Валерий Федоров: Вызовы и вопросы октябрьских выборов

Охват одновременно нескольких регионов дает повод отвлечься от сугубо местной специфики и рассматривать эти выборы не просто как выяснение отношений между провинциальными политическими кликами, в силу моды или других причин причисляющими себя к той или иной партии, но и как элемент, пусть и вторичный, федеральной политической игры.

Это позволяет протестировать привлекательность партийных программ, лозунгов, оценить текущую популярность и перспективы лидеров. На основании октябрьских результатов будут выстраивать дальнейшую стратегию действий сами партии, региональные элиты, а разнообразные группы влияния будут решать, кого и в какой мере поддерживать в кампании 2007–2008 годов. Наконец, от исхода октябрьской схватки зависит во многом персональный и групповой расклад в верхушке федеральных партий, траектория и особенности их политического движения в следующем году.

В нашей внутренней политике началось активное броуновское движение, завершившееся к августу месяцу изменением основного политического тренда

Ведь чем ближе выборы в Государственную думу, тем выше значение промежуточных (региональных) состязаний. Относительная ценность победы в каждой их последующей серии только возрастает: октябрьские выборы – 2006 стоят дороже во всех смыслах, чем мартовские-2006, а мартовские-2007 будут дороже, чем октябрьские. Таков закон восходящей стадии большого электорального цикла, на которую мы незаметно для многих вступили в середине этого года.

Так, именно после мартовских выборов, закончившихся в некоторых регионах непрогнозируемо высокими результатами «несистемных» партий, в нашей внутренней политике началось активное броуновское движение, завершившееся к августу месяцу изменением основного политического тренда. Изменением, возможно, самым значительным за все время президентства Владимира Путина. То, что на фоне такого изменения пройдут октябрьские выборы, и является основной их особенностью. Выборы либо подтвердят этот тренд, либо опровергнут его. Что же это за тренд?

До недавних пор все усилия президентской команды в партийном поле были направлены на укрепление «Единой России», обеспечение ее политического доминирования на федеральном и региональном уровнях, консолидацию на единороссовской платформе всех сколько-нибудь значимых элементов политического класса. В перспективе реализации такого курса вполне ясно просматривалось возведение в России «полуторапартийной» системы по примеру Японии или недавней Мексики. Предполагалось, что «системная», то есть отвечающая требованию обеспечить стабильность и преемственность траектории развития страны, партия может быть только одна. Любая же конкуренция пойдет между нею и партиями несистемными, не способными сосредоточить в своих руках сколько-нибудь значимые ресурсы – и потому обреченными скорее демонстрировать элементы соревновательности и политического плюрализма, чем реально претендовать на перехват власти у «системных». Реальная же борьба за власть между элитными группами перемещалась вовнутрь системной партии, для чего стоило бы придумать какой-то легальный механизм согласования интересов наподобие фракционного (по которому устроена та же японская ЛДП).

Реализовать такой механизм, в черновике набросанный в прошлом году (речь идет о двух «крыльях» ЕР, которые, по выражению Бориса Грызлова, оказались «медведю не нужны»), пока не получилось. Не получилось и вовлечь все «системные» (можно сказать и иначе: пропутинские) политические силы в «Единую Россию». Не достроив толком полуторапартийную систему, мы сегодня стремительно движемся к системе двухпартийной, призванной разделить «путинцев» на два политических альянса, сгруппировавшихся, что интересно, вокруг двух спикеров палат парламента.

Если ЕР можно назвать «партией думцев», поскольку они контролируют в нижней палате конституционное большинство, то Сергей Миронов начал сколачивать вокруг себя «партию сенаторов». Но только «институциональных», или генетических, отличий для строительства двухпартийной системы недостаточно. По мнению избирателей, «хрен редьки не слаще», и голосовать за думцев против сенаторов или наоборот никто просто так не будет – оба органа «одинаково хороши», или скорее одинаково плохи. Избирателю нужно что-то более привлекательное и берущее за душу. При одной системной партии такой вопрос вообще не стоял: на нее работали как эмоциональные факторы (доверие к президенту), так и рациональные (мало кто готов голосовать за ее конкурентов, не имеющих шансов прийти к власти) и тем более информационные (доминирование в СМИ, особенно электронных). Теперь же все может повернуться иначе, и «системщикам» нужно изобретать дополнительные аргументы для электората. Поэтому кроме борьбы за элиты активно развивается идейный поиск, итогом которого, вероятно, станет разведение пропутинского электората по двум направлениям – левоцентристскому (на него претендует Миронов со товарищи) и правоцентристскому (которое в этом случае остается команде Грызлова).

