«Денег нет, чтобы всех кастрировать»

В Государственную думу внесен долгожданный закон о химической кастрации педофилов, прошедший довольно сложное обсуждение и ставший поводом для новых разговоров о существовании в России «педофильского лобби». Проект закона блокировал Минфин, и только президент смог повлиять на то, чтобы деньги на реализацию все-таки нашлись. В итоге закон, ужесточающий наказания за сексуальное насилие над детьми, по мнению депутатов ГД, может быть принят уже нынешней осенью.

Ребенок замыкается, теряет в жизни всякую ориентацию, не может сказать о том, что происходит, никому из близких – ни маме, ни подруге, ни бабушке

Напомним, что педофилия – официально признанная Всемирной организацией здравоохранения и внесенная в Международную статистическую классификацию болезней и проблем, связанных со здоровьем, сексуальная девиация. Внесенный президентом законопроект подразумевает принудительную химическую кастрацию (то есть медикаментозное введение препаратов, блокирующих мужской гормон тестостерон и приводящих к полному подавлению сексуального влечения) за сексуальные действия, совершенные в отношении детей, не достигших 14 лет.

Инъекции препарата вводятся в организм с определенной периодичностью: как правило, раз в несколько месяцев, и если преступник не совершает рецидивов, при прекращении лечения все сексуальные функции восстанавливаются. Химическая кастрация педофилов применяется в таких странах, как Германия, Дания, США, Польша.

В США, кроме того, существует национальный публичный реестр сексуальных преступников (National Sex Offender Public Registry), огромная база данных, которая содержит подробную информацию обо всех лицах, когда-либо осужденных за сексуальные преступления против детей. Каждый американец может узнать о том, кто из его соседей, продавцов соседних кондитерских или работников общественного транспорта может быть опасен для его ребенка.

Психолог Наталья Толстая рассказала газете ВЗГЛЯД о том, как можно бороться с педофилией и ее последствиями и почему плохо работает реабилитация пострадавших детей.

Наталья Толстая: Педофилия - это болезнь (Фото: ИТАР-ТАСС)

ВЗГЛЯД: Наталья, поможет ли бороться с педофилами химическая кастрация?

Наталья Толстая: Педофилия – психическое расстройство, и понятно, что введением препарата оно не лечится. Но если педофила поставят под жесткий контроль, то это будет очень хорошо, потому что все мы знаем, как государство умеет контролировать. Думаю, родители многих детей сейчас вздохнули с облегчением.

ВЗГЛЯД: Что у них вообще в голове происходит, у педофилов?

Н. Т.: Сексуальные девиации очень разнообразны, и причины у них могут быть самые различные. Кто-то возбуждается от несогласия, кто-то от насилия, унижения, от просмотров записей – там же целое сообщество, у них, как у цветочников, весь город поделен на секторы. Я все же думаю, что основным мотивом здесь является унижение, превосходство.

ВЗГЛЯД: Именно поэтому среди мужчин педофилов гораздо больше, чем среди женщин?

Н. Т.: Издевательства над детьми для женщины – это что-то за пределами понимания. У женщины же инстинкт материнский, она – существо более сострадательное. Мужчина же – охотник, ему нужно завоевывать.

ВЗГЛЯД: Вообще настолько ли велика проблема, как о ней говорят?

Н. Т.: Раньше все это скрывалось, не было принято выносить сор из избы, но когда говорить стало можно, мы услышали просто вопль отчаянья, у стольких женщин, оказалось, существует эта проблема – или с ними лично, или в семье. Педофилия – это такая же беда, как наркотики или ВИЧ.

ВЗГЛЯД: Частые случаи?

Н. Т.: Частые. Та статистика, которая обычно приводится, она ведь в основном не для пугалок, она соответствует действительности, проблема огромна. Я занимаюсь семьей, отношениями между мужчиной и женщиной, и то постоянно сталкиваюсь с тем, что или у женщины были в подростковом возрасте эти проблемы, или ее муж проявляет нездоровый интерес к дочери.

ВЗГЛЯД: Как женщине бороться с этим?

Н. Т.: Разные бывают случаи. Кто-то сразу же уходит из семьи, кто-то отдает бабушкам-дедушкам, кто-то отдает в пансион или интернат, чтобы видеться только на выходных. Бывают случаи, когда женщина, узнав, что у ее мужа и дочери были длительные, около 8 лет, отношения, просто бросает все и уходит сама.

ВЗГЛЯД: 8 лет даже не догадывается?

Н. Т.: Да, педофилы могут быть очень хитрыми, а ребенок ничего не говорит, потому что боится отца – так чаще всего и бывает.

ВЗГЛЯД: Можно ли вылечить травму?

Н. Т.: Это очень сложно, мне приходилось работать с изнасилованными девушками. Ребенок замыкается, теряет в жизни всякую ориентацию, не может сказать о том, что происходит, никому из близких – ни маме, ни подруге, ни бабушке.

ВЗГЛЯД: Но ведь ребенок может и придумывать, что был сексуальный контакт?

Н. Т.: Дети очень ярко-эмоциональные, много сочиняют, и действительно редко, но бывает, что девочка из зависти к отцу или из желания привлечь к себе внимание начинает сочинять такие вещи, что страшно становится. А потом на детекторе лжи оказывается, что все неправда. А мужчина просто не может доказать, что это не так.

ВЗГЛЯД: И вот всех этих мужчин тоже подвергнут процедуре?

Н. Т.: Денег столько у государства нет, чтобы всех кастрировать. Я думаю, тут должна быть группа специалистов, которая будет тестировать, разбирать каждый случай.

ВЗГЛЯД: Почему возникают такие сложности с реабилитацией детей?

Н. Т.: Да потому что психологи – тоже люди, они тоже хотят есть, хотят приносить домой деньги, а социальная помощь – это же копейки, извините. Ты должен потратить минимум два часа, чтобы выслушать человека, помочь ему, пропустить через себя боль каждого ребенка, ты выжат как лимон и получаешь крохи. Поэтому молодые специалисты уходят, и из школ уходят. Я работала с фондом «Стоп-СПИД», с детьми из семей ВИЧ-инфицированных, и вот приводит ко мне бабушка девочку, совершенно здоровую, у которой и папа, и мама умерли, и я понимаю, что бабушка, у которой, конечно, нет никаких денег, может надеяться только на меня, куда ей еще пойти? И я берусь, хотя никто мне за это не заплатит. Но я же не могу всю страну вылечить!

ВЗГЛЯД: И никто не может. Что тогда делать?

Н. Т.: Есть программы и по детям, больным онкологией, и по детям, которым нужна пересадка сердца. Должны быть программы помощи детям, подвергшимся семейному насилию или надругательству. Если бы государство поучаствовало, я вас уверяю, многие психологи занялись бы этим, оказывали бы помощь детям. Появились бы специалисты сразу.