Отрекся от сепаратизма

Еще прошлой осенью, после очередной операции, Хуан Карлос говорил о том, что не собирается отрекаться. Как пишут теперь испанские газеты, якобы король стал задумываться об уходе в апреле прошлого года, после визита на Ближний Восток (впрочем, официальная поездка в этот регион у монарха была этой весной) – если это так, то именно тогда у Хуана Карлоса было много поводов и помимо его собственного здоровья.

Угроза отделения Каталонии фактически вынудила короля отречься – потому что он надеется, что этим делает шаг на пути к сохранению и единой Испании, и монархии

В прошлом апреле отреклась королева Нидерландов Беатрикс – впрочем, в Голландии отречения стали уже традицией для правящих там больше столетия женщин. А вот состоявшееся в феврале 2013-го отречение папы Бенедикта XVI было фактически беспрецедентным – лишь один папа за почти два тысячелетия добровольно слагал тиару. Летом того же года ушел на пенсию и бельгийский король.

Едва ли Хуан Карлос случайно выбрал день, когда он объявил о своем решении отречься от престола. 2 июня – именно в этот день 61 год назад состоялась коронация английской королевы Елизаветы Второй. Английский и испанский монархи – самые влиятельные короли Европы, и их личные отношения складывались очень непросто. Достаточно напомнить, что Хуан Карлос был едва ли не единственным европейским монархом, не приехавшим в Лондон на торжества по случаю 60-летия коронации Елизаветы в 2012 году. И проблема тут не только в личных симпатиях – обе династии претендуют на то, чтобы быть первыми среди равных.

При этом английские Виндзоры правят всего сто лет – хотя и происходят от саксонского княжеского и королевского рода Веттинов, ведущего свою родословную с 10-го века. Но Хуан Карлос – Бурбон, а они правят разными европейскими государствами (Францией, Испанией, итальянскими королевствами) с 16-го века и по сути сейчас являются главным и самым большим европейским королевским домом. Соперничество Мадрида и Лондона – это еще и одна из форм продолжения тысячелетнего европейского конфликта, начавшегося с соперничества гвельфов и гибеллинов (то есть сторонников римского папы и германского императора), а теперь проявляющегося в виде борьбы приверженцев единой Европы в качестве союза свободных государств и единой Европы как империи. Сейчас получается, что на месте германского императора (которое потом безуспешно пытался занять Гитлер) стоит английская королева – именно англосаксонская элита проводит процесс объединения Европы в единый кулак, подконтрольный Англии и США.

Так что сейчас немецкая по сути династия в Великобритании строит единую Европу немецкими руками – благо германская управленческая элита находится под плотной опекой англосаксонской глобальной элиты и пока еще служит инструментом в руках островных хозяев (все больше и больше возмущаясь – но все равно считая англосаксов старшими и «право имеющими»).

Конечно, процессы формирования наднациональной власти в послевоенный период делают мировую элиту все более космополитичной – но не нужно забывать, что и до всякой глобализации европейские монархи представляли собой одну большую семью, внутренние противоречия и отношения в которой определяли очень многое в мировой политике. Одна из самых больших иллюзий современного мира – представление о месте и роли нынешних королевских домов как чисто декоративной и символической. Это вполне осознанная пропаганда – так просто удобнее управлять. Конечно, европейские монархи давно уже не являются абсолютными правителями (да и сама монархия после смерти христианства в Европе окончательно утратила свой сакральный статус), но по своему влиянию и месту в европейской элите все равно остаются очень весомыми фигурами. Просто их власть размыта, спрятана, не видна. Что вообще такое современная европейская правящая элита?

На эту тему
• Король Испании отрекся от престола
• Десятки тысяч испанцев потребовали референдума о судьбе монархии

Это союз денег и власти, освященный старой аристократией – достаточно посмотреть родственные связи крупнейших банкиров и многих из по-настоящему влиятельных политиков, чтобы понять, что они зачастую лишь работают на аристократов, чьи семейные традиции власти исчисляются многими столетиями. Очень показательно, что учредителем Бильдербергского клуба – одного из официальных, явных механизмов координации деятельности атлантической элиты – являлся принц Бернард, дед нынешнего короля Нидерландов и отец отрекшейся в прошлом году от престола королевы Беатрикс (посетившей в конце прошлой недели собрание клуба в Копенгагене). Представители европейского дворянства объединены в различные влиятельные и действенные структуры, в том числе орденского типа, самым заметным из которых является Мальтийский орден.

