Игорь Манцов: Снимай парик – я знаю, что ты лысый!

Ка-ак?! Моментально трезвея, расталкивая опостылевших друзей, вылетаю на оперативный простор, то бишь в соседнюю комнату. Вот оно что: всего-навсего телевизор, вычлененная в рекламных целях реплика из стартующего на этой неделе американского блокбастера.

Пускай кино. Пускай реклама. Душа уже успела возрадоваться, возликовать: те самые семь-восемь секунд находился в нечеловеческом возбуждении, не здесь. Когда начинают одолевать рутина и скука, душа живет тайной надеждой на что-то подобное, на какие-то такие откровения про работников ближайшей химчистки.

Чиновники – взяточники? Не вопрос. Тайфун «Катрина» – секретное оружие КГБ? Почему бы и нет. В конечном счете ни то ни другое обывателя не задевает. Наплевать. Далековато от обывателя, несоразмерно маленькому теплокровному человеку. Зато слоган типа «Работники химчистки – инопланетяне», нарушая автоматизм восприятия, сопрягая несоизмеримое, конструирует внутри тебя эффективное воображаемое.

Чиновники – взяточники? Не вопрос. Тайфун «Катрина» – секретное оружие КГБ? Почему бы и нет

Отечественные завистники любят представлять американские социальные достижения как результат имперского грабежа. Чепуха, подлость и клевета. Все американские успехи базируются на американской же поэтической интуиции. Американцы замечательно работают с образами, с душой. Зато наши работают плохо, отвратительно, не работают вообще. Досужие разговоры про расейскую духовность – блеф. Напротив, это американцы – идеалисты, а у нас даже премьер-министр не стесняется публично формулировать: «Культура – тот же бизнес».

Услышал в телевизоре на позапрошлой неделе, обалдел и выругался. Кто ему привил?! Засланные хунвейбины?! Хотя, с другой стороны, удивляться нечему, нормальная советская выучка: диамат, истмат, идеи Ленина живут и побеждают. Большевики отменили широкую русскую душу, и даже душу вообще. Поэтому до сих пор считается, что внутри среднестатистического россиянина – один желудок. Однако это ошибка. Душа все-таки есть. Только очень неразвитая.
Фактически с кулачок.

Кадр из сериала «Моя прекрасная няня»

Сегодня модно покупать иноземный популярный продукт, – телепередачу или сериал, – чтобы адаптировать для постсоветских россиян. Результаты, как правило, ужасают. Западные концепты не приживаются, и конечно, не потому, что оригиналы бездуховны. Анастасия Заворотнюк с Любовью Полищук своими героическими персональными усилиями таки спасли «Мою прекрасную няню», но это именно счастливое исключение.

Новая попытка тех же продюсеров, сериал «Люба, дети и завод» с Татьяной Догилевой в заглавной роли, не удалась. Провалилась. Конечно, оценит глубину падения наших только тот, кто видел первоисточник. Например Манцов.

Мало того что видел. Семь-восемь лет назад не пропускал ни одной серии американской эпохалки под названием «Грейс в огне». Пересматривал одно и то же по третьему разу, переписывал с телевизора на видео. И хорошо, что переписывал. Едва приглядевшись к теперешней отечественной адаптации, едва заскучав, усомнился: может, восторг не был обеспечен реальным качеством? Может, по неопытности и тогдашней душевной доброте преувеличил достоинства заморского продукта? Ну, в самом деле, кому может быть интересна история жизни немолодой матери-одиночки с тремя детьми на руках? Никому. И даже реально существующей матери-одиночке, прототипу.

Где-то под диваном отыскал сумку прежних кассет, аккуратно стер вековую пыль, прислонился к телевизору на полчаса – а в результате завис на полдня. С первой же реплики улетел от восхищения, от любви: «Я радуюсь, когда ты приходишь в гости. Только какие же это «гости», если ты никогда не уходишь!»

