Петлюра

Общие религия, культура, смешанные браки таковыми никогда не считались… Однако надписи «Хай живе и пасется кацап по Украине» в течение всех лет советской власти появлялись не только на Львовщине, но и под Полтавой.

Предсказание Корша

Что вы делаете?! Это ж рабочие! Среди них, может быть, есть много несознательных украинцев, но наших с вами братьев, и вы хотите их расстрелять? Если так, то расстреляйте и меня!

Имена Петлюры и Бандеры сливались в единый жупел махрового национализма, и только раскрытые в последние годы документы показывают, что у каждого из них были свои причины ненавидеть советскую власть, а Семен Петлюра, так тот и вовсе до определенного времени о независимости Украины не помышлял.

Академик Федор Евгеньевич Корш говорил: «Русские всегда побеждали своих врагов, но этими врагами зачастую становились те, кого они считали друзьями и донимали своей опекой».

Академик Федор Евгеньевич Корш слыл человеком высоконравственным и фанатичным относительно всего, что касалось науки. Автор трудов по классической античной литературе последние годы жизни (а умер он в 1915 году) посвятил критическому анализу произведений восточнославянских литераторов – «Слову о полку Игореве», поэзии Пушкина, произведениям Гоголя и Шевченко… Именно в этот период его познакомили с многообещающим украинским филологом Семеном Петлюрой. Тот жил в Москве, редактировал журнал «Украинская жизнь» и, чтобы прокормить семью, подрабатывал бухгалтером.

Молодой человек произвел на академика сильное впечатление. В разговоре с женой, не всегда довольной тем, что двери их дома открыты даже для малознакомых и малозначительных людей, он так определил своего нового знакомого: «Петлюра – из породы вождей, человек из того теста, что когда-то в старину основывали династии, а в наше демократическое время становятся национальными героями. Если условия изменятся, будет он вождем украинского народа. Такова его судьба».

Хотя слова Корша дошли до нас через многочисленные пересказы, нет основания им не верить. К тому же на самого Петлюру, по свидетельству очевидцев, они произвели столь сильное впечатление, что чуть ли не способствовали превращению скромного, лишенного каких-либо ярких черт провинциального хлопца в национального героя.

Однако вряд ли академик, выступавший за единение России, мог предположить, что не пройдет и десяти лет, как его усердный и талантливый помощник превратится не только в ярого борца за незалежность Украины, но и в жупел махрового национализма. Впрочем, и сам Семен Васильевич тогда, в начале 1914 года, предположить этого не мог.

«Жидiвський батько»

Семен (Симон) Петлюра родился 10 мая 1879 года в Полтаве в многодетной семье мелкого предпринимателя

Семен (Симон) Петлюра родился 10 мая 1879 года в Полтаве в многодетной семье мелкого предпринимателя. Его отец держал извоз и не только работал сам, но и сдавал пролетки в аренду. После того как мальчик с отличием окончил начальную школу, родители попытались устроить его в гимназию. Но действовавший тогда царский указ о так называемых кухаркиных детях (именно этот указ имел в виду Ленин в своей знаменитой фразе об управлении государством) закрывал туда доступ представителям низшего сословия. И Семена определили в духовную семинарию.

Уроки там проводились на русском языке, знакомство с национальной литературой дозировалось, и тяготевшие к родной «мове» ученики в знак протеста разговаривали между собой исключительно на украинском. Впрочем, руководство семинарии этому не препятствовало – священники на Украине зачастую бывали гораздо больше национально ориентированы, нежели их паства. При этом и антисемитизм не считался чем-то зазорным. Особенно упорствовал в этом преподававший словесность отец Сергий. Он очень любил ссылаться на «Тараса Бульбу»: «Кого топит в водах Днепра Тарас? Жидов! Кому отрезает обвисшие груди? Жидовским жинкам! И ни у одного патриота не повернется язык осудить его, потому как предки наши лучше нас понимали, что все зло мировое происходит от евреев. Они дают деньги в рост, развращают наших детей и не признают Христа как Спасителя». Здесь преподаватель цитировал Гоголя: «Рубануть саблей по тонкой жидовской шее, вспороть беременное брюхо его поганой Хайке, поднять на пики верещащих по-поросячьи детей да и забрать все, что поднакопил проклятый жид». И делал вывод: еврейские погромы столь же естественны, как град, мор или чума, а значит, и осуждать их не стоит.