Сегодня Миронов использует по полной программе личный ресурс, авторитет занимаемой им должности, стремясь опереться на многочисленных представителей региональных элит (фото: ИТАР-ТАСС)

Параллельно идет рекрутирование союзников, наиболее ценными из которых считаются партии третьего эшелона – не представленные в Думе, но имеющие определенные шансы на региональных выборах. Таких, судя по исходу мартовской схватки, у нас пять: РПЖ, Аграрная партия, «Патриоты России», Партия пенсионеров, Промпартия. Две из них сегодня образуют основу мироновской коалиции, Промпартия примкнула к «Единой России»; на кону остаются симпатии аграриев и «патриотов», чей выбор пока неясен и, вероятно, определится только после октября.

Итак, главный вопрос октябрьских выборов – есть ли у России шанс на реальную двухпартийность? Именно такой сценарий разыгрывают сейчас левоцентристы Миронова. Их цель – утвердить лидерство в политике не одной, а двух попеременно сменяющих друг друга у власти партий. Причем обе эти партии должны разделять базовые идеологические ценности, иметь общее понимание путей стратегического развития страны, быть одинаково глубоко интегрированы в правящую элиту. Различия между ними должны выражаться в основном в персональном составе, преимущественных связях с теми или иными группами влияния, акцентах политического курса. Западный опыт показывает, что именно двухпартийная система – наиболее стабильный, устойчивый вариант демократии, в большинстве случаев гарантирующий стабильное и последовательное развитие страны. Не случайно, что помимо таких традиционно двухпартийных стран, как США и Великобритания, в направлении создания такой системы эволюционируют с теми или иными нюансами Италия, Франция, Германия, Испания.

Что может помешать движению России к такой системе? Оставим пока в стороне базовые социокультурные факторы, рассмотрим лишь верхний, конъюнктурный, слой политических реалий. Прежде всего, новая левая партия пока не успела подтвердить свои амбиции практическими успехами. Устойчивой остается поддержка частью избирателей несистемных политических сил. Как результат, федеральный рейтинг РПЖ со всеми союзниками (4%) уступает сегодня несистемным КПРФ (8) и ЛДПР (6). А ведь еще проявляют признаки жизни маргиналы из СПС, «Яблока», Аграрной партии!

Тем не менее первый серьезный импульс развития в виде «политического благословения» президента новые левые получили. Это, безусловно, важный стартовый капитал, хотя и недостаточный. Поэтому сегодня Миронов использует по полной программе личный ресурс, авторитет занимаемой им должности, стремясь опереться на многочисленных представителей региональных элит, не представленных в ЕР или изгнанных оттуда по различным причинам. Практически не работает пока идейный ресурс, хотя багаж такого рода, наработанный в свое время первой РПЖ, весьма обилен и допускает широкое заимствование в новых условиях. Не исключено, что «новые левые» попытаются говорить с властью от имени всего общества, представляясь «партией народа» и вынуждая тем самым единороссов окончательно замкнуться в нише «партии власти».

