«Без всякого самоуничижения»

Впервые за четверть века в России появится единая концепция школьного учебника истории. Ее подготовка практически завершена, и до 1 ноября президенту Путину будет представлен окончательный вариант «историко-культурного стандарта концепции нового учебно-методического комплекса». После чего Российское историческое общество объявит конкурс на написание нового учебника. О том, как проходила работа над концепцией и за что ее хвалят и критикуют, газета ВЗГЛЯД поговорила с деканом исторического факультета МГУ, академиком РАН, профессором Сергеем Павловичем Карповым.

В истории глубинная суть процессов разных эпох и стран всегда различна – повторяется форма, внешний вид, а сущность всегда другая

ВЗГЛЯД: О необходимости подготовки нового школьного учебника по истории говорилось уже много лет. Даже президент Путин неоднократно возвращался к этой теме, в том числе и отвечая на возмущенные вопросы родителей нынешних учеников. Но работа над концепцией началась только год назад. Не символично ли то, что как раз в последний год власть все чаще говорит о национальной идентичности? Как сказал недавно Путин: «Вся наша история без изъятий должна стать частью российской идентичности. Мы должны залечить эти раны, восстановить целостность исторической ткани»... 

Сергей Карпов: Каждый процесс должен созреть. Путь к единому учебнику был дорогой от проб и ошибок к осознанию необходимости какого-то вектора, потому что движение без него становится хаосом.

Я убежден, что написание подобного учебника – вещь чрезвычайно трудная, потому что мы живем в крайне поляризированном обществе. У нас есть очень много различных мнений даже среди очень маленьких групп людей. Поэтому выработать общую концепцию будет чрезвычайно трудно. И что бы мы ни создали, мы обязательно будем находиться в поле жесточайшей критики. Задача заключалась в том, чтобы найти консенсусные варианты и при этом учитывать разные мнения, методологии и исторические концепции. Потому что никто не может претендовать на роль оракула или носителя абсолютной истины.

Поэтому, конечно же, этот учебник будет результатом поиска таких решений, которые будут соответствовать представлениям современной науки и учитывать взгляды и ценностные ориентиры наших граждан. Главное – отобрать то, что нормативно необходимо, то, без чего не может быть образованного человека и гражданина. При этом важно, чтобы учебник не содержал идеологических императивов, стремился к взвешенному анализу часто противоречивых и неоднозначных событий. Но в нем должна быть своего рода азбука исторических знаний. Потому что, к примеру, сейчас, когда задаешь некоему старшекласснику вопрос о войне 1812 года, то можно услышать, что в ней участвовал генерал Черняховский...

ВЗГЛЯД: Не приведут ли поиски консенсуса к появлению в учебнике взаимоисключающих концепций и трактовок?

С. К.: Нет. Я думаю, что была выбрана правильная парадигма работы над учебником. Не говоря комплименты власти, хочу сказать, что большую положительную роль сыграл в этом Сергей Нарышкин как председатель Российского исторического общества (РИО), созданного год назад. Как раз для того, чтобы совместно выработать общее направление, и начали с разработки концепции учебника. Сначала была поставлена задача написать историко-культурный стандарт. Историко-культурный – условное название, стандарт – тоже, но нужен был какой-то шаблон, на основании которого дальше уже можно было бы строить повествование. И такая комиссия была составлена РИО, создана рабочая группа. В основном этим занимался Институт российской истории РАН, привлекая специалистов высшей школы, Института всеобщей истории РАН. От Академии наук эту работу курировал академик А. О. Чубарьян. К лету этого года была составлена концепция. Она подверглась критике – сначала нашей внутренней. Там вылезло много ошибок, и многие профессора и преподаватели указывали на эти ошибки.

ВЗГЛЯД: Что критиковали в первую очередь?

