Стремление Приднестровья войти в состав РФ только раздражает Москву

Прошедший 10 лет назад референдум о статусе и будущем Приднестровья из-за многосложности поставленных на нем вопросов называют по-разному – в зависимости от сиюминутной конъюнктуры. В большинстве случаев его принято именовать «референдумом о независимости», поскольку первая часть первого вопроса была сформулирована так: «Поддерживаете ли вы курс на независимость Приднестровской Молдавской Республики...». Однако в периоды обострения внутриполитической борьбы в ПМР и на пиках экономических кризисов плебисцит превращается в «референдум о вхождении в состав России», поскольку вторая часть вопроса была сформулирована так: «...и последующее свободное присоединение Приднестровья к Российской Федерации».

Единственным реальным поводом для возобновления боевых действий или для запуска реального процесса интеграции с Россией могло бы стать изменение статуса Молдавии. Например, ее объединение с Румынией

Таким образом, однозначно утверждать, за что конкретно 10 лет назад проголосовали 97,1% приднестровцев, довольно трудно. В принципе, за независимость ПМР от Молдавии уже голосовали на референдуме от 1 декабря 1991 года (97,7% «за» при явке в 78%). Косвенно независимость ПМР была подтверждена и результатами референдума от 24 декабря 1995 года, когда была принята конституция республики, в которой декларируется самостоятельность Приднестровья как субъекта международного права. Считается, что в 2006 году столь чудесно сформулированный первый вопрос должен был как бы подчеркнуть второй вопрос того же референдума и обозначить альтернативу: «Считаете ли вы возможным отказ от независимости Приднестровской Молдавской Республики с последующим вхождением в состав Республики Молдова?» Классическая антитеза, и 97,1% пришедших на голосование жителей Приднестровья сказали Кишиневу «нет».

И вот к юбилею этого плебисцита президент Евгений Шевчук неожиданно подписывает указ «во исполнение итогов республиканского референдума». В числе основных задач в документе обозначено приведение правовой системы республики в соответствие с российским законодательством. Правительство должно в двухнедельный срок создать для этого спецкомиссию, а к 1 ноября представить план синхронизации.

Госдума в 2006 году результаты референдума в ПМР признала легитимными, Кремль и исполнительная власть РФ отреагировали более сдержанно. МИД РФ, к примеру, лишь призвал не рассматривать приднестровский плебисцит как попытку дестабилизировать ситуацию в регионе и высказался в том духе, что «это еще один повод сесть за стол переговоров».

На эту тему
• Кишинев заявил о просьбе Москвы отказаться от идеи вывода российских войск
• Виталий Игнатьев: Молдавия и Украина наносят по Приднестровью удар за ударом
• Приднестровье поразили сразу два кризиса
• Идея отдать Приднестровье Украине может взорвать Восточную Европу
• В Молдавии запланировали уничтожение страны к 2018 году
• Иван Лизан: У меня есть предложение к украинским националистам
• Игорь Иваненко: Ахиллесова пята Приднестровья
• Татьяна Долишняя: Мы из состава России не уходили
• Ирина Алкснис: Перед нами БНР – Бессарабская народная республика
• Вадим Рогожин: В Приднестровье повторится сценарий Южной Осетии
• Молдавии предсказали участь новой «горячей точки»
• Саакашвили попробует задушить Приднестровье
• Украина и Молдавия ставят российских миротворцев в Приднестровье в безвыходное положение
• Опыт Косово могли бы использовать союзники России
• Референдум о вхождении Южной Осетии в состав России похож на провокацию

До воссоединения Крыма с Россией об этом референдуме вообще мало кто вспоминал. Да, тогдашний президент ПМР Игорь Смирнов заявил, что по итогам референдума ПМР может войти в состав РФ, но как-то неубедительно. Да, создали «спецкомиссию», что-то такое согласовывали, но потом заглохло и это. До тех пор пока 18 марта 2014 года спикер парламента ПМР Михаил Бурла не написал письмо своему российскому коллеге Сергею Нарышкину, в котором просил рассмотреть возможность вхождения в состав РФ не только Крыма, но и неких «других иностранных государств». А месяц спустя Верховный совет ПМР обратился к России, а заодно почему-то к ОБСЕ с просьбой об официальном признании Приднестровья. Оба обращения остались без ответа и даже без комментариев официальных лиц. Более того, никаких «упрощенных схем принятия в состав РФ новых субъектов» так и не было создано, хотя на редкость утомительная дискуссия по этому поводу одно время велась.

Сейчас пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков тоже фактически отмахнулся от указа Шевчука, так как «неясно, на чем основываются такие действия» (подписание указа). И с юридической точки зрения он абсолютно прав, поскольку внутренний референдум Приднестровья никак не обязывает Москву выполнять его результаты или даже комментировать их. Официальные лица ПМР при этом ссылаются не только на цифры 2006 года, но и на данные неких весенних соцопросов, которые будто бы показали, что жители Приднестровья хотят стать гражданами РФ. Этот ход призван внешне копировать развитие ситуации в Крыму, но на самом деле выглядит как попытка давления на Кремль, а за стенами самой большой оборонительной крепости в Европе такое не любят. В последнее время – особенно. Недаром Песков назвал происходящее «инициативой Шевчука». На месте президента ПМР многие после такой формулировки занервничали бы. Тем более у Евгения Шевчука и без того проблем много.