Гениальный первоисточник с запредельного уровня диалогами, с занятыми в главных ролях истинно свободными людьми.

Допишу колонку – досмотрю, допраздную.
Кусочек счастья, песнь песней.

В этом месте – необходимое теоретическое отступление про Станиславского. Отечественный обыватель знает про него две вещи: а) старик непременно кричал «не верю!»; б) к началу XXI века безнадежно устарел.

Кадр из сериал «Люба, дети и завод» с Татьяной Догилевой в заглавной роли

На деле – Станиславский актуален, не позорьтесь. Настаивая на том, что в работе актера важнее всего воображение, ненароком предвосхитил популярную западную теорию «социального воображаемого». По Станиславскому, актер тем более убедителен, чем лучше работает его фантазия и чем более выразительны образы, рассредоточенные по территории его души.

Кстати, нечто подобное некогда нашел у Лидии Гинзбург: «События, протекающие только в сознании, могут достигать такого предела, после которого эмпирическое переживание уже ничему не может человека научить».

Актер МХАТа Топорков вспоминал, как актер Ливанов-старший показал Станиславскому свою трактовку образа Ноздрева из «Мертвых душ». «Что же, голубчик, все это более или менее верно, – снисходительно усмехнулся мэтр, – но не то, что нужно. Кажется, Вы попросту не видите того, о чем рассказываете, поэтому получается детская забава. Разве у вас офицеры? Какие-то институтки! А вот представьте себе, что эта офицерская компания…»

И тут Станиславский в деталях разыграл перед труппой «весь разгул и все безобразие офицерского поведения на ярмарке». Замечательна следующая реплика Топоркова: «Как могли возникнуть подобные образы в мыслях столь скромного и целомудренного человека, каким был Станиславский? Непонятно! Это несоответствие придавало его рассказу особую остроту». Таким образом, даже стилизованная сценическая скабрезность требует недюжинной внутренней работы, героизма. «Скромный и целомудренный» старик неожиданно оказался смелее дерзких молодых людей, мысленно посмел шагнуть туда, куда они стеснялись даже поглядеть, и в результате сорвал банк, поставил зазнаек на место.

Хорошо видно, когда та или иная публичная речь не обеспечена достаточным количеством интересного воображаемого. Это беда практически всех наших медиагероев.

Особенно забавно смотреть на участников расплодившихся реалити-шоу. Вот очередная роскошная девица рассуждает на камеру или на партнера. Умничает, толково подбирает грамотные выражения. Но чем дольше она говорит, чем настойчивее долдонит, тем хуже, тем страшнее выглядит.

Дело не в том, что девица «глупа»: нормальная девица, зачем ей быть умнее с такими-то данными? Дело в том, что целое поколение выросло на пустоте, на непережитых заимствованиях, на чужом непереваренном глянце. Тут не случайный нервный срыв, а социальная катастрофа национального масштаба! Проблемы не с интеллектом – с воображением.

В результате уже на тридцатой секунде монолога красавицы растрачивают природное обаяние, сдуваются и дурнеют. С парнями, кстати, все еще хуже (караул!).

Кадр из сериал «Люба, дети и завод» с Татьяной Догилевой в заглавной роли

Я припоминаю MTV-эшный сериал «ФАКультет». Я переключаюсь на первую попавшуюся американскую подростковую комедию. Бесчисленные молодые люди и девушки демонстрируют чудеса органики. Все до единого – живые! Счет идет на сотни, на десятки тысяч лиц!! Откуда столько живого? Ведь в нынешнем российском кино даже так называемые звезды работают в деревянном режиме, не смотрятся.

Сразу после «Любы, детей и завода» дают невменяемое штатовское кино из школьной жизни, с Алисией Силверстоун. В сущности, дебилизм, но ведь не оторваться! Поразительна скорость, с которой лица «второстепенных» актеров, не говоря о самой Алисии, транслируют перепады настроения и мгновенные эмоциональные вспышки.