Сергей Карпов (Фото: hist.msu.ru)

С. К.: Концептуально говорили о том, что тот или иной период освещен меньше, чем следовало, неправильно расставлены те или иные акценты. Например, слишком много внимания уделялось периоду сталинизма. Или были разногласия о том, как оценивается завоевание Казани Иваном Грозным, причем претензии были как с русской, так и с татарской стороны. Наши татарские коллеги говорили, что не понималась роль Золотой Орды (Улуса Джучи). Что, несомненно, имело свой резон. После этой критики прошла работа над совершенствованием концепции, а по ее окончании было принято совершенно правильное решение выставить ее для широкого обсуждения. Это обсуждение проходило остро, в основном в интернете, потому что именно интернет сейчас формирует концептуальную основу мировоззрения людей. Это обсуждение тоже дало свой результат. Было очень много различных точек зрения, взглядов, как профессиональных, так и дилетантских. Ведь у нас в России все полагают, что они специалисты в медицине, спорте и истории...

Составители, конечно, хотели учесть в первую очередь мнение специалистов, но и мнение граждан тоже важно знать, чтобы понимать, как граждане оценивают те или иные события. После этого РИО на своем собрании еще раз рассмотрело концепцию и вынесло ее на обсуждение Академии наук. Было очень большое обсуждение на расширенном собрании историко-филологического отделения РАН, где тоже было высказано много замечаний. Конечно, идеальный продукт создать невозможно, будет много критики – авторы к ней готовы. Надо учитывать ее, и нет ничего плохого в том, чтобы сказать, что по одному и тому же аспекту истории существуют разные мнения, на одни и те же события люди смотрят с разных сторон.

ВЗГЛЯД: Но если в школьном учебнике ученик прочтет две диаметрально противоположенные оценки, например, Ивана Грозного, то он просто запутается.

С. К.: Неправильно говорить, что будет только учебник, речь ведь идет о целом комплексе. Должен быть сам учебник, хрестоматия, где будут опубликованы документы эпохи, книга для учителя, как это было до революции, карты и пособия. И одно дополняет другое. То, что в учебнике выражено одной фразой, в книге для учителя и пособиях может быть раскрыто детальнее. Кроме того, не стоит принижать интеллектуальный уровень школьников – многие из них имеют хорошие знания, много читают, ищут материал в интернете. И если они получат недостоверную информацию, они предъявят претензии. Надо говорить правду, в том числе и обо всех тяжелых событиях нашей истории, объяснять, почему эти события произошли.

ВЗГЛЯД: В советских учебниках исторический процесс рассматривался с точки зрения марксизма, в первую очередь через  смену социально-экономических формаций, а в дореволюционных – через личности правителей. Некоторые критики новой концепции говорят, что в ней происходит возврат к дореволюционному методу и отказ от формационного подхода.

С. К.: Нет, было бы большой ошибкой, если бы учебник создавался именно так. Я всегда говорил – и меня критиковали, даже не понимая смысла сказанного, – что писать этот учебник нужно, учитывая вековые геополитические интересы России. Под геополитическими интересами России я подразумеваю не политику современного руководства, а основной вектор развития российской государственности, расширение территории на север, восток, запад и юг. Это были векторы развития, и надо понимать и объяснять, почему и в какие периоды они были именно такими. Поэтому нельзя уйти от того, чтобы мы четко и ясно говорили о социально-экономических процессах. Если мы будем вести только рассказ о личностях или обыденности, то за этим мы не увидим явлений и процессов, которые были объективными и которые правители не могли игнорировать, не сможем правильно оценить и субъективные факторы истории.

Конечно, новый учебник должен быть интересным, ярко написанным, и в нем должно все это сочетаться – а это очень трудное дело. Когда меня спрашивают, был ли такой учебник, я вспоминаю дореволюционный учебник С. Ф. Платонова. Он сумел рельефно представить русскую историю, это большой талант. Сейчас мы можем потребовать от ученых, которые будут писать учебник, точности и выверенности, но как сделать рассказ талантливым изложением? Поэтому вначале создается концепция, и уже на основании нее авторскими коллективами на конкурентной основе будут написаны несколько учебных комплектов. Непременно должен быть проведен конкурс, который выявит самые лучшие работы. А в самих авторских коллективах должны участвовать три рода авторов: профессиональный историк, литератор и школьный методист, который приспособит материал к менталитету школьника. Все три составителя должны помогать друг другу, конечно, не забывая при этом об авторской индивидуальности.

