«Теперь будут заниматься бананом»

В Госдуме готовят поправки в законодательство об экстремизме в связи с инцидентом, произошедшим 22 июня с бразильским защитником махачкалинского «Анжи» Роберто Карлосом в матче чемпионата России.

Мы можем дойти до абсурда, до которого дошли американцы со своим sexual harassment

«Очередной глупый по форме и гнуснейший по содержанию поступок мерзавца с трибуны, бросившего банан в сторону великого игрока XXI века, не оставляет сомнений, что проблема не в необузданности футбольных фанатов», – заявил в четверг журналистам первый зампред думского комитета по промышленности Валерий Драганов, который в прошлом занимал пост вице-президента Российского футбольного союза.

В связи «с участившимися скандалами подобного толка в футбольной среде» Драганов намерен внести в Госдуму законопроект, «регулирующий правоотношения в этой области». Одновременно он планирует инициировать «изменения в действующее законодательство об экстремизме».

Своим мнением о том, можно ли точно определить понятие экстремистской деятельности в законах, с газетой ВЗГЛЯД поделился руководитель Гильдии лингвистов-экспертов России Михаил Горбаневский.

Михаил Горбаневский считает, что историю с Роберто Карлосом чересчур раздули СМИ (Фото: ruj.ru)

ВЗГЛЯД: Михаил Викторович, как, на ваш взгляд, можно улучшить российский закон «О противодействии экстремизму»?

Михаил Горбаневский: 114-й Федеральный закон «О противодействии экстремизму» составлен довольно неряшливо. Там настолько размыто понятие «экстремизм», что эксперты, которые просят провести лингвистическую экспертизу, иногда, по сути, просят ловить черную кошку в черной комнате. Здесь может стоять вопрос не столько об ужесточении закона, сколько о приведении в порядок определений: что такое экстремизм, что под этим понятием понимать. А то может сложиться ситуация, когда, допустим, газета ВЗГЛЯД покритикует губернатора Тулеева, а он сразу пойдет в суд с просьбой признать это издание экстремистским.

Что действительно нужно сделать в 114-м законе, это заменить те размытые определения действия, которые квалифицируются как экстремистские, на более четкие и конкретные социально-типовые модели. Я сейчас не готов какие-то рецепты через СМИ озвучивать.

ВЗГЛЯД: Можно ли признать брошенный в Самаре банан символом экстремизма? Ведь человек, который метнул этот фрукт, хотел что-то сказать своим действием.

На эту тему
• «Инцидентом с бананом» занялась Госдума
• Роберто Карлос: Мне до сих пор не по себе
• "Банановый" инцидент привел к изменению правил чемпионата
• Показано фото бросившего в Роберто Карлоса банан
• Судья матча: Роберто Карлос был очень расстроен, плакал

М.Г.: Ведущий радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Осин сегодня в утреннем эфире пытался доказать, что банан – это некий символ. Вы знаете, слушая его, я хохотал. Символом чего может быть банан? Если я покажу кому-то средний палец, направленный вертикально, то человек обидится. Ведь это же некий фаллический символ, знак того, что я послал его на три буквы.

Но о банане как о символе я, скромный руководитель экспертного учреждения, слышу в первый раз. Насчет того, что хотел сказать своим поступком «метатель банана», я сказать не могу. Может, он действительно что-то хотел выразить, а может, просто был пьян, выпил крепкого пива и швырнул первый попавшийся под руку предмет в человека, игра которого ему не нравится.

Правда, насколько я знаю, случай с бананом в России у Роберто Карлоса не первый. По-моему, в Санкт-Петербурге кто-то пытался протянуть ему этот фрукт. Но я проехал всю Латинскую Америку от Мексики до Перу и работал там переводчиком, но не припомню, чтобы банан там имел какое-то символическое значение. Там очень много банановых плантаций, и этот фрукт не обязательно ассоциируется с Латинской Америкой и уж тем более с Африкой. А если бы картошкой в него бросили? Что тогда делать?

ВЗГЛЯД: Но ведь существует замена каких-то понятий действиями?

М.Г.: Да, эвфемизация. Но это любопытное явление, которое идет с древнейших времен, когда вместо табу использовались эвфемизмы. Врач никогда не скажет «смерть» – это запрещает этика профессии, он скажет «летальный исход». И табуизация неких слов принята во всех цивилизациях – и ранних, и поздних. Но это некий социальный договор.

#{image=529232}ВЗГЛЯД: Может ли банан в случае с Роберто Карлосом играть роль эвфемизма, прикрывающего расовые предрассудки?

