Шелковый путь к империи Чингисхана

На саммитах ШОС любят подчеркивать, что организация представляет почти половину человечества. Действительно, кроме шести стран-членов наблюдателями являются еще пять государств, среди которых – миллиардная Индия. ШОС уже давно переросла просто региональный союз, созданный Россией и Китаем для сохранения стабильности в Средней Азии – теперь это ключевая структура для Евразии.

На фоне сирийского кризиса получилось, что по сути ШОС – классический противник НАТО

«Сейчас ШОС впервые сможет выступать как организация, реально влияющая на стабильность в мире, – считает заведующий отделением востоковедения НИУ ВШЭ, профессор Алексей Маслов. – А ведь до этого многие рассматривали ШОС то ли как мертворожденную, то ли как организацию ради организации, вроде АСЕАН, чтобы просто собираться и беседовать между собой. За последний год начался более активный обмен информацией, как в рамках борьбы с терроризмом, так и в других сферах, организационные структуры стали работать значительно более серьезно, создан Университет ШОС. Да и в целом организация стала более узнаваемой».

При своем создании ШОС задумывалась для обеспечения стабильности и безопасности в регионе, напоминает Маслов, но потом на какой-то момент это отошло на задний план, и вперед вышли экономические проекты.

«Но, как показала практика, осуществленных крупных совместных экономических проектов до сих пор нет – есть некоторые инфраструктурные проекты, вроде строительства сквозной автомобильной дороги, но основные экономические связи до сих пор осуществляются в основном на двусторонней основе. А сейчас, как ни странно, ситуация в Сирии и вокруг Северной Кореи возродила надежды на крепкий стратегический союз. Угрозы стимулировали изменение характера ШОС – он стал более сплоченным. И вопросы экономики становятся частью стратегического сотрудничества».

В Бишкеке статус наблюдателя может получить Армения – за согласием на это Китая армянский премьер специально ездил в Пекин. Среди наблюдателей в ШОС – Иран и Афганистан, которые давно уже хотели быть приняты в число полноценных членов, но раньше Москва и Пекин не торопились с этим решением.

«Сейчас идет много непубличных разговоров о том, что на этом саммите Иран наконец-то будет принят в состав постоянных членов ШОС, но не факт, что это состоится, – говорит Алексей Маслов. – Ведь сегодня, на фоне сирийского кризиса, получилось, что по сути ШОС – вместе со всеми странами-наблюдателями – классический противник НАТО. И прием Ирана будет рассматриваться как явный выпад против всей той системы, которую создавали США, пытаясь заблокировать Иран».

Формально в центре внимания ШОС стоят экономические вопросы, но понятно, что на этот раз главы государств будут говорить о войне и мире. Причем как применительно к сирийскому кризису, так и к предстоящему в следующем году выводу американских войск из Афганистана.

Бишкек станет местом международного дебюта нового иранского президента Хасана Роухани – и понятно, что для Владимира Путина будут очень важны переговоры с руководителем государства, еще более, чем Россия, заинтересованного в стабилизации ситуации вокруг Сирии.

С афганским лидером Хамидом Карзаем, которого волнуют уже не столько способы удержания власти, сколько варианты сохранения Афганистана как единого государства и предотвращения новой гражданской войны, у Москвы и Пекина тоже есть о чем поговорить.

«Вывод войск НАТО из Афганистана приведет к исчезновению основного контролера, ограничивающего поставки наркотиков в Таджикистан и далее, – говорит Маслов, – поэтому страны ШОС должны выработать общие механизмы того, как дальше поступать с Афганистаном».

Среднеазиатские страны с ужасом ожидают возможного взрыва в Афганистане, понимая, что пожар перекинется к ним – в чем абсолютно не заинтересованы в том числе и Россия с Китаем. После ухода США зонтик безопасности над Кабулом смогут держать только эти две страны – впрочем, для начала афганцам нужно будет самим определиться с межплеменными отношениями и возвращением к власти талибов.

Но это вопросы хоть и близкого – но все-таки будущего. А сирийская ситуация требует действий уже сейчас. Именно в ШОС собраны главные союзники Сирии и противники западной экспансии – Россия, Китай и Иран. Поэтому естественно, что ШОС всячески поддержит российскую инициативу о международном контроле над сирийским химическим оружием и, может быть, даже и предложит свое участие в этом процессе.

