «Я съел сердце льва!»

Напротив, героиня в исполнении Вайноны Райдер верит не в «поведение», которое можно разумным образом скорректировать, но в неотвратимую иррациональную «судьбу», ведет себя непоследовательно. Чтобы запутать эту самую Судьбу, обмануть, она старается заблаговременно убегать изо всякой сложной житейской ситуации, допустим, из очередных отношений с очередным мужчиной, из нового романа. То есть Файнс «влипает», просчитывает жизненную ситуацию до мелочей, страхуется: «Я просто стараюсь иметь про запас несколько процентов удачи!» Райдер, напротив, не доверяет логике и потому заблаговременно «выбегает» из ситуации, культивирует невлипание и не верит в то, что страхование несчастных случаев эффективно. Она судебный эксперт, занимается странными случаями из тех, что номинируются на «Премию Дарвина». Ее задача - разобраться с официальной социальной страховкой, выяснить, что стало причиной гибели: корысть, случай?

Кадр из фильма «Премия Дарвина»

Он: «Я хочу помешать этим несчастным, хочу понять, почему с ними происходят такие вещи». Она: «Судьбу не обманешь, не перехитришь. Такие вещи случаются из года в год. Ты – никто и ничто в этом мире! Я не собираюсь запоминать и анализировать каждую смерть».

Она: «У тебя просто комплекс: всегда поступать рационально и занудно. Ты не можешь расслабиться все 24 часа в сутки!» Он: «Мир – опасное место, и расслабляться нельзя никогда, а то пострадаешь или погибнешь». Она: «Тебе хотелось бы жить вечно??» Он, кстати, не отрицает. Она: «Но наверняка произойдут еще 10 тысяч подобных случаев. Люди могут взорваться, отравиться, разбиться. Однако мир не такой уж опасный…» Кроме прочего, все это напоминает про философские повести французских просветителей XVIII столетия. Какой стиль эффективнее: контроль над действительностью или фатализм?

Кстати, герой Файнса все время подставляет себя на место погибших, идентифицируется с ними, и ему поэтому не до смеха, ведь смех рождается из-за того, что человек смотрит на смерть извне. Если ты преодолел дистанцию между собой и ДРУГИМ, смерть этого ДРУГОГО тебе как минимум не смешна. Так и здесь: парень даже принимает кое-кого из погибших за героя. Его спутница, напротив, считает каждого из них игрушкой слепой судьбы.

Он полагает, что может залезть каждому погибшему в голову, может в деталях восстановить ход чужой мысли, она же не сомневается в том, что такое невозможно. Все это проблематика англосаксонской «аналитической философии» и «философии языка».

Проблема языка, с помощью которого обычно осмысляются мир и присущие миру факты, остроумно задается здесь с помощью третьего главного героя, человека с видеокамерой. Его присылают в полицейский участок для того, чтобы он подробно отслеживал ход расследования. Герой Файнса – единственный сыщик, согласившийся день и ночь терпеть рядом с собою полусумасшедшее существо с камерой, настаивающее на том, что ни его самого, ни камеры не существует: «Представь, что меня нет, представь, что я невидимый!» Намек на «прозрачность» языка. Одновременно намек на то, что всякий факт – это чья-то интерпретация реальности, чей-то закамуфлированный «интерес». Мы можем не замечать этого посредника между нами и реальностью, тогда нам будет казаться, что все истории с сайта «Премия Дарвина» или, например, все сообщения СМИ – объективная истина. Но можем наплевать на корыстное пожелание интерпретатора и, напротив, ЗАМЕЧАТЬ его везде и всегда. Тогда может выясниться, что иные «факты» сфальсифицированы. Герой Файнса прямо говорит оператору: «Кого-то выставишь героем, а кого-то злодеем. А на деле ведь никаких героев здесь нет». – «Я всего лишь констатирую факты!» – «Нет, не так. И за это ты сгоришь в аду!» Перечисленные серьезные вещи преподнесены в изящной игровой манере.

Фильм Финна Тейлора «Премия Дарвина» ненавязчиво касается предельных проблем и последних вопросов. Картина вроде бы простая, а Мир получается очень непростым. С одной стороны, невероятная сложность человеческого поведения, но с другой – неотменимая человеческая глупость. С одной стороны, рациональность и сопутствующий ей инструментализм научного толка, но с другой – иррациональная Судьба и попытка обыграть ее, что называется, по-тихому, не вступая в прямую конфронтацию, отсидевшись в кустах, до рассвета убежав из постели очередного мужчины в душ, где всю ночь томился взаперти обиженный кинооператор, гарант связной публичной речи.

Наконец, один персонаж настаивает на обобщениях, на методе социологической науки, но другой, получается, ратует за экзистенцию, за индивидуальность и уникальность, за то, чтобы не уравнивать одну смерть с другою и третьей, не делать далеко идущих выводов из случайных совпадений.

Подлинная культура сберегает память о ключевых вопросах бытия даже в матрице масскульта и даже в структуре малобюджетной экспериментальной скороговорки, вроде сегодняшней, от Финна Тейлора. Память о сложности человеческого поведения, память о смерти.

«Глупо жили, глупо умерли», - обывательская трескотня, непременное искажение и фальшивка. Мне пересказали потрясающий телевизионный репортаж минувшей недели. Спрашивают у калеченого от рождения ребенка, собирающего милостыню на церковных ступеньках: «Ты не жалеешь, что родился вот таким, больным??» Мальчик отвечает: «Не жалею. Посмотрел на Белый Свет». Может, от большого ума, но, скорее, по Благодати.