«То, что сделано, лучше бы не делалось»

Член Общественной палаты РФ Александр Соколов направил министру внутренних дел РФ Рашиду Нургалиеву письмо с просьбой обратить внимание на пристрастность досмотра некоторых категорий пассажиров, прибывающих в московские аэропорты Внуково и Домодедово. «Проверке подвергаются лишь пассажиры, прилетающие с юга России, – пишет Соколов. – При этом граждане, прибывающие в нашу страну из государств Ближнего Востока, где крайне высок уровень терроризма, подобной проверки не проходят». По его мнению, «ничего, кроме социальной напряженности, такие меры вызвать не могут. Они лишь усиливают раздражение граждан, которых сразу по приезде в столицу низводят до уровня людей «второго сорта».

То, что сделано, лучше бы не делалось, потому что такого скопления людей в одном месте до этого не было

Он также отмечает формальный подход к самой процедуре проверки: несмотря на то, что «рамка» звенит не переставая, никакого личного досмотра прибывших не производится.

Газета ВЗГЛЯД обратилась к Александру Соколову с просьбой более подробно рассказать о своих претензиях.

ВЗГЛЯД: Александр Валентинович, что заставило вас написать это письмо?

Александр Соколов: Я достаточно много работаю с регионами юга России и вижу при прилете в Москву, каким образом организован послеполетный досмотр пассажиров. И если в Домодедово это просто бестолково, то во Внуково это организовано, я считаю, унизительно. Зал прилетов разделен стеклянной перегородкой на две неравные части. И люди, которые прилетают, скажем, из Махачкалы, загоняются в узкую, отделенную стеклом перегородку, где даже ходить невозможно, там люди стоят плечом к плечу. Они ждут там багаж, видя, что все остальные пассажиры получают его в общем зале, и потом с этими тяжелыми чемоданами тащатся на ленту и проходят дополнительный досмотр.

При этом – почему не проверяются самолеты, которые прилетают из Пакистана, с Ближнего Востока, где дела с терроризмом обстоят значительно хуже, чем у нас в Минводах?

Как мне кажется, это сделано так, чтобы отчитаться о мерах по борьбе с терроризмом и экстремизмом. Ни один более или менее умный человек ничего запрещенного с собой в самолет не потащит. Потому что есть еще предполетная проверка. Получается, что московская линейная милиция тем самым выражает полное недоверие своим коллегам в южных республиках. Может быть, там нужно усилить контроль.

По мнению Александра Соколова, нужно более тщательно проверять людей перед полетом, а не после (фото: mlfond.ru)

Если нужно что-то провезти в Москву, ни для кого не секрет, что это, в основном, провозится автомобильным транспортом. Цистернами провозится спирт, коньяк. Так же можно провезти и гексоген – на каждом посту ГАИ платится 5 тысяч рублей, и фура проходит дальше без всякого досмотра.

А то, что происходит в московских аэропортах, делается для «галочки», и ни к чему, кроме раздражения у людей, не приводит. И потом призывники из Кабардино-Балкарии на вопрос «был ли за границей» отвечают «да», а когда их спрашивают, где, говорят «в Кисловодске». То есть это все напоминает пересечение границы враждебного государства.

ВЗГЛЯД: Вы упомянули о «бестолковом» досмотре в Домодедово. Что вы имеете в виду?

А. С.: Недавно прилетел в Домодедово из Нальчика. Стоит, хлопая глазами, девушка, сержант полиции. Стоит рамка. Люди идут через рамку, она звенит. Зачем рамка стоит – непонятно. Люди, которые должны смотреть в экран аппарата по досмотру вещей, сидят и разговаривают друг с другом. При этом создается очередь, и люди находятся в состоянии напряжения. Причем досматривают не все самолеты, а только из определенных городов. Несколько раз я обращался к милиции аэропорта с просьбой объяснить, на основании чего это происходит. Ни одного вразумительного ответа я не получил. Такое впечатление, что в милицейских кругах ходит легенда о том, что кто-то когда-то сказал проверять самолеты из таких-то городов. Ни один документ в отделении милиции мне показать не смогли.

ВЗГЛЯД: Что бы вы предложили со своей стороны?

А. С.: Здесь есть два пути. Если хотят силовым способом усилить безопасность аэропорта, то можно, во-первых, проверять всех. А то получается, что мы согласны экономить время человека, который прилетает из Саратова, но мы плевали на время человека, который прилетел из Нальчика. То есть мы делим людей по категориям: там потенциальный террорист, а здесь нет. При этом можно из Махачкалы прилететь в Самару или в Саратов, а оттуда прилететь в Москву. Причем в этих городах послеполетная проверка не проводится. В России есть единственный регион, где она проводится, – Москва. И то только в Домодедово или Внуково, в Шереметьево она не проводится.

На эту тему
• Следствие: Коммерческая версия взрыва в Домодедово отброшена
• ФСБ и МВД намерены досматривать пассажиров и на ж/д вокзалах
• Охрана аэропортов получит права полицейских
• Медведев проверил безопасность во Внуково
• Назван состав группы, организовавшей теракт в Домодедово
• Путин уволил главу Ространснадзора

Все это сделано для оскорбления честных людей. Нечестный человек все равно может пройти через все это – для этого ему можно даже не менять маршрут, а просто изменить аэропорт прилета.

ВЗГЛЯД: А какой второй путь?

А. С.: Я считаю, что это нужно просто отменить, а дополетную проверку в аэропортах, напротив, усилить, как везде это происходит. Если вы куда-то летите, вас проверяют один раз. А после полета проверяют, если есть ориентировка, если есть подозрение, что именно на этом рейсе что-то не так.