Сейчас мы уже близки к утверждению концепции. Когда это произойдет, будет объявлен конкурс, любой человек сможет принять участие в нем, естественно, отталкиваясь от этой концепции как от основы.

ВЗГЛЯД:  Как можно охарактеризовать идеологию, которая легла в основу концепции нового учебника? Это не марксизм, не либерализм, не евразийство...

С. К.: Она отражает состояние современной науки. Надо понимать, что она не выработала одной четкой парадигмы в том смысле, в котором можно говорить о цивилизационном или формационном подходе. И цивилизационный, и формационный подходы имеют свои сильные и слабые стороны. Они не лишены универсальности, поэтому надо соединять их так, чтобы не закрывать путь к истине. Так что идеологию нынешней концепции я бы назвал чисто прагматической. Уровень теоретизации в ней сведен к минимуму, и это правильно, потому что для ученика средней школы трудно предложить какую-то одну концепцию. Надо просто объяснить, как развивается общество и государство, какие процессы происходили – например, с помощью векторного подхода.

Нужно использовать достижения синергетики. Но это не должно быть выражено словами или долгими рассуждениями, это должно быть имплицитно включено в сам текст.

ВЗГЛЯД: В концепции Россия периодически сравнивается с тем или иным европейским государством, говорится о том, что те же процессы происходили в это же время. Насколько вообще правомерно такое сопоставление, если мы наконец-то приходим к осознанию того, что Россия – это государство-цивилизация? Китай ведь не сравнивает происходившие в нем процессы с тем, что в это же время происходило в Индии...

Иван Грозный (Фото: фрагмент картины В. М. Васнецова)

С. К.: Элемент сравнительности должен быть, но мы должны учитывать стадиальность. Стадиальность развития Западной Европы и России разная. Например, русские княжества XII века можно сравнивать с французскими герцогствами того же времени, но потом татаро-монгольское завоевание включило Россию в другую систему. Не потому только, что разрушило города и княжества и принесло много горя и жертв их жителям, но потому, что включило Русь в отличную от европейской систему – ордынскую. И дальше также сравнивать очень сложно. Сравнивать Англию Елизаветы и Россию Ивана Грозного – это сравнивать две разных стадии. В учебнике должно быть как можно меньше искусственных сравнений, должны показываться динамика процессов, причины отставаний и быстрые догоняющие рывки, процессы модернизации.

И очень важно поставить ряд учебников российской истории в параллель с учебниками по всемирной истории. В советской системе образования это было идеально состыковано. Древний мир изучался параллельно с начальной стадией возникновения российского государства, Средние века – с соответствующим периодом нашей истории, так же и Новое время. И это было правильно. Древний мир изучался в пятом классе, а Средние века в шестом – это тогда, когда менталитет школьника приспособлен к пониманию мифов и рыцарского мира. Нужно построить обучение так, чтобы восприятие школьника было адекватно стадиальности преподавания мировой истории и российской истории. Это можно сделать – например, былинную историю Руси можно изучать и в младших классах.

ВЗГЛЯД: В первом варианте концепции говорилось о том, что, хотя одни считают Петра спасителем и величайшим преобразователем России, другие уверены, что Петр нарушил естественный ход развития страны, заставил русских людей подражать Западу. Впервые в русском учебнике истории был представлен славянофильский взгляд на Петра, в корне отличающийся как от официального дореволюционного, так и от советского. Но в последнем варианте концепции эта оценка Петра уже отсутствует. Почему так произошло?

С. К.: Это могло произойти в результате переноса в другие части комплекта. Но эта точка зрения обязательно должна быть – например, в книге для чтения. Надо понимать историю не как черно-белую, а как многоцветную. Эпоха Петра включала в себя как удивительные жестокости, разрыв с традицией, так и великие свершения. Надо объяснять, почему при Петре произошло изменение вектора развития России, как страна к этому пришла, что за этим стояло и почему было сделано именно так. Вообще, петровские реформы были предуготовлены еще раньше, при Алексее Михайловиче, развитие шло в этом направлении. Но, конечно, петровские преобразования могли идти иначе, медленнее, менее болезненно. Так же, как и перестройка и события 1990-х годов могли идти по другому вектору. И были бы, возможно, другие результаты.