Важно понимать, что нам предъявлен результат кропотливой долговременной работы. Американская культура неустанно продуцирует новые и новые образы, сюжетные схемы, диалогические конструкции – то, что скудоумные советские идеологи высокомерно именовали масскультом. Однако великая страна держится именно на таком масскульте, а не на авианосцах, не на ракетах.

Миллион «необязательных» сюжетов крутится у американцев в подкорке. Миллиард образов безостановочно мерцает на сетчатке их глаз. И когда полномочные представители своего народа – актеры – возникают на экране, именно это общенациональное брожение образов и оживляет их жесты, и освещает их лица.

Хорошая актриса, социально успешная женщина Татьяна Догилева, старательно декламирующая фразы о нелегкой доле матери-одиночки, не цепляет никакой социальной мифологии. Старается, долдонит – но не цепляет. Да потому что никакой национальной мифологии нет. Убили Чапаева, дискредитировали Анку-пулеметчицу, а что же вместо? Ничего, никого. Смотреть на Догилеву и ее партнеров нестерпимо скучно. С другой стороны, едва разевают рты участники исходного американского проекта, как я радостно откликаюсь, соинтонирую!

Припомнил, что актриса, исполнившая роль Грейс, побывала во многих жизненных переделках и сама предложила свой социальный материал продюсерам. Однако, обеспечивая микросюжетам сериала достоверность, актриса не заземляет их, а, напротив, возгоняет до высокой поэзии, до исторической необходимости. Глаза и лицо превозмогают ту бытовую рутину, которую предписывает ее героине материал.

Персонажи сериала заперты в павильоне, однако их виртуозно организованная речь все время выбрасывает зрителя за пределы картонной перегородки, в Большой Мир. Речь совокупляет абстрактное с конкретным, инопланетян – с ближайшей химчисткой.
Дочь: Зачем ты возишься с этим домом?
Грейс: Понимаешь, с каждым слоем краски дом становится все больше! Знаешь, чтобы забыть лицо Рика, я буду работать, как бешеная. Тут пока всего одиннадцать слоев».

Одиннадцать слоев социальной мифологии, а не масляной краски!
Однако она на этом не остановится. «Она», в смысле Америка, – не Грейс.

Ведущий новостных программ НТВ Алексей Пивоваров

Кстати, единственным живым персонажем нашего телевидения представляется мне ведущий новостных программ НТВ Алексей Пивоваров. Не знаю, кто он по образованию, но вижу, насколько его способ существования в кадре отличается от способа существования коллег. Лицо Пивоварова транслирует некую избыточную информацию о внутреннем мире хозяина. Подобно монитору, ежесекундно свидетельствует о движении, о фантазмах, о нетривиальном воображаемом. Это интересно.

Пивоваров разыгрывает новости точно осмысленную драму с продолжением и остроумно взаимодействует с партнершей, цепляя ее то взглядом, а то посредством интонационного сдвига. Пивоваров – отрадное явление. Восемь лет назад Алексей Балабанов придумал «Брата», ориентируясь единственно на специфическую органику Сергея Бодрова-младшего. Будь у меня постановочные возможности, я придумал бы кино, поэтика которого определялась бы психофизикой Пивоварова. Есть в его манере нечто знаковое для нашего странного переходного времени.

Полная противоположность Пивоварову – другой телеведущий, статичный, непластичный, неуверенный в себе Иван Ургант. Тоже, кстати, знаковый. Говорит-говорит, шевелится, но на лице – одиннадцать слоев масляной краски и шпаклевки. Никакой социальной мифологии не видать. Однако изо всех публичных персонажей наглухо задраенное лицо приличествует одному только разведчику. Всем остальным новое время предлагает недвусмысленный выбор: прозрачность с реактивностью, либо добровольная смена профессии.

До слез, до беспамятства хочется новых лиц.