Александр Шульгин: ЖЖ - Жажда Жести

Эту тему я продолжу позже, а сегодня наконец-то поговорим о музыке. Об агрессивной музыке.

Музыка, как известно, является серьезным идеологическим инструментом, управляющим или сподвигающим на определенные действия. Музыке всегда отводилась большая роль, она зачастую была буревестником глобальных социальных событий. За примером далеко ходить не надо.

Мы хорошо знаем период послевоенных песен. Это был период заживляющих песен: музыка была сладковатой, лирической – она должна была лечить раны. И это понятно. После ужасов и тягот войны хотелось слушать расслабляющую музыку, добрые песни, беззаботно улыбаться. В древние времена скальды, трубадуры, барды вдохновляли людей на подвиги, а после свершения подвигов, войн и баталий надо было отдохнуть – и они исполняли спокойную лирическую музыку или веселые застольные песни. Послевоенное поколение после ужасов войны, бомбежек, града новостей получило более или менее спокойную жизнь и хотело в полной мере ей насладиться.

Затем выросло новое поколение – поколение хиппи, которое воспевало любовь ко всему миру, любовь друг к другу и красоту. А вот последующее поколение уже захотело слушать совсем другое: появляется депрессивная психоделическая музыка, на ней строится некий внутренний протест. Новому поколению хотелось бунтовать и воевать, они не знали ужасов и горечи войны, но они хотели воевать, ведь в людях, нравится нам это или нет, заложен ген войны.

Новому поколению хотелось бунтовать и воевать, они не знали ужасов и горечи войны, но они хотели воевать

Это был самый большой мирный период. Та же Европа никогда не жила так долго без войны. Соответственно, протест рано или поздно должен был проявиться – он проявился и отразился в музыке. Технический прогресс тоже не дремал – появилась электрогитара, а вместе с ней и звук, жесткий и агрессивный, который добавил огня и как нельзя лучше помог выразить протест в музыке. Этот протест принял социальный характер, пошел надрыв за hard and heavy, появилась панк-музыка, а лучшим развлечением для молодежи стало посещение жесточайших концертов. Пик пришелся на 1970-е годы, в 80-е все еще продолжалось, а затем наступил естественный спад – опять пошла волна сладкой музыки, музыки иного поколения. Безусловно, какой-то протест присутствует в рэпе и хип-хопе – музыке улиц, но это протест дворовых банд, он более локальный.

У нас в России этот протест, возникший накануне перестройки, сформировался в рок-движении: в московской рок-лаборатории, в екатеринбургском и питерском рок-клубах. Этот протест вылился в почти баррикадную музыку Юрия Шевчука и группы «Алиса». Достаточно вспомнить, например, альбом «Шестой лесничий» группы «Алиса» – лучший протестный альбом в России того времени.

Все это время жила своей жизнью «Гражданская Оборона», однако сейчас у этой группы появляется все больше и больше фанов, и движение набирает волну. Нынешняя молодежь не застала 1985 год. Кто-то из них родился в начале 80-х и формировался под «Ласковый май», те, кто родился в начале 90-х, формировались под ту музыку, которая плотно ротируется сейчас. И потому сегодня так сильна тяга нового подрастающего поколения к тяжелой музыке. Группа «КиШ» без всякой рекламы получила армию фанатов. В московских клубах группы, которые играют тяжелую музыку, дают большие концерты, а попсовый артист, даже сильно распиаренный, собирает гораздо меньше публики или вообще не собирает, что случается все чаще и чаще.

Неконъюнктурные музыканты, даже сами не ведая почему, начинают усиливать протест. Это проявляется в текстах, в звучании, в посыле, в самой музыке. Они не гонятся за стилем – этот бунт рождается изнутри, и потому звучание становится более тяжелым, а тексты более жесткими. Слушатели к такой музыке тянутся, а это означает, что в обществе тоже назревает некий протест. А соответственно, возникает протестное сообщество, в данном случае это молодежь. Потому что взрослые люди уже прошли это, когда им было по 15-20 лет, они были на «баррикадах» с группой «Алиса», с Юрой Шевчуком. Они испытали эти баррикадные настроения на концертах. Они там были. Они это прочувствовали. Они эту войну прошли.

Сейчас подрастает новое поколение, которое жаждет крови, жаждет этого протеста – ведь им это еще неведомо. И музыка, как ничто другое, всегда была, есть и будет барометром этого настроения. И барометр показывает то, что чем дольше в обход медиа транслируются эти тексты, этот музыкантский посыл, тем выше градус напряжения людей, тем больше сторонников. Люди слушают не потому, что это нравится, а потому что есть потребность это слушать. Есть жажда. И эта жажда необъяснима. А если есть жажда, они будут пить. Но жажда может становиться все сильнее, и чтобы ее утолить, одной музыки может не хватить.