Накануне саммита, по пути на встречу «двадцатки» в Санкт-Петербурге, председатель КНР Си Цзиньпин посетил три среднеазиатских страны – Казахстан, Узбекистан и Туркменистан. Выступая в Астане, Си заявил о том, что страны региона стоят «перед лицом беспрецедентных шансов и вызовов», и предложил, опираясь на исторический опыт, развивать «экономическую полосу Шелкового пути».

Китай сейчас выбрал следующую стратегию – он все время говорит об общности своей судьбы с отдельными странами Центральной Азии и использует для этого тезис о Шелковом пути, утверждая, что, например, Китай и Узбекистан вместе начинали его, говорит Алексей Маслов. И тем самым он пытается перетянуть симпатии стран ШОС на свою сторону – это китайская тактика историзма.

«Она подкрепляется и очень большими кредитами – правда, не нужно их путать с инвестициями, их придется возвращать, – говорит Маслов. – А Россия сейчас очень активно развивает – в двустороннем порядке, как и Китай – целый ряд инфраструктурных проектов в Средней Азии: например, в Казахстане и Таджикистане. Так что наряду с тем, что Россия и Китай сотрудничают в рамках ШОС, есть и определенное противостояние. С точки зрения России ШОС должна использоваться не для влияния на страны, а для стабилизации».

Соперничество России и Китая в Средней Азии не является препятствием для сотрудничества.

«Де-факто страны Центральной Азии уже находятся под определенным влиянием Китая, – считает специалист в области евразийской интеграции Валерий Муниров. – Связано это, естественно, с увеличением товарооборота – в основном поставками сырья и топлива из Центральной Азии в Китай и встречным расширением рынка сбыта китайских товаров. Однако надо учитывать, что преимущественно тюрко-мусульманское население Центральной Азии исторически всегда относилось настороженно к Китаю, особенно когда он находился в очередном цикле своего могущества. С другой стороны, также исторически ряд стран этого региона тесно связан с Россией, которая, имея большой опыт совместного общежития с тюрко-мусульманским населением, может гармонизировать отношения Китая с государствами Центральной Азии».

На эту тему
• Путин обсудит с президентом Ирана ситуацию в Сирии
• Китай поддержал инициативу России по химоружию в Сирии
• Россия прислала Киргизии технику на 15 млн долларов

Как раз общая история и совпадение нынешних интересов может помочь сближению.

«Российская сторона разделяет оценку председателя КНР о том, что народы Китая, Центральной Азии и России – это «народы единой судьбы», ибо все они принадлежат к не западным цивилизациям, – говорит заместитель директора Института российско-китайского стратегического взаимодействия Андрей Девятов. – В XIII веке народы наших стран жили в едином государстве – Великой империи Чингисхана. Ее возрождение в форме «клятвенного союза семьи народов не западных цивилизаций» позволит грозной силой подавления беспорядков и распространением просвещения и добродетели обеспечить великое спокойствие совместного процветания».

«В чем же корень проблемы возрождения инфраструктуры Шелкового пути в ракурсе тихоокеанской политики Китая?» – спрашивает Девятов.

«Дело тут в том, что между берегами Тихого океана под защитой морской мощи США существует извечная свобода мореплавания, тогда как сухопутные пути сообщения Китая с Азией и Европой ограничены транспортными коридорами, разделены границами государств с пунктами пропуска и таможнями. И именно свобода мореплавания по курсу реформ и открытости Дэн Сяопина обеспечила расцвет специальных зон развития приморских провинций Китая, а затем и зон свободной торговли со странами Тихоокеанского региона. Тогда как в пределах территории стран ШОС на сухопутных путях подачи сырья и топлива на китайскую фабрику XXI века сотрудничество поныне ограничено в основном заботами о борьбе с террористами, экстремистами, сепаратистами и наркоторговцами».

Образцом же свободы безопасного и беспошлинного перемещения товаров по сухопутным путям между Тихим океаном, Каспием, Средиземноморьем и Балтикой была, по мнению эксперта, Великая империя Чингисхана.

В своем выступлении в Астане глава КНР выделил пять основных направлений укрепления сотрудничества ШОС и ЕврАзЭС (организации, из которой во многом и вырастает Таможенный союз). Это усиление политического согласования, развитие дорожной сети от Тихого океана до Балтики, усиление экономических связей, ликвидация торговых барьеров, усиление валютных потоков, усиление народных связей. Фактически китайцы предлагают не просто углубление евразийской интеграции, в первую очередь экономической.

«Китай вообще настаивает на значительно более глубокой интеграции в рамках ШОС, чем Россия – в частности, он предлагает создать зону свободной торговли, – говорит профессор Маслов. – Для России это не очень выгодно, потому что у нас есть свой Таможенный союз, и здесь получается конфликт интересов. Китаю нужны новые рынки сбыта, и зона свободной торговли в ШОС откроет свободный доступ китайским товарам на российский рынок.

