«Они говорили на арабском»

Эксперт МВД Чечни сообщил во вторник, что нападение на парламент республики спланировал Хусейн Гакаев, который недавно демонстративно вышел из подчинения Доку Умарова, уведя из-под его командования большинство экстремистов в регионе.

Парламент должен охраняться более серьезными силами, и, по крайней мере, для трех человек это должно быть не по зубам

К такому же выводу пришел вице-президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» Алексей Филатов, которого газета ВЗГЛЯД попросила дать оценку операции. По его мнению, теракт был совершен с целью показать всем, в первую очередь зарубежным спонсорам, что эти террористы боеспособны.

ВЗГЛЯД: Алексей Алексеевич, информация о том, как развивались во вторник события в парламенте Чечни, поступает очень обрывочная и противоречивая, даже официальные источники расходятся во многих деталях...

Алексей Филатов: По моим данным, боевиков было три человека, они говорили на арабском языке. Рано утром, когда еще никого не было в здании, они вошли, уничтожили двух охранников, одного ранили. Напали неожиданно, в то время, когда там была минимальная охрана.

Хотя это странно. Сам бываю в Грозном, знаю, как там охраняются государственные учреждения. Даже удивительно видеть, что они достаточно просто туда зашли.

Боевиков локализовали в одном помещении, начался настоящий бой, а когда патроны закончились, они совершили самоподрыв. Операцию проводили, в первую очередь, силы УФСБ и МВД Чечни.

Данные еще не проверены. Я думаю, что жертв будет больше. Насколько я знаю, уже в бою, когда на место прибыли спецподразделения, были раненые и убитые.

Вице-президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» Алексей Филатов (фото: ИТАР-ТАСС)

ВЗГЛЯД: У вас уже сформировалось представление о том, насколько профессионально была проведена операция?

А.Ф.: Пока трудно говорить, информации мало. Одно могу сказать точно: я удивлен, что трое вооруженных людей спокойно вошли в государственное здание такого уровня. Думаю, парламент должен охраняться более серьезными силами, и, по крайней мере, для трех человек это должно быть не по зубам.

ВЗГЛЯД: Что, на ваш взгляд, позволило боевикам войти в здание?

А.Ф.: Прежде всего, малое количество охраны. Может быть, они воспользовались какими-то хитростями и сделали так, что это произошло неожиданно для охранявших. Хотя опять же, судя даже по тому, что убиты два сотрудника охраны и один ранен, после чего боевики вошли, – это очень малое количество охраны для такого здания.

Можно допустить, что они знали алгоритм работы этой охраны и в какой-то момент, при смене например, атаковали. Не исключена утечка.

ВЗГЛЯД: Некоторые источники сообщали, что при прорыве через охрану один боевик взорвал себя, а остальные вошли в здание...

А.Ф.: По моим источникам, все они вели бой, а когда уже были зажаты в одном помещении и остались без боеприпасов, совершили самоподрыв.

ВЗГЛЯД: Может быть, это была тактика штурмовой группы – не подставляться под пули, а дождаться, пока у боевиков закончатся боеприпасы?

А.Ф.: В принципе, такое ведение боя нормально, когда понимаешь, что террористы принесли ограниченное количество боеприпасов. Какой смысл штурмовать, если они не удерживают заложников? Само собой их надо либо какой-то химией выкуривать, либо потихоньку зажимать и ждать, когда у них закончатся боеприпасы. Самое главное – решить любую возникающую проблему без людских потерь.

Думаю, вскрытие покажет, сколько людей погибло при этом, тогда будем оценивать, насколько удачно все было проведено. Если никто не погиб при их выкуривании – это правильно проведенная операция, если будут убитые, наверное, это не совсем правильно.

ВЗГЛЯД: Если террористы не держат заложников и блокированы, можно ли говорить о том, что в подразделении не должно быть потерь?

А.Ф.: Такая постановка вопроса не совсем корректна. Если взять практику, в нашей группе «Альфа» за все время погибли 24 человека. На 1995 год у нас было трое погибших. Затем, начиная с Буденновска, в командировках в похожих ситуациях и операциях часто погибали наши сотрудники. Хотя использовалась и техника, и все последние достижения ВПК, но все равно люди погибают, потому что это война. Стреляют не резиновыми пулями.

