Неэффективные траты

Несовершенство технического оснащения Вооруженных сил в последнее время всерьез озаботило президента Дмитрия Медведева. В 2010 году глава государства заявил, что «доля морально устаревшей техники в армии составляет около 85%». «Куда ни заглянешь, а я за этим слежу и даже немного в этом понимаю, везде старье», – посетовал глава государства, имея в виду общее оснащение армии.

У нас некоторые образцы закупаемых вооружений при худших технических характеристиках и низких гарантийных сроках стоят дороже импортных аналогов

Большинство комплексов и систем управления, разведки и связи российской армии устарели, вторил президенту премьер-министр Владимир Путин, открывая в январе 2010 года совещание по проблемам автоматизированной системы управления для Вооруженных сил в Воронеже.

В результате правительством было принято решение о резком увеличении ассигнований на перевооружение армии. Было решено выделить на эти цели до 2020 года рекордную по современным меркам сумму в 20 трлн рублей, обновив на них 70% парка вооружений и военной техники и тем самым подняв боеготовность Вооруженных сил на новый, отвечающий современным вызовам и угрозам национальной безопасности уровень.

Подобные расходы вызвали неоднозначную реакцию не только у пацифистов, но и в самом правительстве. С критикой предстоящих расходов неоднократно выступал министр финансов Алексей Кудрин, за что, собственно, и был отправлен Дмитрием Медведевым в отставку.

В понедельник на президентском Совете по развитию финансового рынка он еще раз заявил, что предстоящие расходы приведут к тому, что скоро не станет средств на развитие образования и медицины.

Но позиция президента осталась неизменной – расходы на оборону остались главным приоритетом государства. В общем объеме бюджетных расходов они составляют 14%. Однако добиться их эффективного расходования, получения реальных образцов вооружений и военной техники военные так и не смогли.

#{weapon}В 2011 году военные планировали получить более 30 баллистических ракет наземного и морского базирования, пять ракетных оперативно-тактических комплексов «Искандер», около 300 единиц современной бронетехники, 30 вертолетов, 28 боевых самолетов, три атомные подводные лодки и один боевой корабль класса «Корвет», 11 космических аппаратов. Планировалось, что Военно-морской флот получит как минимум две подводные лодки. Как атомные, так и дизельные. Должны были увеличиться закупки новых мобильных стратегических ракетных комплексов «Ярс» в интересах РВСН.

Сухопутные войска должны были принять на вооружение Единую автоматизированную систему управления тактическим звеном (ЕСУ ТЗ). В этом году заканчиваются ее войсковые испытания, со следующего года она должна начать покомплектно поступать в войсковые части. До конца 2011 года на «цифру» будет переведена вся носимая и возимая связь.

Однако ни танков, ни самолетов, ни баллистических ракет российская армия так и не увидела. Несмотря на все заверения, давление президента Дмитрия Медведева и премьер-министра Владимира Путина, министр обороны Анатолий Сердюков не смог оформить контрактные отношения между Минобороны и военной промышленностью.

«У нас некоторые образцы закупаемых вооружений при худших технических характеристиках и низких гарантийных сроках стоят дороже импортных аналогов», – говорит Анатолий Сердюков.

Тем не менее, как заявил замминистра обороны Александр Сухоруков, отвечающий за закупки вооружений и военной техники, 25 августа военным все-таки удалось снять вопросы во взаимоотношениях с Московским институтом теплотехники – производителем стратегических ракетных комплексов «Булава», РС-24 «Ярс» и «Тополь-М».

По словам Сухорукова, с фирмой заключен 10-летний контракт на поставку ракетной техники. Компромисс был достигнут с Объединенной авиастроительной корпорацией (ОАК) на поставку учебно-тренировочных Як-130 и палубных истребителей МиГ-29К. Непреклонными пока остались только судостроители из Объединенной судостроительной корпорации (ОСК).

Сегодня в Северодвинске на судостроительном заводе «Севмаш» строятся сразу четыре атомные подлодки проекта «Борей». Головная лодка – «Юрий Долгорукий» – закладывалась еще в 1996 году, а «Святитель Николай» – в 2010 году. Понятно, что совсем в других экономических условиях. Кроме того, различается и комплектация «Бореев». Если у «Долгорукого» 12 ракетных шахт под новую баллистическую ракету «Булава», то на «Николае» – уже 20. Разумеется, отличается и цена на каждую из лодок.