Так, на декабрь назначены президентские выборы, и шансы Шевчука вновь победить неоднозначны. А «присоединение к России» – модная тема, которую после успеха на парламентских выборах в Южной Осетии партии «Единая Осетия» в Приднестровье, видимо, посчитали спасательным кругом. В Тирасполе помнят, что референдум десятилетней давности проходил в один день с президентскими выборами и фактически гарантировал Игорю Смирнову переизбрание. В том же 2006 году ровно такой же трюк проделал тогдашний президент Южной Осетии Эдуард Кокойты: в ноябре президентские выборы в Цхинвале были совмещены с референдумом о независимости РЮО. Независимость, конечно же, была подтверждена, а Кокойты переизбран на второй срок. Правда, в отличие от Игоря Смирнова, Кокойты был на тот момент чрезвычайно популярен, а референдум требовался для дополнительного подтверждения курса на независимость в условиях усиления давления со стороны Грузии.

#{smallinfographicleft=261984}В моде сейчас еще и конспирологическая теория, согласно которой Кремль манипулирует вообще всем, что происходит на планете, включая поведение хакеров, выборы в США и океанские приливы, что уж тут говорить об указах приднестровского президента. В рамках этой модели космогонии кто-то в Кремле потребовал от Шевчука аккурат к десятилетнему юбилею продемонстрировать «усиление курса на сотрудничество», которое должно выразиться в унификации законодательства. Многие в такое и впрямь готовы поверить, учитывая, скажем так, нестандартную (порой – с элементами истерики) манеру поведения некоторых профильных московских чиновников по отношению к признанным или частично признанным республикам. Но остается географическая реальность, в которой Приднестровье не имеет общей границы с Россией и вступит в состав РФ только после первого ядерного взрыва третьей мировой войны или другого  нестандартного поворота событий, в числе которых наиболее перспективным можно считать нашествие инопланетян (причем злобных; нашествие дружелюбных инопланетян еще ничего не гарантирует). Никто не отменял и экономический кризис в Приднестровье, вызванный не столько событиями на Украине, сколько странностями политики правительства Шевчука. В свою очередь кризис породил протестные настроения, справиться с которыми заполонившие Тирасполь пиарщики посчитали возможным с помощью лежащего на поверхности лозунга об «интеграции с Россией».

Вообще, если не вдаваться в более древнюю историю, все последние 15 лет далекое и не познанное до конца Приднестровье оставалось на обочине российской внешней политики – за ним «присматривали» довольно случайные люди с набором довольно экзотических методов. Иногда это были откровенные аферисты, причем украинского происхождения. Некоторые из них одновременно засветились и на скандальных выборах в той же Южной Осетии в 2011–2012 годах – отсюда и схожесть лозунгов. В глубоко провинциальных, информационно изолированных Тирасполе и Цхинвале влияние лощеных молодых людей, сыплющих профессиональными терминами, к сожалению, очень велико. Они получают «подряды на обслуживание» предвыборной кампании, а там – хоть трава не расти. Еще хуже, если им удается закрепиться на захваченной территории. Особенно страдает от такой «предвыборной оккупации» Тирасполь, политическая элита которого почти наркотически зависима от подобных персонажей. И родить на пустом месте, точно к юбилею такой вот провоцирующий указ вполне в их стиле. Мало того, Цхинвал для Шевчука – чуть ли не ролевая модель, он ездит туда едва ли не чаще, чем в Москву, и порой оказывается единственным высоким иностранным гостем на разного рода торжественных мероприятиях.

Большой политики во всем этом – ноль целых ноль десятых. Даже Кишинев отреагировал на указ приднестровского президента откровенно вяло и лишь потому, что не мог промолчать по законам жанра. Молдавское руководство (в отличие от приднестровского) никаких иллюзий насчет «вхождения в Россию» не питает, а общение с Тирасполем там довольно успешно ведет профильное ведомство – Бюро по реинтеграции, выработавшее собственные методы вербальной мимикрии, чтобы избегать однозначных формулировок в публичных документах. Взорвать ситуацию в регионе подобные указы Шевчука тоже не могут. Даже Украине это не под силу. Единственным реальным поводом для возобновления боевых действий или для запуска реального процесса интеграции с Россией могло бы стать изменение статуса Молдавии. Например, ее объединение с Румынией. Но и этот сценарий пока не более вероятен, чем прилет инопланетян.

Тирасполю пора усвоить важное: Москва сейчас очень болезненно реагирует на попытки неожиданных «инициатив», разрушающих выстроенную ей систему внешнеполитических векторов. Ждать, что в Тирасполь сейчас нагрянут верные нукеры Владимира Путина, тоже бесполезно. Система анализа политики на постсоветском пространстве до сих пор не выстроена, комплексно размыта и организационно разобщена. Родина упорно не посылает на этот участок своих лучших сыновей, а фаворитизм – нормальное явление. Последние попытки повлиять на внутренние политические расклады в РЮО и в Абхазии ничего хорошего не принесли, многое – просто испортили. А Приднестровье еще дальше, представление о происходящих там процессах искажено, и предпочтительно следить лишь за состоянием миротворческих сил, поскольку за всем остальным уследить не получается. Вот и швыряет владельцев московских профильных кабинетов от концепции «тотального контроля», от которой местных порой оторопь берет, к депрессивной усталости под лозунгом «Пусть что хотят, то и делают – их судьба; наливай». В Приднестровье, где многое держится на бытовых интригах, семейственности и запутанных экономических схемах, в такой обстановке ничего продуктивного не выработаешь. И всегда есть основание полагать, что будет еще хуже.