Послеполетная проверка, согласно распоряжению Минтранса, осуществляется в случае необходимости и носит фактически оперативный характер. А если все самолеты, прилетающие из Минвод, подвергаются проверке, значит, есть оперативная информация, что на каждом самолете что-то везут. А раз никто никогда еще ничего там не нашел, значит тот, кто предоставил эту оперативную информацию, профессионально непригоден.

ВЗГЛЯД: Но на Северном Кавказе действительно действуют множество группировок...

А. С.: Я вам скажу, что в Московской области криминальных группировок раз в сто больше, чем на всем Северном Кавказе.

ВЗГЛЯД: Обычные криминальные группировки не занимаются терактами.

А. С.: Терактами занимаются не группировки, а конкретные люди.

Смотрите, что случилось после теракта в Домодедово. Сейчас всех людей в Домодедово проверяют на входе в аэропорт. Возникают очереди, в которых люди стоят от получаса до двух часов, в зависимости от времени суток и плотности рейсов. Временами на входе стоят до тысячи человек. Подошел с чемоданом с взрывчаткой – и будут сотни убитых. То есть создали более благоприятную среду для потенциальных террористов.

ВЗГЛЯД: Рамки при входе в аэропорт – распоряжение президента. Вы хотите предложить какую-то альтернативу?

А. С.: Просто его надо выполнять по-человечески.

ВЗГЛЯД: Как, например?

А. С.: Если вы хотите бороться с террористами исключительно с помощью рамок, то должно быть не две-три рамки на улетающие сразу 50 рейсов, а 50.

То, что сделано, лучше бы не делалось, потому что такого скопления людей в одном месте до этого не было. Там, где взорвался террорист, находились около 70 человек, а сейчас там, где производится предполетный досмотр, стоит тысяча человек в одном месте.

#{smallinfographicright=368883}Если проводить досмотр при входе в аэропорт, нужно увеличивать площади для досмотра. Рамки нужно ставить на площади перед аэропортом Домодедово, и их должна быть пара десятков, по крайней мере.

ВЗГЛЯД: Как вы думаете, почему требование о досмотре при входе в аэропорт было выполнено именно так. По соображениям экономии?

А. С.: Не думаю. Просто никто не сказал поставить определенное количество рамок или обеспечить определенную пропускную способность. Сказали поставить рамки – их поставили.

ВЗГЛЯД: Представьте, что ваши предложения приняты, послеполетный досмотр отменен. Если, не дай бог, что-нибудь случится, будут спрашивать, кто несет ответственность за это...

А. С.: Это понятно, у нас крайних всегда находят. Но я считаю, что то, что сейчас делается, значительно опаснее, чем если бы этого не делалось. Люди, раздраженные всеми этими историями, приезжают обратно и рассказывают, как к ним относились: «Все люди проходили по-человечески, а нас гражданами Российской Федерации не считают, всех террористами считают». А это ложится на пропаганду, которую ведут враги России на территории Северного Кавказа. Они говорят: «Мы же вам говорили, что вас считают такими. Так что есть единственное правильное учение и защищать его нужно с оружием в руках, в горах». Таким образом и вербуются новые люди в бандформирования. Там ведь находятся, в основном, пацаны, которым затуманили голову. А мы создаем для этого питательную среду.

ВЗГЛЯД: После теракта в Домодедово меры безопасности в столичных аэропортах сравнивали с другими странами. Много говорили, в частности, об израильском опыте...

А. С.: Давайте не путать Россию с Израилем в данном случае. Бен Гурион – крупный международный аэропорт в маленьком государстве. Фактически единственный международный аэропорт. Израиль по размерам сравним с Москвой. И он находится в состоянии постоянной войны.

У нас Москва находится в состоянии постоянной войны с остальной Россией? Можно, конечно, построить вокруг Москвы крепость, пропускать всех по пропускам, сделать прописку, но тогда получается, что Москва – это не Россия.

И если мы говорим, что «здесь у нас островок безопасности», тогда мы отказываемся от всей другой страны. Есть еще идея построить стену вокруг неблагополучных регионов Северного Кавказа. Есть даже такой термин – палестинизация. Это говорят люди, которые хотят, чтобы Россия сузилась до размеров Московского княжества XVI века.

Во всем мире есть понятие предполетного досмотра, и ответственность лежит на службах, которые выпускают самолет. Если Министерство внутренних дел не доверяет своим сотрудникам, которые работают на Кавказе или в Ростове-на-Дону, тогда пусть займется кадровым составом этих подразделений, выразит им недоверие. Сейчас как раз идет процедура смены милиции на полицию. Раз они не доверяют правоохранительным органам целого региона, давайте тогда принимайте меры по этому поводу.

ВЗГЛЯД: Вы ожидаете реакции министерства на свое письмо?

А. С.: Насколько я знаю министра – человек ответственный и порядочный. Думаю, что ответ будет.

Я хочу, чтобы эту ситуацию рассмотрели. Я не предлагаю взять все и отменить. Я предлагаю дать разъяснение, почему так, чтобы руководство МВД задумалось над методами выполнения своих же распоряжений.

Приказ, отданный с самыми благими пожеланиями, и его исполнение, как говорят в Одессе, – две большие разницы. И последствия надо просчитывать. Есть понятие «профилактика», а есть понятие «провокация».

Я являюсь членом Общественного совета Северо-Кавказского федерального округа и рассказал о ситуации во Внуково полпреду Александру Хлопонину. Для него это было неожиданностью, и его ответ был примерно такой: «Если все происходит именно так, как вы описываете, то все, что мы делаем на Северном Кавказе для нормализации ситуации, об это разбивается».