По словам Анатолия Сердюкова, головной корабль обошелся бюджету в 47 млрд, а за следующий производители хотят получить уже 112 млрд. Минобороны не может заключить контракт с кораблестроителями, поскольку те не смогли им объяснить, за счет чего именно так выросла цена продукции.

Крупные производители в вопросах ценообразования перестраховываются несколько раз, соглашаются в Минэкономразвития. Например, тот же Севмаш подписывает контракты на комплектующие для подводных лодок только после постройки первых двух серийных кораблей, чтобы иметь возможность окончательно определиться с ценой и параметрами изделия.

«Целый ряд оборудования на лодку поставляется монопольными поставщиками, которые стремятся диктовать свои ценовые условия, – выступили в свою защиту представители Севмаша, отметив, что предприятие ведет переговоры с поставщиками для урегулирования ситуации. – В мировой практике кораблестроения принято, что стоимость строительства серийного корабля ниже стоимости головного корабля. Однако головная лодка и вторая лодка этого проекта строятся в разное время, практически в разные исторические эпохи, соответственно, и цена на них формировалась по-разному».

В Минобороны утверждают, что ОСК включает в стоимость конечной продукции все сопутствующие производству расходы: проценты по банковским кредитам, взятым в преддверии заключения контрактов с военными, содержание объектов социальной инфраструктуры и т. д. При этом совершенно не учитывая, что только за прошедший год стоимость лодочной стали, из которой делают «Бореи», возрастала трижды – в общей сложности почти на 10%. А в гособоронзаказе на 2010 год этот параметр был заложен на уровне всего 1%.

Парадокс в том, что правительство заложило в бюджет уровень инфляции в 5–8%, ограничивающий максимальный рост цен на военную продукцию в госпрограмме вооружений до 2020 года. Совершенно проигнорировав, что цены на отдельные виды техники с длительным циклом производства выросли за год 9–12% из-за роста мировых цен на сырье. Согласно базовому прогнозу социально-экономического развития страны, уровень инфляции в России в 2011 году составит 7–7,5%, в 2012-м – 5–6%, в 2013-м – 4,5–5,5%, а в 2014-м – 4–5%. Получается, именно эти показатели и закладывались в программу самых масштабных военных закупок за всю новейшую историю России, о которых было объявлено в 2010 году.

Минобороны готово платить, причем, по словам Сухорукова, готово взять на себя покрытие процентов по кредитам, взятым предприятиями. Единственное условие – ценообразование на то или иное изделие должно быть прозрачным. Как показывает практика, если «расшифровывать» все статьи в контрактах, то получается, что из конечной стоимости готового изделия можно смело вычесть до 30% стоимости.

#{interviewpolit}Главный редактор специализированного журнала Moscow Defense Brief Михаил Барабанов считает, что неразбериха в отношениях Минобороны и оборонно-промышленного комплекса приняла угрожающий размах. Эксперт полагает, что ситуацию может исправить только создание государственной структуры, которая будет выступать посредником между военными и промышленниками в вопросах ценообразования.

«По сути, масштабные закупки техники и вооружений начались в условиях отсутствия механизма их согласования и реализации в современных рыночных условиях. В результате притирка и выработка правил игры только начинаются, причем в условиях уже идущей реализации крупных оборонных программ. Итогом является наблюдаемый сейчас форменный хаос в области гособоронзаказа и война между Минобороны и ВПК», – подчеркнул Барабанов.

Опыт функционирования подобной структуры за рубежом (DARPA в США, DSTL в Великобритании, DSTO в Австралии, DRL в Германии, DRDO в Индии) с учетом особенностей государственного управления России, где за оборону и безопасность отвечает ряд ведомств, говорит о том, что она должна носить межведомственный характер и подчиняться непосредственно высшему военному руководству страны – Верховному главнокомандующему. Ее деятельность должна быть тесно скоординирована с работой научно-технического совета Военно-промышленной комиссии при правительстве. Кроме того, в структуре должен быть предусмотрен экспертный совет, в состав которого должны входить ведущие ученые и генеральные конструкторы. Но вот появится ли такой орган в перспективе – неизвестно.