Виктор Топоров: Проснуться читаемым

Роман Шишкина «Венерин волос», номинированный на премию в рукописи, опубликован в журнале «Знамя» (апрель-июнь 2005) и выходит к осени в издательстве «Вагриус». Главный герой романа носит условное имя Толмач и работает устным переводчиком в швейцарском бюро по приему беженцев. Нелегальные иммигранты, стремясь обрести спасительный статус политических беженцев, рассказывают душераздирающие истории о чудовищных преследованиях, которым они подвергались в современной России, мешая правду с ложью и отдавая явное предпочтение последней. Однако на основе их рассказов Толмач приходит к определенным выводам о жизни в нашей стране и щедро делится ими с читателем.

Михаил Шишкин живет в Швейцарии. А другой Михаил – Гиголашвили, - проживающий в Германии, два года назад выпустил в петербургском издательстве «Лимбус Пресс» роман, герой которого работает устным переводчиком в немецком бюро по приему беженцев – и далее по тексту. Роман Гиголашвили, получивший превосходную прессу и номинированный издателем на Букеровскую премию, хотя и самым скандальным образом не включенный даже в лонг-лист (таким образом букеровцы поквитались с «Лимбусом» за вынужденное – по приказу Ходорковского – присуждение премии роману Рубена Гальего «Белое на черном», выпущенному тем же издательством), называется «Толмач»! Налицо совпадение не только сюжетного хода, но и ключевого словообраза. Обвинение в плагиате, вздумай Гиголашвили его выдвинуть хоть в общественном, хоть в судебном порядке, подлежало бы основательному рассмотрению.

Обложка книги Михаила Гиголашвили «Толмач».

Коллизия окончательно определилась после того, как «Венерин волос» вошел в шорт-лист, причем фаворитом, а затем и выиграл «альтернативный Нацбест», затеянный столичной тусовкой в литературном кафе «Билингва». Оргкомитет поинтересовался мнением автора романа «Толмач», и оно-то, оказавшись на редкость благородным, позволило «Венерину волосу» остаться в шорт-листе. Гиголашвили заявил, что считает коллизию не релевантной, и объясняет ее совпадением биографических обстоятельств в жизни обоих писателей-эмигрантов. И даже позвонил Шишкину, чтобы предупредить его о том, что тот, скорее всего, потеряет работу в швейцарском бюро, как потерял ее из-за романа «Толмач» в немецком бюро сам Гиголашвили.

И все же… Появись через пару лет после солженицынской еще одна повесть о каторжанине, героя-рассказчика которой звали бы Иваном Денисовичем… Притом что совпадение биографических обстоятельств было у миллионов людей, и как минимум тысячи из них обладали вкусом к литературному творчеству…

Так или иначе, Шишкин оказался пятым лауреатом премии – вслед за Леонидом Юзефовичем, Александром Прохановым, рижскими диоскурами Гарросом-Евдокимовым и Виктором Пелевиным. Он победил в финале за явным преимуществом: свои голоса ему отдали четыре члена жюри, в том числе и Виктор Пелевин, прибегший к очередной литературной мистификации и якобы сделавший окончательный выбор лишь в третьем туре гаданий по «Книге перемен».

Лишь два голоса ушли «на сторону»: главный редактор «Книжного обозрения» Александр Гаврилов отдал предпочтение третьему (и, увы, самому слабому) роману Дмитрия Быкова «Эвакуатор», а петербургский декоратор Андрей Дмитриев (не путать с любимым писателем Андрея Немзера!) выделил книгу Олега Зайончковского «Сергеев и городок». Ни единого голоса не получили теневой фаворит премии Захар Прилепин с романом «Патологии» - первой, по мнению многих, художественно убедительной «окопной прозой» о чеченской войне, - и обе вошедшие в шорт-лист дамы: петербургская публицистка Татьяна Москвина (роман «Смерть это все мужчины») и московская галерейщица Оксана Робски (роман «Casual»). Как заявила на церемонии присуждения единственная дама, вошедшая в состав жюри, телеведущая Светлана Конеген, помогать надо мужчинам, потому что женщины сумеют пробиться сами.

Структура «НацБеста» такова, что сначала Большое жюри, состоящее из двадцати профессионалов (писатели, критики, издатели, книгопродавцы), выявляет шестерку победителей, а затем уже Малое определяет единственного победителя. Причем Малое жюри формируется из «просвещенных читателей» - то есть из людей яркого публичного успеха, но либо далеких от литературы, либо оставляющих свои профессиональные и клановые пристрастия там же, где Данте предлагает складывать горкой надежды.

Подавляющая победа многослойного, виртуозно, но трудно написанного романа «Венерин волос» объясняется в первую очередь повышенной по сравнению с предыдущими годами «литературностью» Малого жюри – и диакон Андрей Кураев, и та же Конеген, и режиссер Кирилл Серебренников (не говоря уж, понятно, о Пелевине) люди, литературе далеко не чуждые. Вот и выбрали они – литературу.

Или литературщину?

Михаил Шишкин

На сей счет нет единого мнения. Можно говорить о высокой традиции позднего Набокова и раннего Саши Соколова, в которой написан «Венерин волос», а можно и о четком ощущении затянувшегося на всю жизнь ученичества, помноженного, по мнению петербургского философа Александра Секацкого, на «устаревшую в ХХI веке традицию высокомерного обращения с читателем и бездумного любования собственной игрой в бисер».

На мой взгляд, проза Шишкина – и «Венерин волос», и удостоенный в 1999 году Букеровской премии роман «Взятие Измаила» - представляет собой литературный аналог кинематографа Александра Сокурова. В оценке режиссера критика тоже не может прийти к единому мнению, сойдясь лишь на том, что Сокуров – не Тарковский.

Да и Шишкин не Набоков. И есть подозрение, что новые фильмы Тарковского – доживи он до наших дней – собирали бы сегодня публику только на фестивалях. Не зря же премию в Питере присудили в день открытия Московского Международного Кинофестиваля, хотя это как раз и оказалось случайным совпадением.

Мировая и отечественная тенденция к опрощению читательских (зрительских) вкусов очевидна. Фестивальное кино и премиальная литература противостоят ей как могут, но, похоже, постепенно сдают позиции. «Национальный бестселлер» занимает осознанно промежуточную позицию: он призван вскрывать рыночный потенциал не востребованных широкой публикой произведений и, не в последнюю очередь, выявлять художественные достоинства - буде такие хотя бы в латентной форме наличествуют - того, что слывет бульварным чтивом. И победи, например, Робски, он придал бы ей литературную (а не гламурную) респектабельность.

Но победил Шишкин, и он теперь вправе рассчитывать на коммерческий успех. У литературной публики, разумеется, у посвященных, в узком и все сужающемся кругу. Оргкомитет оценивает этот успех в 50 000 экземпляров, - а уж как оно сложится, так и сложится.

Шишкин достаточно известен, и, перефразируя девиз премии «Проснуться знаменитым!», пожелаем ему проснуться читаемым.