М.Г.: В лингвистике и любой другой науке под эвфемизмом подразумевается устойчивая замена некоего табу. Пример врача я уже привел. Эвфемизм – это всегда типизация замены. Слово «банан», когда я учился в школе – а ее я закончил в 1970 году, означало оценку «два». Но сейчас это слово, насколько мне известно, не означает неудовлетворительной оценки чего-либо. Возможно, кто-то из старших сидел на трибуне, бросил этот банан и поставил Роберто Карлосу «двойку»? Этот поступок можно и так интерпретировать. Ведь для людей моего поколения банан означает именно это.

Я сомневаюсь, что банан можно ассоциировать, например, со скинхедом. Для меня, как профессора Университета дружбы народов, слово «банан» не связано с расовой семиотикой. Вот если бы я где-то увидел коллаж, где Роберто Карлос представал в облике обезьянки,это могло бы обидеть.

ВЗГЛЯД: Но ведь вы сейчас признаете, что банан ассоциируется с образом обезьяны?

М.Г.: Нет. Я как раз этого не признаю категорически. Для меня это не факт. Я считаю, что будь у того, кто бросил банан в Роберто Карлоса, картофелина, он бы бросил картофелиной. Была бы бутылка – бросил бы бутылкой. Нет устойчиво негативной ассоциации банана с обезьяной. Во всяком случае, для меня. Возможно, для кого-то такая ассоциация есть. Может, для Роберто Карлоса есть.

ВЗГЛЯД: То есть вы считаете, что в законе очень трудно учесть все нюансы, которые возбуждают расовую, межнациональную рознь и другие виды экстремизма?

М.Г.: Не просто очень трудно. Я считаю инициативу депутата невозможной для реализации и глупой. Аналогично я комментировал инициативу Мосгордумы, когда депутаты хотели создать список запрещенных слов, оскорбляющих национальное достоинство. У меня тогда сразу возникли вопросы. Кто этот список будет составлять – раз, кто будет проводить мониторинг – два. Возникли и другие вопросы. Например, слово «хохол» попадет в список оскорбляющих, или это ироническое слово?

Слово «москаль» нас, например, задевает. Лингвистические исследования показывают, что в нем больше грубости. А что со словом «хачик», которое является видоизмененным армянским именем?

Кроме составления списка и его мониторинга возникает еще и вопрос о степени наказания. Слава Богу, тогда депутаты просто отказались от реализации этой инициативы.

Мы можем дойти до абсурда, до которого дошли американцы со своим sexual harassment (сексуальное домогательство – прим. ВЗГЛЯД). Когда человек заходит в лифт, смотрит на девушку, улыбается ей, а она потом идет в полицию с заявлением, что он к ней невербально приставал. И все – вас могут привлечь к суду и приговорить к заключению до трех лет.

ВЗГЛЯД: Как мог бы выглядеть проект об ужесточении 114-го закона либо другие законопроекты, направленные против случаев, подобных самарскому?

М.Г.: Считаю, что инциденты, подобные самарскому, необходимо оценивать с точки зрения здравомыслия. Если же кто-то попробует внести такой проект закона в Думу, с моей точки зрения это будет человек, который имитирует законотворческую деятельность и хочет отметиться как борец против поднимающего голову шовинизма, то есть возвышения одной национальности за счет принижения другой.

ВЗГЛЯД: То есть вы призываете просто не придавать значения выходкам, подобной самарской?

М.Г.: Я очень удивлен, что уважаемые СМИ, как, например, «Эхо Москвы», не нашли другого повода для обсуждения в течение полуторачасового эфира. У нас гораздо больше других проблем в государстве, кроме непонятной выходки футбольного фаната в Самаре и болезненной реакции на эту выходку Роберто Карлоса, который, с моей точки зрения, отчасти страдает «звездной болезнью».

У меня вся эта история вызывает некоторое недоумение. И мне просто обидно, что парламентарии, которых мы, представители экспертного сообщества или правозащитники, призываем провести работу законодателя по оптимизации действующего 114-го закона, чтобы под него не подпадала, например, критика действия властей, просто имитируют какие-то действия. У нас есть довольно неплохие законы. Но применяют их избирательно и субъективно. В этом я вижу слабость власти. И как руководителя крупного экспертного учреждения меня это расстраивает и настораживает.

Впрочем, есть и другая сторона. В прошлом году шестеро скинхедов отлупили двух ребят-дагестанцев и при этом кричали «Бей хачей!», «Убей хача», «Смерть черным» и «Россия для русских». Эксперт Кирюхина из Минюста написала тогда, что это некая «ирония подростковой стычки».

Наши эксперты дважды – один раз по линии правозащитной организации «Агора», другой раз по линии уже судебной экспертизы – в этом году выполняли исследования этих выкриков и доказали, что они очень опасны и ассоциируются с представлением о шовинистических настроениях. О крепком, активном национализме. Вся эта история показывает, что власть не умеет бороться с нетерпимостью, она просто имитирует эту деятельность. Но теперь будут заниматься этим бананом.