Ватикан и его монарх, римский папа, является по сути неформальным главой той части европейской аристократии, которая отстаивает свой проект единой Европы – альтернативный англосаксонскому. Вся история построения послевоенной единой Европы – это история борьбы двух этих тенденций, национальной и атлантической. В последние годы атлантическая линия все более явно брала верх – что неизбежно должно было привести как к ускорению интеграции и стиранию национальных границ, так и к раздроблению самих европейских государств. При этом в рамках самого англосаксонского проекта все большую силу приобретали сторонники полного отказа от государственного суверенитета как такового – что, конечно, не может нравиться никаким монархам. Англосаксонская элита не едина – если силы, аккумулируемые вокруг лондонского Сити (финансового центра мира), сильно интернационализированы, и для них единая Европа – лишь шаг на пути к мировому глобальному господству, то европейская аристократия, будь то Виндзоры или Бурбоны, как и связанные с ними влиятельные европейские фамилии и кланы, все же настроены в первую очередь на сохранение своей власти и своих стран.

А с этим стали возникать большие проблемы – чем более единой становится Европа, чем более универсальными становятся законы и мораль, тем больше трещат по швам государства и шатаются троны – тем более когда есть сила, очень заинтересованная в этом. Все испанские проблемы еще больше обострились после начала экономического кризиса, ударившего по стране сильней, чем по многим другим странам ЕС (безработица среди молодежи доходит до 50 процентов). Коррупционные скандалы вокруг зятя испанского короля были лишь проявлением общего падения уважения к монархии – личная популярность короля за последние годы упала в два раза, большинство испанцев высказываются за референдум о форме правления в стране. И в этих условиях король объявляет об отречении – причем при отсутствии закона, регламентирующего передачу власти. Безумие или попытка спасти династию?

Массовые демонстрации, прошедшие в понедельник в разных испанских городах с требованиями республики, ставят правительство перед трудным выбором – отказ от референдума усилит давление левых сил и сепаратистские тенденции. Каталония и так собралась в сентябре месяце проводить референдум о независимости – и, несмотря на отказ Мадрида признавать его, в положительном ответе избирателей можно не сомневаться. Сохранение монархии станет для республиканской Барселоны лишь дополнительным стимулом к отделению. С другой стороны, и проведением референдума, и отказом от монархии Каталонию не удержать. Введение республики явно не входит в планы правящей элиты, рассыпающейся в словах признательности уходящему монарху – король действительно был тем последним элементом, что удерживал вместе разнообразные испанские регионы (которые раньше скрепляла еще и католическая церковь – но и ее влияние давно уже ослабло). Да и сам Хуан Карлос отрекался вовсе не для того, чтобы лишить Бурбонов последнего королевского трона (остается, правда, еще Люксембургское великое герцогство).

Понятно, что Хуан Карлос, которому Франко завещал единую Испанию, не хотел войти в историю как король, при котором распалась страна, чей полутысячелетний юбилей должен отмечаться в следующем году. Угроза отделения Каталонии фактически вынудила короля отречься – потому что он надеется, что этим делает шаг на пути к сохранению и единой Испании, и монархии. Наследник – принц Фелипе – станет не только новым главнокомандующим испанской армии (вот они – формальные правители), но и человеком, которому отец передоверяет решение стоящих перед страной проблем. Хуан Карлос привел Испанию в ЕС, что считалось одним из главных его достижений, а теперь его сыну нужно будет найти выход из сложнейшего кризиса испанской государственности, порожденного в том числе и вступлением в единую Европу. Иначе Филипп V останется в учебниках как король, потерявший сначала Каталонию, а потом и Страну Басков. Впрочем, если эту «честь» у него не отнимет третья испанская республика.