ВЗГЛЯД: Сейчас школа уходит от концентрической модели преподавания истории и возвращается к ее последовательному изложению.

С. К.: Да, происходит возврат к линейной системе преподавания истории в школе. Думается, что до 10-го класса дети изучат всю русскую историю, а в 11-м будут закрепление и повторение.

ВЗГЛЯД: Академик Чубарьян недавно сказал, что ни в одной стране мира в школе не изучают собственную и мировую историю в одинаковом объеме. Это действительно один из важных признаков всеотзывчивости России, нашей открытости миру?

С. К.: Да, за рубежом в основном изучают национальную историю. У России есть огромное преимущество в том, что мы так внимательно изучаем мировую историю. Кроме России есть еще всего несколько стран, где уделяется внимание всемирной истории. В какой-то степени это есть во Франции, в меньшей – в Англии, в Италии. Но все равно мировая история преподается у них в сокращенном виде, в том числе и за счет русской истории. Русскую историю знают плохо, ее недооценивают.

ВЗГЛЯД: Просто потому, что европейцы всегда считали нас если не варварами, то своей периферией?#{interviewpolit}

С. К.: Иногда мы были периферией, как, например, в XIV веке, а иногда, в тех же XVIII–XIX веках, были абсолютным лидером.

Мы уже договорились о том, что после подготовки этой концепции начнется работа над подобным же стандартом по всеобщей истории. Я против курса «Россия и мир», потому что это винегрет, в котором ничего хорошего не будет. Надо просто хорошо изучать собственную и мировую историю, а синтез делать уже на высоком уровне, в последнем классе, когда уже есть знания.

ВЗГЛЯД: Высказывались предложения ввести в школе преподавание исторических источников.

С. К.: Все зависит от количества часов, которые выделены в школе на изучение истории. Был учебник Данилова – его первое издание представляло собой том в несколько сот страниц. А последние из-за сокращения сетки часов были сокращены в несколько раз!

Нужно сочетать нормативную, классную работу с самостоятельной работой школьника. Надо сделать норматив таким, чтобы он поощрял интерес к дальнейшему изучению. В том числе и через ссылки на интернет-ресурсы. Конечно, их нужно верифицировать, отправлять школьника к тем ресурсам, которые дают правдивую информацию, а таких много. Сейчас многие институты это делают, и мы создаем «рабочее место историка».

ВЗГЛЯД: Поможет ли новый учебник в поиске национальной идеи?

С. К.: Это больше чем национальная идея, это самосознание. Национальную идею нельзя выработать в приказном порядке, ее нельзя навязать. Она рождается – как рождается ребенок, как рождается чувство. Она должна быть впитана. Не надо давать людям никаких императивов, надо просто говорить людям правду, говорить о том, что полученное знание неполно, что надо стремиться к его расширению и углублению. А если человек будет совершенствоваться, то он уже не будет говорить, что есть мнение мое и неправильное.

И никогда нельзя плеваться в собственное прошлое, каким бы оно ни было. История России неразрывна во всех своих этапах, со всеми своими победами и поражениями.

ВЗГЛЯД: Для любого китайца его страна – центр мироздания. Ему не нужно объяснять, что такое национальная идея и что их нация самая исключительная. То же самое, пусть и по другой причине, можно сказать и о мировоззрении англичан и американцев. Для них их история самая интересная, самая лучшая. Она фактически священна. А у нас в России периодически – что в XIX веке, что в 20-е годы, что в 90-е годы – национальную историю изображали как череду преступлений, ошибок и недоразумений. Причем делалось это зачастую с далеко идущими политическими целями – лишить народ самоуважения, уважения к своим предкам, разорвать единую нить русской истории...

С. К.: Вы употребили абсолютно правильное слово – самоуважение. Нужно говорить о самых отрицательных сторонах безо всякого самоуничижения, объяснять их. Потому что то, что делали порочные политики или враги России, нельзя распространять на народ. Нам нужно выражать свою точку зрения, не нужно ее скрывать, не нужно стараться быть кому-нибудь приятным. Надо быть самим собой.

