Патриарха и папу сближает дехристианизация мира

Папа и патриарх беседовали в гаванском аэропорту два часа. Открытыми для прессы были только первые несколько минут и церемония подписания декларации по итогам встречи, на которой были сделаны и краткие заявления.

Мы не соперники, а братья: из этого понимания мы должны исходить во всех наших действиях по отношению друг к другу и к внешнему миру

Началась беседа с троекратного христосования – папа приветствовал патриарха словами «Наконец-то!» и несколько раз назвал его братом. Патриарх Кирилл в ответ сказал: «Мы с Вами оказались в нужное время в нужном месте», добавив, что «теперь многое станет легче». После слов папы о том, что «безусловно, эта встреча – воля Божья», патриарх ответил, что «не видит преград для организации других встреч» с понтификом.

По завершении двухчасовой беседы состоялся обмен подарками – патриарх получил частицу мощей своего небесного покровителя святого равноапостольного Кирилла, а папа – список иконы Казанской Божьей матери и подписание декларации. Патриарх и папа сделали краткие заявления.

«Мы провели два часа в открытых дискуссиях, с полным пониманием ответственности Церкви за свой верующий народ, за будущее христианства и человеческой цивилизации, – сказал Кирилл. – Была очень содержательная беседа. Мы смогли понять и почувствовать позиции друг друга. Результаты дают возможность сказать, что две Церкви могут работать вместе, защищая христиан во всем мире. И с полной ответственностью работать. Чтобы не было войны, чтобы повсюду уважалась человеческая жизнь, укреплялись основы семейной и личной нравственности, чтобы и через участие Церкви, и через светское общество прославлялось имя Святое».

Папа римский поблагодарил патриарха Кирилла за его усилие и смирение, которые он показал, «чтобы мы вместе искали пути выхода». «Мы, епископы, имеем ту же веру и искали тот же путь. Мы говорили очень откровенно. Я вам признаюсь, что атмосфера этого диалога принесла мне утешение» (ватиканский переводчик-литовец перевел эти слова как «я чувствовал присутствие Святого Духа»).

Совместная декларация состоит из 30 пунктов и начинается с благодарности Богу за сам факт встречи:

«С радостью мы встретились как братья по христианской вере, увидевшиеся, чтобы «говорить устами к устам» (2 Ин. 12), от сердца к сердцу, и обсудить взаимоотношения между Церквами, насущные проблемы нашей паствы и перспективы развития человеческой цивилизации».

Три главных темы для обсуждения, заявленные в декларации, – отношения между Церквями, проблемы христиан в мире и будущее человечества – насколько обширны, настолько же и естественны для беседы предстоятелей двух Церквей. Обсуждение отношений двух Церквей, разделившихся тысячелетие назад, вовсе не означает начала работы по их воссоединению – канонические и догматические расхождения слишком сильны. При этом, естественно, в декларации выражается сожаление о самом факте раскола и говорится и о том, что объединяет, и о том, что разъединяет:

«Мы разделяем общее духовное Предание первого тысячелетия христианства... Несмотря на общее Предание первых десяти веков, католики и православные на протяжении почти тысячи лет лишены общения в Евхаристии. Мы разделены ранами, нанесенными в конфликтах далекого и недавнего прошлого, разделены и унаследованными от наших предшественников различиями в понимании и изъяснении нашей веры в Бога, единого в Трех Лицах – Отца, Сына и Духа Святого. Мы скорбим об утрате единства, ставшей следствием человеческой слабости и греховности, произошедшей вопреки Первосвященнической молитве Христа Спасителя: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17, 21).

Осознавая многочисленные препятствия, которые предстоит преодолеть, мы надеемся, что наша встреча внесет вклад в дело достижения того богозаповеданного единства, о котором молился Христос. Пусть наша встреча вдохновит христиан всего мира с новой ревностью призывать Господа, молясь о полном единстве всех Его учеников. Пусть она – в мире, который ожидает от нас не только слов, но и деяний – станет знамением упования для всех людей доброй воли».

Является ли этот призыв экуменистическим, как того опасались многие в нашей Церкви? Нет, тут есть сожаление о разделении и надежда на воссоединение – но любой христианин, естественно, сожалеет о разделении Церкви, как бы он при этом ни относился к его причинам и какими бы заблудшими или еретиками ни считал отколовшуюся паству.

Поэтому, когда в декларации говорится о том, что «в решимости прилагать все необходимое для того, чтобы преодолевать исторически унаследованные нами разногласия, мы хотим объединять наши усилия для свидетельства о Евангелии Христовом и общем наследии Церкви первого тысячелетия, совместно отвечая на вызовы современного мира», тут важнее всего именно указание на вызовы наших дней, одинаково угрожающие всем христианам. Никакого размывания основ православия, филокатоличества или экуменизма из таких призывов не вытекает. Кроме того, в декларации Ватикан пошел на фактическое осуждение самой практики «униатства», то есть перевода православных под власть римского понтифика:

На эту тему
• Патриарх Кирилл и папа Франциск приняли совместную декларацию
• Патриарх Кирилл и папа Франциск призвали помочь Ближнему Востоку и Украине
• Декларация патриарха Кирилла и папы Франциска осудила «униатизм»
• Патриарх Кирилл и папа Франциск призвали христиан сохранить «душу Европы»

«Сегодня очевидно, что метод «униатизма» прежних веков, предполагающий приведение одной общины в единство с другой путем ее отрыва от своей Церкви, не является путем к восстановлению единства».