#{image=449841}Задача спецназа – подойти как можно ближе к месту, где находятся бандиты или террористы, и уничтожить их непосредственно огнем. Соответственно, при выдвижении они сами попадают под огонь и получают ранения.

ВЗГЛЯД: Иными словами, даже в такой ситуации нельзя одними спецсредствами, без непосредственного огневого контакта?

А.Ф.: В моей практике были такие случаи: в помещении находятся террористы. Забрасываем гранатами, кидаем пять Ф-1 в одно помещение, а они продолжают отстреливаться. Любому оружию можно противодействовать. Только при непосредственно боевом контакте возможно уничтожить этого человека. Особенно в данной ситуации, когда это все находится в здании парламента. Мы не можем подогнать тяжелую технику и сравнять парламент с землей.

Мы не можем ни поджечь, ни огнеметы использовать. Только огнестрельное оружие, максимум – ручные гранаты.

ВЗГЛЯД: Даже если точно известно, что гражданских рядом нет?

А.Ф.: Большие накладные расходы. Не секрет, что при штурме самолета не все бойцы спецподразделений заходят в салон, вооруженные боевыми патронами. Часто, например, применяются неусиленные патроны, которые не прошивают обшивку. Если такая пуля попадает в террориста, она даже насквозь не пролетает, но при этом наносит минимальный вред материальной базе. К сожалению, такая задача тоже стоит.

ВЗГЛЯД: То есть после каждой операции сотрудники пишут рапорта с объяснением, сколько имущества повреждено?

А.Ф.: Конечно. Думаю, в данной ситуации этот вопрос тоже стоял. Теоретически можно выстрелить по помещению, в которое загнали террористов, из танка. Но в данной ситуации это не выход, конечно. Разрушить полздания – это неправильно.

Сейчас в распоряжении спецподразделений есть новейшие средства, например, роботы с камерами, которые обследуют помещение, тепловизоры и т.д. Но все равно от непосредственного огневого контакта пока не уйти.

Первых погибших убили неожиданно. В такой ситуации кто первый начал, тот оказался победителем. А зажать боевиков в помещении тоже не так просто. Что такое бой в здании? Это коридоры, какие-то кабинеты, проходы. В этих коридорах велась стрельба – с одной стороны спецназовец, с другой – террорист. Шансы быть раненым и убитым примерно одинаковые. Другого пути, кроме как принять бой и вести его в закрытом помещении, в этой ситуации нет.

Боюсь, все было по горячим следам. Видимо, там еще кто-то был внутри, кто принял бой, когда боевики прорвались через периметр охраны. В Грозном по улицам, по-моему, каждый второй ходит вооруженный, а в государственном здании, наверное, и самый первый. Допускаю, что первый бой принял не спецназ.

ВЗГЛЯД: Вы упомянули, что террористы говорили по-арабски. У вас есть предположения, какой могла быть их принадлежность и чего они добивались?

А.Ф: Не знаю, были ли они арабами. Возможно, все трое являются наемниками. Хотя, как правило, наемники не идут на верную смерть, но им точно так же могут промыть мозги и убедить, что погибнуть за веру – это очень здорово. Убедить могут в том, что сам он в рай попадет и у него будет двенадцать девственниц и заканчивая тем, что все его родственники в рай попадут. Необразованный народ, который можно закодировать и убедить в чем угодно, в том числе и в том, что надо погибнуть, чтобы его родственникам жилось хорошо.

Думаю, что они принадлежат к большой группе террористов, которая отделилась от так называемого имарата Кавказ* Доку Умарова. Сейчас эти террористы всеми силами пытаются доказать инвесторам всего этого процесса, что их организация боеспособна, что они действуют, наносят урон живой силе противника, нагнетают ситуацию.

Вся подпитка, идеология идет извне, прежде всего из Саудовской Аравии и Пакистана. Там им промывают мозги, там их готовят. Многие руководители бандформирований неоднократно проходили подготовку за рубежом.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