Баскаки (Фото: картина С. В. Иванова)

ВЗГЛЯД: Изначально сама идея единого учебника вызвала протесты среди части нашей либеральной интеллигенции, тех, кто выступает за плюрализм в оценках истории, под которым, как правило, они понимают навязывание практически русофобской карикатуры на нашу историю, копии с европейских памфлетов на Россию. Для них одинаково уродливы что русские цари, что советские вожди, что нынешний президент. Концепцию уже критиковали за недостаточную критику Сталина, за один факт того, что изучение истории будет доведено до 2012 года, то есть будет изучаться Путин. Но одной из самых критикуемых тем – и не только среди либеральной интеллигенции, но и среди русских уменьшительных националистов – стало исчезновение из концепции самого термина «татаро-монгольское иго». Что еще, по вашему мнению, вызовет бурную реакцию?

С. К.: Таких вопросов очень много. Например, сталинский период – вопрос об утратах и негативных сторонах сталинского режима, о репрессиях и о достижениях, о победах, которые были в годы войны, о той перестройке, которую произвел Сталин в управлении. Никак нельзя замалчивать огромные жертвы, которые перенес наш народ после революции, за которые так или иначе отвечает власть. Дело в многогранности происходивших событий, и так и надо о них говорить – что, с одной стороны, было это, а с другой – вот это, и оно причудливо сочеталось, одно переходило в другое.

Учебник должен стремиться излагать ту точку зрения, которая принята большинством – но большинством профессионалов, на основе изучения источников. Что отличает профессионала историка от непрофессионала? Прежде всего, источниковедческая подготовка. Именно учет всех источников без намеренного исключения, их корректная интерпретация и должны быть критерием истины. А непрофессионалы берут один источник, абсолютизируют подобранные ими факты и умалчивают об остальных.

ВЗГЛЯД: Или источником становятся легенды, литературные произведения или просто недостоверные свидетельства – до сих пор множество наших соотечественников убеждены, что при Сталине были расстреляны чуть ли не десятки миллионов человек, в то время как общая статистка дает около 800 000 смертных приговоров за 30 лет – от смерти Ленина до смерти Сталина... Но возвращаясь к XIII веку – как все-таки исчез термин «татаро-монгольское иго»?

С. К.: Сам этот термин достаточно устарел. Я не считаю, что нам нужно отказываться от него как такового, но нужно понимать, что татаро-монгольское завоевание не ликвидировало политической самостоятельности многих княжеств. Оно их подчинило, встроило в другую систему. Нужно понимать, что такое был Улус Джучи (Золотая Орда) – это была великая империя, которая обеспечивала политическое единство, стабильность торговых путей от Китая до Причерноморья и их связь с Западом (в чем большую роль играли и итальянские фактории Причерноморья). От термина «татаро-монгольское иго» отказались именно потому, что он не объясняет всего разнообразия, он дает лишь часть объяснения, в которой, конечно, тоже есть своя правда – потому что было насилие и подчинение. Поэтому отказались, а не под каким-то давлением татарских историков. Авторы прислушались к мнению наших татарских коллег и согласились с тем, что действительно была недооценка роли Золотой Орды. Точно так же, как есть недооценка роли Великого Княжества Литовского в становлении русской государственности.

ВЗГЛЯД: Исходя из новой концепции, в дальнейшем нужно будет разработать и региональные учебники.

С. К.: Да, учебник должен дополняться региональной компонентой, в которой будут объясняться многие вещи. Для ученика московской или пермской школы нет необходимости знать детали истории эмиратов и государств Кавказа в XIX веке, а для кавказских народов это важно. Вообще необходимо поднимать краеведение, потому что история малой родины очень важна.

ВЗГЛЯД: Среди перечня трудных вопросов, а всего их в приложении указано 20, одним из них названы «фундаментальные особенности социально-политического строя России – крепостное право, самодержавие – в сравнении с государствами Западной Европы». Но ведь это и есть часть объяснения принципиальных отличий русской цивилизации от европейской.