Китай сейчас во всем мире проводит одну и ту же политику, пытаясь через нее решить свое экономическое противостояние с США – неважно, через ШОС или в странах Африки или Латинской Америки: он хочет выступать экономическим стабилизатором ситуации. Выдавать кредиты и тем самым через мягкую силу влиять на эти регионы. ШОС в известном смысле служит для легитимизации действий Китая. Россия вряд ли может поддержать максимальное расширение зоны свободной торговли, чтобы она захватила и Таможенный союз, и ШОС, потому что в этом случае это будет уже почти половина мира. Поэтому Россия не поднимает вопроса о глубокой экономической интеграции, а говорит о расширении экономического сотрудничества. Нам интересней совместные проекты».

Если мы сумеем в ближайшее время, за 10–15 лет, создать свою самообеспечивающуюся индустрию на Дальнем Востоке, то уже не будем столь тесно привязаны к Китаю, как сейчас, считает Маслов.

«К тому же, в последний год наступил переломный момент – Россия сама начала строить объекты в Китае, а ведь раньше было все наоборот. Например, мы участвуем в создании НПЗ, в строительстве Тяньваньской АЭС. Россия пытается выровнять ситуацию. Если мы создадим индустрию и начнем получать деньги не только от продажи энергоресурсов, то тогда мы можем не бояться китайского экономического присутствия у нас».

Строя планы отношений с Китаем на будущее, Россия уже исходит из того, что она выступает от лица Евразийского союза. Для усиления мер экономического доверия можно было бы начать обсуждение перспективы создания зоны свободной торговли между будущим Евразийским союзом и Китаем, возможно, вместе с АСЕАН, считает Валерий Муниров. Административной площадкой для такого обсуждения может стать ШОС, а прикладным финансовым инструментом, по аналогии с Банком развития БРИКС, мог бы стать Банк ШОС.

Вопрос создания общего фонда или банка ШОС обсуждался очень долго, причем все было только на стадии поиска технической модели, – говорит Маслов. – Но сейчас Китай резко пытается стимулировать этот вопрос.

«Отказ от долларовых расчетов уже сейчас активно происходит в рамках ШОС – так же, как и в рамках БРИКС. Инициатором, естественно, выступает Китай, переводящий все на двусторонние расчеты – и сейчас в ней завязаны все страны ШОС. Китай по сути создает параллельную финансовую систему. России этого выгодно – потому что в данном случае рубль котируется наравне с юанем. Другое дело, что не факт, что создание параллельной финансовой системы сразу позитивно скажется на развитии мировой экономики – потому что доллар пока что стабилизирует, а не дестабилизирует мир». Внешнеполитическая активность Си Цзиньпина в преддверии саммита ШОС проходила на фоне обострения ситуации вокруг Сирии в проявленной части и обострения финансово-экономической войны в скрытой части, говорит Валерий Муниров. То есть главным текущим вопросом для стран ШОС является опасность переноса военных действий в Среднюю Азию – стратегически важный регион добычи и путей доставки сырья и топлива. А главным среднесрочным вопросом – переустройство мировой финансовой системы под предлогом форс-мажора «большой войны».

В нынешнем глобальном мире ни одна страна, какой бы мощной она ни была, не сможет самостоятельно противостоять таким вызовам, как угроза большой войны в Центральной Азии, сказал Муниров агентству «Синьхуа»:

«Это под силу только крупным военно-политическим блокам. На Западе такой блок есть – это НАТО, а вот на Востоке, где как раз и разыгрывается сценарий «управляемого хаоса», его пока нет. Но зато уже есть ШОС, которая может быстро превратиться в полноценный военно-политический блок, с совместным планированием и распределением зон ответственности. В перспективе ШОС неминуемо должна из региональной организации стать глобальной, поскольку сегодня главные политические вопросы – вопросы войны и мира – уже давно решаются на глобальном уровне. Результатом такого военно-политического сотрудничества должно стать военное прикрытие развертывания как минимум двух валютных зон: будущего Евразийского союза и зоны юаня».

Вполне очевидно, что только мощное силовое прикрытие инфраструктуры нового Шелкового пути обеспечит безопасность путей сообщения, а главное – долгосрочный мир и совместное процветание народов вдоль этого пути, говорит Андрей Девятов:

«Именно интересы безопасности будут способствовать превращению ШОС в военный союз, прежде всего КНР и РФ».