«Сравнивать с Перельманом тяжело»

В четверг на всемирном конгрессе Международного математического союза в Хайдарабаде (Индия) одним из четырех лауреатов самой престижной математической премии мира – премии Филдса – был назван Станислав Смирнов. Ученый родился в 1970 году. Он родом из Петербурга, но последние годы живет и работает в Швейцарии. Он профессор математики Женевского университета. О лауреате газете ВЗГЛЯД рассказал ученый секретарь Санкт-Петербургского отделения Математического института им. В. А. Стеклова РАН Максим Всемирнов.

Рассчитывать на то, что каждый цикл будут побеждать наши люди, не приходится. И все-таки сила ученого определяется не только наличием тех или иных премий, а признанием в научной среде

ВЗГЛЯД: Максим Александрович, над чем работал в последнее время Смирнов? За что конкретно получил эту престижную премию?

Максим Всемирнов: Станислав работает в области математического анализа и статистической физики. Премия присуждена ему за «доказательство конформной инвариантности перколяции в модели Изинга». В частности, Станислав доказал две давние фундаментальные гипотезы, связанные с так называемой теорией перколяции (просачивания). Для неспециалистов поясню, что эта теория служит для описания математической модели различных физических процессов, например просачивания жидкостей сквозь пористые среды.

ВЗГЛЯД: Смирнов ведь уроженец Петербурга, но сейчас живет и работает в Швейцарии. Как часто он приезжает в Россию?

М. В.: Станислав окончил Петербургский университет и уехал в аспирантуру в США. Диссертацию защищал в Калифорнийском технологическом институте под руководством Н. Г. Макарова (кстати, тоже бывшего петербургского математика). Но связи с Россией не терял. С нашим институтом он постоянно поддерживает контакты, в Россию приезжает достаточно регулярно, несколько раз в год, последний раз был весной. Участвует в семинарах, в 2006 и 2007 годах читал у нас курсы «Дискретный гармонический анализ» и «Случайные кривые и конформные отображения» для студентов и аспирантов.

ВЗГЛЯД: Премию Филдса называют самой престижной среди математиков. По значимости сравнивают с Нобелевской...

На эту тему
• Иранский физик обвинил спецслужбы США в пытках
• На миллион Перельмана нашлось много желающих
• Глава полярной станции обвинен в убийстве коллеги
• Научные сенсации уходящего года
• Названа страна, где живет больше всего гениев

М. В.: Да, исторически сложилось так. Правда, в последние годы была учреждена еще так называемая премия им. Абеля. Она, может быть, является уже полным аналогом Нобелевской. Потому что премия Филдса присуждается, во-первых, раз в четыре года. Во-вторых, там есть ограничения по возрасту – лауреатам должно быть не больше 40 лет. Абелевская премия уже без таких ограничений и присуждается ежегодно.

ВЗГЛЯД: Филдс и Абель – на первом–втором местах. А кто идет дальше?

М. В.: Премий много. На том же математическом конгрессе присуждаются премии Неванлинны, Гаусса и Черна. Есть еще премия Европейского математического общества, она тоже присуждается раз в четыре года. Но в сравнении с Филдсовской там сдвиг на два года. Кстати, Смирнов европейскую премию тоже получал, в 2004 году.

ВЗГЛЯД: Когда человек получает Нобелевскую премию, считается, что жизнь у него удалась, он достиг вершины. Какие чувства испытывает математик, отмеченный премией Филдса?

М. В.: Я думаю, что ощущения у победителей схожи. Но лучше спрашивать об этом у самих лауреатов. Да, многие хотели бы такую премию. С другой стороны, с получением любой премии жизнь не заканчивается. Для ученого важен процесс исследования и получения новых результатов.

Максим Всемирнов(фото: Петербургское отделение Математического института им. В. А. Стеклова)

ВЗГЛЯД: Студенты на лауреатов-преподавателей смотрят с пиететом?