С. К.: Об этом много писал Леонид Васильевич Милов. Он объяснял многие особенности российской государственности природно-климатическими факторами. В том числе и урожайностью, способом труда и производства. В России нельзя было создать то, что в Италии, и отсюда уже и другой характер отношений между людьми, другой характер общины...

ВЗГЛЯД: В том числе и другая религия...

С. К.: Для России православие было доминантой. Надо отмечать роль всех других традиционных для народов России конфессий, но в формировании Российской державы православие играло определяющую роль. Хотя при этом в разные эпохи роль, авторитет и позиция церкви были разными, к примеру, в XIV веке и в царствование Николая Второго, когда кризис веры был катализатором произошедшего в 1917 году переворота.

ВЗГЛЯД: Освещение советского периода вызовет наибольшие споры, ведь он у нас по-прежнему остается объектом политической борьбы...

Иосиф Сталин (Фото: ИТАР-ТАСС)

С. К.: Конечно. Споры идут даже о том, что считать началом перелома. Я, например, не согласен, что рубежом в русской истории выбран не 1917, а 1914 год, начало Первой мировой войны. Было предложение выделить период с 1914-го по конец 20-х как «период слома». Я считаю, что это неправильно, все-таки слом произошел в 1917–1919 годах. Первая мировая война, конечно, сыграла колоссальную роль, потому что все потрясения, которые потом произошли, были связаны с ней, но не все они были предопределены только ею. И 1914 год связан с предыдущим развитием, вырывать его из этого контекста неправильно. Новый период мировой истории можно начинать с 1914 года, но в русской истории вехой все-таки были 1917–1918 годы, после которых прошли кардинальные изменения.

ВЗГЛЯД: Принято решение изучать февраль и октябрь 1917 года вместе...

С. К.: Я считаю это правильным, потому что это этапы одного процесса. Так же, как и французская революция: были 1789 год и 1793 год, и это совершенно разные вещи, тем не менее, это был один процесс, конец которому положил только Наполеон. Точно так же, как у нас Сталин положил конец процессу, начатому революциями.

ВЗГЛЯД: Как будет описываться современная, путинская история?

С. К.: Есть исторический итог тех или иных действий – так их и надо показывать. Как развивался процесс, к чему он привел, какие его результаты. Здесь не нужно строить теоретических схем, а просто показать, какие были предпосылки и к чему пришли. Неправильно отказываться от преподавания этого периода – нельзя у школьников, которые живут в эту эпоху, отнимать часть их жизни. Они это видели, а теперь мы будем им говорить: а это вы не изучайте?

ВЗГЛЯД: Недавно было 20-летие событий 1993 года – и власть так и не смогла дать четкой оценки происходившему тогда. С чем это связано? С тем, что мы еще не вышли из эпохи, начавшейся с перестройки?

С. К.: Конечно, этот период не закончился. А в отношении 1993 года – нужно говорить правду. О том, какое было противостояние, о том, почему то или иное решение было принято Ельциным или Хасбулатовым, с чем это было связано, о том, что был расстрел Белого дома, как удалось предотвратить новую гражданскую войну. И к чему это привело – какие были издержки, какие завоевания. Не надо этого бояться, потому что все равно школьники получат об этом информацию.

ВЗГЛЯД: Что еще вы критиковали в концепции нового учебника?

С. К.: Я указывал на недооценку влияния торговли и торговых путей. В частности, итальянской колонизации юга России. На территории нашей страны были мощнейшие итальянские фактории – например, Тана и Каффа (ныне – Азов и Феодосия). Через них осуществлялась наша связь с Европой, до того как мы открыли Балтийский путь.

Я делал замечания по поводу византийского наследия и его роли. О нем надо говорить не только в момент принятия христианства, но и в XV–XVII веках, потому что именно в XVII веке, при Алексее Михайловиче, произошло осознание роли России как главной православной державы мира. В этой связи надо говорить и об иноке Филофее, и о патриархе Никоне.