Однажды Семен не выдержал и после очередной тирады попа спросил: «Но если евреи такие хитрые и плохие, то почему они живут хуже нас?»

Отец Сергий выставил ученика из класса, а семинаристы после этого случая прозвали Семена Петлюру «жидовским папой». И это прозвище сопровождало его вплоть до исключения из семинарии.

Все люди братья

Федор Корш

Возможно, именно несогласие с националистом-священником и подтолкнуло молодого человека к серьезному изучению марксистской литературы. По воспоминаниям одноклассников, в социал-демократическом учении его прежде всего привлекали идеи всеобщего братства.

В 20 лет Семен вступил в Революционную украинскую партию (РУП), но, принимая участие в работе ее молодежного кружка, постоянно возражал против того, чтобы национальная украинская идея возобладала над социалистической. Наоборот, он выступал за сохранение России в ее имперских пределах, включающих в том числе и Украину.

При этом Петлюру удручало провинциальное положение украинской культуры. Неплохо играя на скрипке, он создал в семинарии музыкальный кружок, в котором разучивали редко исполнявшуюся национальную музыку. Так, семинаристы изучили кантату известного тогда украинского композитора Лысенко «Бьют порогы» и пригласили того на ее первое исполнение. Ректор учебного заведения возражал, семинаристы ослушались, и именно за это, а не за участие в социал-демократическом кружке Петлюру из семинарии исключили.

Родители расстроились, пытались найти ему учеников для частных уроков, но репетиторство юношу не увлекло, и он устроился ассистировать известному украинскому академику Щербине, работавшему над историей кубанского казачества.

Для сбора материалов Петлюра отправился в Екатериноград, но уже скоро был арестован за создание там южного отделения РУП – Черноморской вильной громады. Академику пришлось поручиться за своего помощника, и тот, оказавшись на свободе, переехал – от греха подальше – в Киев.

Там Петлюра довольно удачно пробует себя в журналистике – его статьи в журналах «Громадьска думка» и «Рада» не остаются незамеченными. Его приглашают в Петербург, однако из-за сырого климата, не подходившего его дочери Лесе, он перебирается в Москву, где и знакомится с академиком Федором Евгеньевичем Коршем.

В тихом омуте…

До революции 1917 года Петлюра никакими своими качествами ни в политике, ни в культурной или общественной жизни не выделялся

Бывший недолгое время соратником Семена Васильевича Петлюры лидер Центральной рады Винниченко так вспоминал свое дореволюционное знакомство с ним: «Имя Петлюры петлюровцы стараются сделать национальной святыней, иконой, символом всей Украины... Я знаю: церковно-религиозные люди относятся с ненавистью к людям, сомневающимся в святости их икон. Но именно в интересах нашего дела я должен это сказать... До революции 1917 года Петлюра никакими своими качествами ни в политике, ни в культурной или общественной жизни не выделялся. В подпольной революционной работе он участия не принимал. Какое-то короткое время после революции 1905-го принадлежал к УСДП и публиковал в ее органах актуальные статьи, но это и все… Зато мне не раз приходилось слышать о некоем пророчестве известного академика, который предсказал Семену великое будущее. Думаю, что если такое предсказание и было, то распространял его среди украинцев Петлюра сам».

Возможно, Винниченко был необъективен – во времена Центральной рады их с Петлюрой интересы не совпадали, – но о том, что талантливый журналист и литератор до революции к лидерству не стремился, вспоминает не только он. Но, когда после начала Первой мировой войны все национальные газеты были закрыты, именно Петлюра (а не Винниченко или кто-нибудь другой) обратился к властям, доказывая, что «украинцы защищают и будут защищать Россию, понимая, что без нее национальная самобытность народа будет утеряна».