М. В.: Так сложилось, что в математической среде (по крайней мере у нас, в Петербурге) отношения достаточно демократичные, здесь нет такой иерархии, чтобы на людей, занимающих более высокое положение, смотрели с восхищением, раскрыв рты. Их уважают, безусловно. Но они никакие не небожители. А обычные люди и общаются с другими на равных.

ВЗГЛЯД: Если сравнивать Станислава Смирнова с другим лауреатом Григорием Перельманом. Чьи работы, на ваш взгляд, более значимы? Когда Перельману четыре года назад присудили эту премию, все говорили о том, что он совершил научный прорыв, доказал теорему, над которой сто лет бились лучшие умы...

М. В.: И у Смирнова, и у Перельмана достижения весомые. Но сравнивать их тяжело, потому что все-таки результаты в разных областях. Несмотря на то что наука одна – математика. Это все равно что сравнивать нобелевских лауреатов по физике и по химии. Это разные вещи.

#{interviewsociety}ВЗГЛЯД: Вы знакомы с обоими. Скажите, по складу характера, по стилю работы Перельман и Смирнов же очень разные. Один – затворник, живет в Петербурге, а другой читает лекции в разных странах мира...

М. В.: Ну, Григорий Яковлевич тоже ездил и читал лекции за границей. Так что он не такой затворник, каким его пытаются представить. Я думаю, что у каждого человека свой набор индивидуальных особенностей. И противопоставлять одного другому не надо.

ВЗГЛЯД: Смирнов – человек открытый, общительный?

М. В.: Да.

ВЗГЛЯД: Кто еще из петербуржцев получал престижную премию Филдса?

М. В.: Только Григорий Перельман в 2006 году. Хотя представители России достаточно регулярно в последние годы награждаются премией Филдса. В один год с Перельманом получил награду Андрей Окуньков – уроженец Москвы, сейчас живущий в Америке, еще из недавних лауреатов могу назвать Владимира Воеводского, Максима Концевича.

ВЗГЛЯД: Есть ли в Петербурге математики, которые также могли бы претендовать на эту премию? Молодые таланты, подающие большие надежды?

М. В.: Обещать, что будет через 5–10 лет, сложно. Но талантливые ребята, безусловно, есть. Что получится – покажет время. Премии все-таки присуждаются раз в четыре года, там всего 3–4 лауреата. Рассчитывать на то, что каждый цикл будут побеждать наши люди, не приходится.

И все-таки сила ученого определяется не только наличием тех или иных премий, а признанием в научной среде. Такая премия – это только один из способов отметить заслуги человека.

ВЗГЛЯД: К вопросу об утечке мозгов. Какая часть ученых-математиков уехали из России работать за границу?

М. В.: Уехали многие. В какой-то момент был действительно разрыв поколений, одно десятилетие выпало. Но сейчас есть люди, которые возвращаются. Кто-то, поработав на Западе, решает работать в России, кто-то проводит часть времени там, часть здесь – это так называемая маятниковая миграция. То есть связь с нашей страной у них не прерывается. И молодые ученые, поработав какое-то время за рубежом, возвращаются. Нельзя говорить, что это устоявшаяся тенденция, но случаи уже не единичные. Конечно, хотелось бы привлекать больше молодежи.

Возможно, неплохим выходом из ситуации могла бы стать система персональных стипендий (так называемых позиций постдоков), позволяющих молодым ученым провести 2–3 года в ведущих отечественных научных центрах.

ВЗГЛЯД: С точки зрения материального благополучия работы математика в российском НИИ и в университете Европы или США – разница огромна?

М. В.: В несколько раз, но уже не в несколько десятков раз... Не могу сказать, что положение у нас сейчас идеальное в финансовом плане, но если сравнивать с тем, что было 15 лет назад, сейчас получше. Прожить можно, но решить актуальный для молодежи вопрос с жильем зачастую – уже сложно.