Кроме того, надо говорить об имперской идее – надо четко показать различие между имперской идеей и идеей княжеской государственности, показать, как они формировались.

ВЗГЛЯД: Для этого нужно, чтобы Иван Грозный не воспринимался школьниками как карикатурный персонаж или безумный тиран. А так и будет, если не объяснять школьникам саму суть таких принципиальных для русской истории понятий, как царство, империя, коммунистическая идея и советский строй.

С. К.: Конечно. Еще одним упущением было то, что недостаточное внимание было уделено XIX веку. Он слишком эскизно прописан. Есть все-таки такое понятие, как освободительное движение – декабристы, народники, петрашевцы. Там все это очень сумбурно прописано. Совсем скороговоркой было сказано об убийстве Александра Второго и о тех последствиях, которое оно имело.

ВЗГЛЯД: То есть если в советские годы им уделялось повышенное внимание, то теперь ударились в другую крайность.

С. К.: Еще я указывал на то, что надо написать и о той роли, какую сыграла Россия в подавлении польского и венгерского восстаний в 1848 году. Не надо этого стесняться и умалчивать. Это было и соответствовало той концепции остановки революций, которой придерживался Николай Первый. Россия ничего не получила от своей помощи Вене, кроме неблагодарности. Точно так же, как Россия ничего не получала от многих из тех войн, что она вела.

ВЗГЛЯД: Но ведь все «знают», что Россия – жандарм Европы и вообще колониальная держава.

С. К.: Это глубоко неправильно. Какая же это колониальная политика, когда мы вкладывали в присоединенные территории больше, чем получали? Россия давала образование, интеллектуальную среду, ресурсы, фактически была донором. А в отношении Европы – Россия была победительницей Наполеона и могла диктовать свою волю, но мы практически ничего не получили от этого. И это повторялось не один раз.

ВЗГЛЯД: Насколько серьезно в учебнике будет затронута тема иностранного влияния, в том числе и тайного, на внутренние дела России?

С. К.: Это широкая тема. Есть вопрос влияния, но есть и вопрос взаимодействия, ведь и Европа тоже получала что-то от нас. Конечно, невозможно изучать декабристов, не изучая масонство, которое мы получили от Европы и которое у нас приобрело другую форму.

ВЗГЛЯД: А в концепции масонство вообще не упоминалось? Ни в связи с 1825 годом, ни с февралем 1917-го?

С. К.: Да, там не было ни одного упоминания о нем. Надо рассказать и объяснить – ну и что с того, что Новиков был масоном? Я думаю, что все это будет дополнено, потому что к моим замечаниям отнеслись с пониманием. Сейчас работа над концепцией продолжается, но к 1 ноября все должно быть закончено.

ВЗГЛЯД: У кого-то из либеральных публицистов я прочел поразившую меня вещь – оказывается, в новом учебнике специально уделяется минимальное внимание декабристам и народовольцам, потому что власть не хочет исторических параллелей с нынешним днем. Это было бы смешно, если бы они сами в это не верили.

С. К.: Я вообще противник произвольных исторических параллелей – берут, например, кризис Римской империи и кризис СССР или США. Внешне похожее выдается за сущностное – и это самое опасное в истории. Внешне похожих событий и явлений в истории очень много, но у них различные причины и содержание. На самом деле в истории глубинная суть процессов разных эпох и стран всегда различна. Повторяется форма, внешний вид, а сущность всегда другая.

ВЗГЛЯД: Как вы думаете, сколько времени потребуется на написание учебника?

С. К.: К сожалению, не слишком много у нас людей масштаба Платонова и Иловайского, которые могли бы в одиночку это сделать. Поэтому, наверное, это будет коллективный труд. При всем несовершенстве концепции в ней есть основа.

История России неразрывна на всех своих этапах, со всеми своими победами и поражениями. И относиться к ней надо с уважением. С таким же уважением к юным читателям и к учителям должны создаваться учебные комплексы. Не надо медлить, но и излишняя спешка вредна. Мне кажется, что первым шагом могло бы быть утверждение стандарта в качестве ориентира, его можно начать использовать в преподавании школьных дисциплин. За ним последует и учебник.