Освобождение посмертно

Московский областной суд признал незаконным отказ суда выпустить из-под стражи тяжелобольную Веру Трифонову, впоследствии скончавшуюся в тюремной больнице.

Президиум Мособлсуда удовлетворил мою надзорную жалобу и признал незаконным последнее продление срока ареста Трифоновой

«Сегодня президиум Мособлсуда удовлетворил мою надзорную жалобу и признал незаконным последнее продление срока ареста Трифоновой», – сказал в среду адвокат Трифоновой Владимир Жеребенков.

Как сообщает «Интерфакс», одновременно суд прекратил производство по соответствующей надзорной жалобе адвоката в связи с гибелью Трифоновой.

Жеребенков сообщил, что намерен обратиться с заявлением с просьбой возбудить в отношении судьи Ольги Макаровой уголовное дело, так как она выносила заведомо неправосудные решения, что в результате подтвердили вышестоящие инстанции. «Однако постановления Макаровой стали для Трифоновой роковыми», – приводит слова защитника РИА «Новости».

Как сообщала газета ВЗГЛЯД, 53-летняя Вера Трифонова, обвинявшаяся в покушении на мошенничество, скончалась в палате интенсивной терапии хирургического отделения спецбольницы СИЗО № 1 Москвы, предположительно, от острой сердечнососудистой недостаточности. Женщина страдала сахарным диабетом, диабетической нефропатией, нефропатическим синдромом и хронической почечной недостаточностью.

4 мая главным следственным управлением Следственного комитета было возбуждено уголовное дело по факту халатности (ч. 2 ст. 293 УК РФ) в отношении следователя СУ СКП РФ по Московской области Сергея Пысина. Как рассказали газете ВЗГЛЯД в СКП, Трифонова сразу после задержания заявила о состоянии своего здоровья и о том, что ей необходимо лечение, однако «данный факт должным образом проверен не был», и следователь раз за разом выходил с ходатайством об аресте, которое суд удовлетворял.

12 мая Мособлсуд признал последнее продление срока ареста Трифоновой незаконным. На следующий день стало известно, что полномочия судьи Ольги Макаровой прекращены на основании ее личного заявления. Сообщалось, что соответствующее решение квалификационная коллегия приняла еще 7 мая. Отметим, отставка по собственному желанию, которая в данном случае имела место, означает, что за судьей остаются положенные привилегии и льготы, в то время как «принудительная» отставка, по сути, означает «волчий билет».

На эту тему
• Камеры смертников
• «Cудья дает санкции в обстановке конвейера»
• Сама ушла
• Надо было выпустить
• А в ответ тишина

О том, будет ли судья привлечена к ответственности, мнения экспертов разделились. Председатель комиссии Общественной палаты по контролю за деятельностью правоохранительных органов Анатолий Кучерена, который ранее в интервью газете ВЗГЛЯД подчеркивал, что за смерть от болезни подследственного в СИЗО ответственность должны нести судьи, не исключил, что «вопросы будут и к судье».

«Поступок Ольги Макаровой свидетельствует о том, что она осознает ответственность, которая лежит на ней в части принятия соответствующего решения по Вере Трифоновой. Очень важно, что подобные ситуации не замалчиваются, обсуждаются в обществе, общество выражает тревогу по поводу подобных решений», – сказал Кучерена газете ВЗГЛЯД.

В то же время судья Мосгорсуда в отставке, заслуженный юрист России Сергей Пашин отметил в интервью газете ВЗГЛЯД, что отставка вовсе не обязательно может означать какое-либо ухудшение положения судьи. «Мы не знаем, что произошло, – сказал он. – Может быть, судья пошла работать куда-нибудь еще, в какое-нибудь хорошее теплое место, заранее для нее приготовленное. Я также думаю, что судейское сословие судью ни в чем не обвиняет и обвинять не будет. Скорее, наоборот, обычно на таких судей смотрят как на несчастненьких: «Надо же, какая незадача! Умер заключенный! Бедная судья…»

По мнению Пашина, в данном случае вряд ли найдутся формальные основания для привлечения судьи к ответственности. «Судья несет ответственность только за преступное злоупотребление. А в чем здесь злоупотребление? Судья получила от следователя ходатайство, последнее, наверное, поддержал прокурор, и она вынесла решение по своему внутреннему убеждению. Заболевание пребыванию в следственном изоляторе не препятствует, там есть больничка. Остальное – проблема тех, кто обеспечивает и оберегает здоровье заключенных», – сказал он.

«Если статья обвинения позволяла заключать под стражу, то с судьи взятки гладки», – отметил Пашин.

Между тем в среду стало известно об очередной смерти в изоляторе, на этот раз в Подмосковье.

«25 мая 2010 года в одной из камер ИВС УВД по Раменскому муниципальному району обнаружено тело 32-летней женщины без внешних признаков насильственной смерти, задержанной в январе 2010 года по подозрению в хранении наркотических средств. По предварительным данным судебных медиков, смерть наступила вследствие острой сердечной недостаточности», – говорится в сообщении пресс-службы Следственного комитета.

«По данному факту следственным отделом по городу Раменское следственного управления Следственного комитета по Московской области проводится доследственная проверка, по результатам которой будет принято соответствующее процессуальное решение», – сообщили в СКП.

Отметим, последние месяцы о подобных инцидентах становится известно все чаще. Последний раз о смерти человека в СИЗО стало известно 17 мая.

«Примерно в 4 часа 20 минут 13 мая 2010 года в СИЗО № 4 города Москвы в одной из камер обнаружен в бессознательном состоянии Андрей Сафронов, осужденный Бабушкинским районным судом города Москвы за совершение преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК РФ («Незаконный оборот наркотиков»). Несмотря на своевременно оказанную медицинскую помощь, осужденный скончался. Предварительная причина смерти – остановка сердца», – сообщили в СКП.

В начале мая, когда эта проблема начала обсуждаться в обществе, в том числе и на высоком уровне, глава СКП Александр Бастрыкин дал указание «Об усилении ведомственного контроля при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу»: «Данным документом руководителям следственных органов Следственного комитета предлагается принимать решение о даче согласия на заключение под стражу лишь при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения».

Отметим, эта формулировка почти дословно повторяет то, что и так записано в действующем законодательстве: в соответствии с ч. 1. ст. 108 УПК РФ «заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет, при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения».