Самоубийства больных связаны не только с доступом к обезболивающим

В паллиативном отделении филиала московской городской больницы № 13 покончила с собой пациентка, страдающая раком желудка 4-й степени. 37-летняя приезжая из Брянска совершила суицид в ванной комнате 28 июня, через три дня после дня рождения. 

Психологическая помощь у нас, в отличие от Запада, больным не оказывается

Министр здравоохранения Вероника Скворцова поручила Росздравнадзору проверить медучреждение, в котором проходила лечение покойная.

В начале прошлого года широко обсуждалась проблема отсутствия у больных необходимых обезболивающих, из-за чего произошла целая серия самоубийств. Самым громким из них был уход из жизни бывшего начальника управления ракетно-артиллерийского вооружения ВМФ Вячеслава Апанасенко. Офицер выстрелил себе в голову из пистолета и через несколько дней умер в реанимации. Его дочь заявила, что у него была последняя стадия рака поджелудочной железы, а убить себя он решил из-за невозможности вовремя достать обезболивающее.

Чиновники кивали друг на друга. В ФСКН заявляли, что глава ведомства России написал письмо Скворцовой с просьбой облегчить процедуру получения лекарств, и в результате к началу прошлого года регламент был выработан. А трагедии с самоубийствами больных тогда объясняли тем, что процедура еще не была отработана на местах.

На эту тему
• Трамп пообещал снять американцев с обезболивающих с помощью ЧП
• Росздравнадзор: Самоубийства больных раком не были связаны с недоступностью обезболивающих
• В Москве покончил жизнь самоубийством онкобольной
• СК начал проверку по факту самоубийства онкобольного в Подмосковье
• В Москве произошел всплеск самоубийств среди онкобольных

Во вторник руководитель департамента здравоохранения Москвы Алексей Хрипун заявил, что на данный момент уровень предоставления обезболивающих онкобольным находится в Москве на высоком уровне, и случай с самоубийством женщины в столичной больнице не связан с этой проблемой.

«Хотел бы заметить, что к полемике по поводу обезболивания в условиях стационара это (самоубийство женщины) никакого отношения не имеет, потому что снабжение и наличие наркотических обезболивающих в стационаре вообще не представляет никакой проблемы. От момента назначения до инъекции проходит несколько минут», – сообщил Хрипун. Также он отметил, что по факту самоубийства уже проводится служебное расследование под контролем департамента здравоохранения.

Аналогичные заявления чиновники делали в начале июня, после того как сообщалось о новых случаях добровольного ухода из жизни безнадежных больных.

«По тем случаям, которые получили резонансное освещение и которые касаются самостоятельного решения пациентов об уходе из жизни, были проведены контрольные мероприятия. По последним мероприятиям хочу сказать, что там эти проблемы не были связаны с наркотическими препаратами, звонков от этих пациентов на горячую линию не зафиксировано», – заявил врио главы Росздравнадзора.

«Сказать, что проблем нет, нельзя, – возразил в интервью газете ВЗГЛЯД председатель комитета Госдумы по здравоохранению Сергей Калашников. – В последний год приняты беспрецедентные меры: мы закон поправили очень сильно, министерство издало новую инструкцию и контроль усилен. Ситуация изменилась, но не принципиально: над каждым врачом висит опасность преследования. Поэтому многие перестраховываются».

Он отметил, что не следует сводить все самоубийства больных только к проблеме обезболивающих. В частности, по его словам, медицинская психология находится в России «в определенного рода загоне», а врачи-онкологи не получают психологическую подготовку. «Психологи – единственные, кто владеют немедикаментозными методами – не допущены к лечению без врача.

Если говорить о деонтологии как о науке, которая обеспечивает правила поведения врача по отношению к пациенту (о которой у нас, наверное, не всякий врач знает), то тут у нас тоже все в зачаточном состоянии. Психологическая помощь у нас, в отличие от Запада, больным не оказывается. Даже если просто говорить о психологической поддержке», – сказал парламентарий.

Депутат, сам психолог по образованию, признался, что пытался внести поправки о психологической помощи, но это тяжело решается из-за «монополии врачей непонятно на что». «Большая обструкция идет по этой части», – сказал Калашников о том, как врачебное сообщество относится к соответствующим предложениям. «Я спрашиваю: в чем отличие психиатра от психотерапевта? Нет ответа. Хотя это совершенно разные специальности. Потому что все сводится к медицинским, физиологическим основаниям, без учета психологических», – сказал он.