Сугубо штатский человек

С началом войны Семена Васильевича не призвали на фронт, направив служить в военизированном, но вспомогательном Союзе земств и городов

С началом войны Семена Васильевича не призвали на фронт, направив служить в военизированном, но вспомогательном Союзе земств и городов. Это позволило ему после отречения царя в марте 1917 года вернуться в Киев и возглавить Украинский фронтовой комитет. При этом согласился он не сразу, но большинство украинских лидеров были кто на фронте, кто в столицах, и в конце концов пришлось уступить.

Хорошо говоривший, умевший переубедить разгоряченную толпу, Петлюра довольно быстро приобрел славу украинского Керенского. Интересный случай произошел при подавлении беспорядков на киевском заводе «Арсенал». Рабочие завода, подстрекаемые большевиками, захватили руководство и хотели его расстрелять. Правительство на усмирение восстания послало гайдамаков, но Петлюра выскочил перед ними и закричал:

«Что вы делаете?! Это ж рабочие! Среди них, может быть, есть много несознательных украинцев, но наших с вами братьев, и вы хотите их расстрелять? Если так, то расстреляйте и меня!» Расстреливать никого не стали, но и беспорядки подавить удалось.

Даже после того как большевики разогнали Учредительное собрание, делегатом которого от Украины был избран Петлюра, а Центральная рада провозгласила независимость, он был одним из немногих, кто продолжал выступать за единение с Россией. И только Брестский мир, по которому почти вся Украина оказывалась под немецкой оккупацией, заставил его поменять свои взгляды и уже с полной самоотдачей включиться в борьбу за независимость.

Эффект редиски

Хорошо об этом периоде в 1920 году сказал Семен Буденный: «Моя армия, как редиска, – снаружи красная, а чуть ковырнешь – так внутри белая»

«Революция не для интеллигентного человека» – эти слова Петлюры на его похоронах вспомнили многие. Произнес их Семен Васильевич после того, как украинская печать развернула оголтелую националистическую пропаганду. Украинцам рекомендовалось брать в жены только украинок, русский язык был запрещен, в армии шли чистки по национальному признаку, начались еврейские погромы.

Самым популярным анекдотом на Украине того времени был такой. Встречаются два хохла, и один другому орет: «Бей жидов и почтальонов!» Второй спрашивает: «А за что же почтальонов?»

В том, что надо убивать евреев, сомнений ни у кого не было.

При этом гонения на русских не особенно отличались от антисемитских погромов. Логика была примитивна: русские – это большевики, а большевики (Зиновьев, Каменев, Троцкий и т. д.) – все евреи, значит, между русскими и евреями никакой разницы и нет.

Разъезжая в спецвагоне по фронтам, верховный атаман пытался хоть как-то помешать начавшейся вакханалии, но сугубо гражданскому, лишь по воле событий выдвинутому на главные роли человеку ситуация была неподвластна. На Украине одновременно сражались шесть армий: петлюровская, большевистская, Белая, Антанты, польская и махновская. При этом каждая из них не гнушалась еврейских погромов. Только предлоги для этого выдвигались разные в зависимости от того, кто грабил: большевики грабили и убивали за сочувствие белым, белые – за сочувствие большевикам и так далее.

Хорошо об этом периоде в 1920 году сказал Семен Буденный: «Моя армия, как редиска, – снаружи красная, а чуть ковырнешь – так внутри белая». Только со временем об этом постарались забыть, а все антисемитские погромы повесили на Петлюру. Правда, не следует забывать и о действиях таких атаманов-погромщиков, как Тютюник, Булат-Булахович, Ангел, Зеленый, атаман Григорьев… Всего, как подсчитали потом, на Украине в то время действовало больше 70 всевозможных банд. За время Гражданской войны белыми было совершено около 200 погромов, красными – 150–200, поляками и атаманами, в том числе и признающими власть Петлюры, – более 800. Верховный атаман об этом, конечно, знал, но помешать или не мог, или не хотел.