Впрочем, политика – это не только наука, но и искусство, и хватит ли у Миронова искусства скомплексировать все свои и партнерские ресурсы, чтобы прыгнуть «выше головы», – еще вопрос. И этот второй главный вопрос октябрьских выборов напрямую связан с будущим нашей партийной системы. Ведь если не будет второй системной партии, то, естественно, не будет и двухпартийности! Здесь есть одна тонкость, о которой следует задуматься. Что будет критерием относительной победы РПЖ? Скорее всего, РПЖ нигде не победит «вчистую». Время для этого упущено. «Актуальные левые» в регионах не успели объединиться и выставить единые списки, синергетический эффект от объединения практически не использован в избирательных кампаниях. Позитивным результатом в этих условиях было бы преодоление РПЖ барьера отсечения в трех-четырех регионах в Законодательное собрание и формирование там собственных фракций. Крайне желательно для нее было бы пройти не только в «медвежьих углах», но и хотя бы в одном индустриально развитом и ресурсно обильном регионе уровня Екатеринбурга.

Реализовать такой механизм, в черновике набросанный в прошлом году (речь идет о двух «крыльях» ЕР, которые, по выражению Бориса Грызлова, оказались «медведю не нужны»), пока не получилось (фото: ИТАР-ТАСС)

Вероятно, достижение этого результата и станет тестом на состоятельность партии Миронова. Прохождение такого теста и даст ей право и возможность стать спарринг-партнером ЕР в рамках двухпартийной системы. И здесь мы выходим на третий главный вопрос октября: а что будет с «Единой Россией»? Неизбежен ли традиционный для отечественной политики вариант игры с нулевой суммой, когда укрепление второй системной партии («новых левых») приведет к ослаблению первой (единороссов)? Что можно будет считать относительным поражением ЕР – ведь критерии оценки ее успехов не могут быть такими же, как у других партий, хотя бы потому, что ее сегодняшний рейтинг превышает совокупность рейтингов всех ее конкурентов, вместе взятых?

ЕР сможет адекватно ответить на этот вызов, только добившись убедительной победы. Причем очевидно, что решить эту задачу исключительно административным путем нельзя. ЕР придется защищать свои ведущие позиции от претензий новой, теперь уже системной оппозиции прежде всего политическими средствами. А это требует от нее куда большей изобретательности и активности, интенсивной работы по завоеванию симпатий избирателей. Повторения «игры в одни ворота», памятной нам по 1995 году, не будет. Тогда руководить НДР и блоком Ивана Рыбкина были назначены чиновники, которые даже и не пытались имитировать реальную политическую борьбу. Нынешнее же противостояние вполне реально, ибо за ним стоят вполне осознаваемые персональные интересы и амбиции различных лидеров и элитных групп как в Центре, так и на местах. Возможный проигрыш на региональных выборах грозит функционерам ЕР потерей не только места в партийной иерархии, но и влияния на власть в собственном регионе.

Конечно, столь быстрый и решительный перевод партии на новые рельсы может не получиться. Сохраняется угроза того, что события пойдут по разрушительному для стабильности в нашей стране сценарию, сценарию войны «всех со всеми». Бороться за протестный электорат всегда труднее, в РПЖ этого делать пока не умеют и, следовательно, будут пытаться хотя бы отчасти «отъедать» голоса у единороссов. В выигрыше же останется «третья сила», уж точно несистемная. Это могут быть коммунисты, жириновцы, национал-патриоты всех мастей и разливов.

ЕР и объединенная РПЖ должны бороться не друг против другу, а против тех, кто угрожает стабильному поступательному развитию страны. В этом случае выиграют все, включая «Единую Россию». Ведь с формированием системной оппозиции она получила реальный стимул избавиться от бюрократизации и самодовольства, превратиться в нормальную партию, работающую непосредственно и прежде всего с избирателями, а не с местными структурами власти. Если это удастся, будет выправлен опасный крен, грозящий сегодня подорвать демократический характер «Единой России», нейтрализована угроза ее превращения в партию «начальства и для начальства».

Это трудный путь, но путь верный. Путь повышения устойчивости и предсказуемости системы в целом, путь формирования общего идейного и ценностного пространства как для национальной элиты, так и для общества в целом. Путь усиления совокупного влияния «системных» сил, канализации социальной активности населения, предотвращения потрясений и социальных взрывов, прямой путь к вытеснению из политики маргиналов, несущих разрушительные для нашей хрупкой и не устоявшейся пока демократии идеи. Пойдем ли мы этим путем или свернем на кривую дорожку, станет ясно уже 8 октября.