Точно так же осуждается и прозелитизм:

«Православные и католики объединены не только общим Преданием Церкви первого тысячелетия, но и миссией проповеди Евангелия Христова в современном мире. Эта миссия предполагает взаимное уважение членов христианских общин, исключает любые формы прозелитизма.

Мы не соперники, а братья: из этого понимания мы должны исходить во всех наших действиях по отношению друг к другу и к внешнему миру. Призываем католиков и православных во всех странах учиться жить вместе в мире, любви и единомыслии между собою (Рим. 15, 5). Недопустимо использовать неподобающие средства для принуждения верующих к переходу из одной Церкви в другую, пренебрегая их религиозной свободой и их собственными традициями».

Получается, что тысячелетняя политика Католической церкви по отношению к православной – включая униатство, прозелитизм – признана на уровне папы неправильной. Да, Ватикан в последние десятилетия и так говорил о недопустимости прозелитизма, но теперь это зафиксировано в совместной декларации, а осуждение практики униатства вообще беспрецедентно.

Но саму декларацию не стоит рассматривать как список уступок, компромиссов или подводных камней – все-таки в первую очередь это политический документ о том, что «православные и католики должны научиться нести согласное свидетельство истины в тех областях, в которых это возможно и необходимо», потому что «человеческая цивилизация вступила в период эпохальных перемен».

Эти перемены прямо не называются в декларации антихристианскими, но все понимают, что именно об этом и идет речь. В частности, большая часть Европы вступила в период апостасии – отпадения от веры. Закрываются церкви, все меньше становится христиан – и это происходит не просто так, а в том числе и как следствие насаждения и наступления воинствующего мультикультурализма.

В декларации об этом говорится достаточно мягко – понятно, что РПЦ высказалась бы жестче, но Ватикан на Западе и так подвергается постоянным нападкам за свой консерватизм – как о том, что «превращение некоторых стран в секуляризованные общества, чуждые всякой памяти о Боге и Его правде, влечет за собой серьезную опасность для религиозной свободы». Прямой намек на то, что имеется в виду именно Запад, содержится в словах об европейской интеграции, которая «была воспринята многими с надеждой» – «в то же время мы предостерегаем против такой интеграции, которая не уважает религиозную идентичность».

Еще несколько пунктов декларации посвящены защите семейных ценностей (в том числе и пониманию семьи как союза мужчины и женщины – в этом вопросе католики держат оборону от современной западной цивилизации), осуждению эвтаназии и абортов.

Что касается главной актуальной темы встречи – войны и гонений на христиан на Ближнем Востоке – то ей уделено четыре пункта декларации. «Призываем мировое сообщество сплотиться, чтобы покончить с насилием и с терроризмом», – эти слова вполне перекликаются с призывами Москвы к Западу вместе работать над успокоением горящего региона.

Папа и патриарх призвали к миру и на Украине, обратившись к своей пастве с призывом «трудиться для достижения общественного согласия, воздерживаться от участия в противоборстве и не поддерживать дальнейшее развитие конфликта».

Судя по всему, встреча в Гаване может иметь продолжение – по крайней мере, слова патриарха Кирилла в начале беседы с папой дают такие основания. Сейчас, конечно, рано говорить о том, когда и будут ли вообще в ближайшие годы новые встречи, но ясно, что не в формате визитов патриарха в Ватикан или папы в Россию (хотя Ватикан еще накануне встречи в Гаване стал говорить о желательности такого визита – кардинал Вальтер Каспер назвал визит папы в Россию «важным шагом», оговорившись, что пока «преждевременно говорить о возможной поездке»).

Если говорить о политическом значении гаванской встречи и принятой на ней декларации, то она сейчас, конечно, работает на Россию – глава Католической церкви, самая авторитетная для миллиарда католиков фигура, встречается с русским патриархом в ситуации, когда англосаксонские элиты продолжают, пусть и в более мягкой форме, политику сдерживания России, делают все для того, чтобы европейские страны сохраняли санкции против нашей страны.

Католики в Европе – во Франции и Италии, Германии и Испании – хотя и находятся в целом в обороняющемся положении, но представляют собой важную политическую силу. Которая в силу целого ряда причин – начиная от экономических и заканчивая нравственными – и так видит в России своего объективного партнера и союзника. Сближает Россию и старую Европу, как и католиков с православными, не стремление стереть различия и отказаться от своей сути, а напротив, желание сохранить свои традиции перед лицом общего врага.