Эмиграция

После Венгрии, Австрии и Германии Петлюра обосновался в Париже, где попытался объединить украинских эмигрантов вокруг еженедельника «Тризуб»

Несмотря на отсутствие какой-либо внятной стратегии, режиму Петлюры удалось продержаться до декабря 1921 года, когда его гайдамаков окончательно вытеснила армия Котовского. Оказавшись в Варшаве, он пытался организовать сопротивление большевикам оттуда, но Москва добилась его высылки из Польши.

После Венгрии, Австрии и Германии Петлюра обосновался в Париже, где попытался объединить украинских эмигрантов вокруг еженедельника «Тризуб». И только теперь его антисемитские взгляды окончательно сформировались. Правительство большевиков он иначе как «жидовским» на страницах журнала не называл.

Правда, в обозленном на весь белый свет человеке нет-нет да и просыпался мальчишка, за свою честность и интернационализм прозванный «жидовским папой».

В свой последний день рождения, 10 мая 1926 года, видимо, предчувствуя скорый конец, он, ни к кому не обращаясь, произнес: «И все-таки Корш ошибся. Вождем нации можно стать, только оставаясь самим собой. У меня это не получилось».

Смерть на улице Расин

Петлюру похоронили на кладбище Монпарнас под национальным желто-голубым флагом Украины

События, произошедшие 25 мая 1926 года, парижская полиция реконструировала довольно точно. Утром Семен Петлюра прогуливался по улице Расин, где тогда были сосредоточены книжные магазины. Незадолго до этого вышли его мемуары, и его интересовало, как они продаются. Книгу он обнаружил только в витрине магазина, расположенного в доме № 26, и поэтому на какое-то время остановился. Хозяину магазина, вышедшему спросить, что Петлюру интересует, тот указал, что цитата, рекламирующая книгу: «Главный итог моей деятельности – то, что я заставил Европу считаться с существованием Украины как самостоятельного государства» – вырвана из контекста. И не менее важно, что потом автор осуждает Запад за его примирение с СССР.

В этот момент Петлюру окликнули. Он обернулся, неподалеку стоял молодой человек с зажатым в дрожащей руке револьвером. Петлюра не испугался и сделал несколько шагов навстречу. По воспоминаниям хозяина книжной лавки, он даже произнес что-то вроде: «Стреляйте, молодой человек, у вас получится».

Прогремело семь выстрелов. Две пули ушли в мостовую, одна застряла в стволе револьвера, пять попали в цель.

Петлюра опустился на колени, потом упал. Подбежавшие прохожие услышали, как он, теряя сознание, произнес «жидiвський батько». Через несколько часов 47-летний лидер украинских националистов скончался.

Петлюру похоронили на кладбище Монпарнас под национальным желто-голубым флагом Украины.

Выступавшая за единую Россию белая эмиграция похороны атамана проигнорировала, зато на них присутствовали антисемиты всех мастей, включая представителей зарождавшегося в Германии национал-социализма.

Убийца Петлюры скрыться не пытался и был задержан. Им оказался Самуил Шварцбард, заявивший, что мстил за погибших во время петлюровских погромов родственников.

Через год состоялся суд, но он вылился в осуждение не убийцы, а убитого. Уже в первый день процесса судья заявил, что своей задачей видит выяснение того, насколько власть Петлюры способствовала антисемитизму на Украине.

Защитник убийцы, известный адвокат Анри Торрес, нанятый на деньги компартии, сумел доказать ответственность Петлюры за действия своей армии, и Шварцбарда оправдали.

Почти сразу эмигрантская печать выдвинула предположение, что за убийцей стояло всемогущее ОГПУ, однако до сих пор документальных подтверждений этому не найдено.

Предсказание академика Корша отчасти оказалось верным. Семен Петлюра после смерти стал героем, только не национальным, а националистическим.