Козырев имеет личные мотивы призывать к давлению на Россию

«Приближающаяся смена режима в России» – так озаглавлена статья Андрея Козырева в The New York Times, в которой бывший министр рассуждает о том, что Запад должен проявить твердость «в защите суверенитета Украины и восстановления ее территориальной целостности» – потому что это «является необходимым условием не только обуздания агрессивных импульсов Кремля, но и вовлечения России в конструктивный диалог по широкому спектру вопросов».

Козырев честно признавал, что считал бы удачей, если Россия стала бы чем-то вроде Канады

При этом Козырев фактически обвиняет Россию в ядерном шантаже – то есть подыгрывает попыткам англосаксов представить нашу страну угрозой всему миру. Вот как он, например, трактует слова Владимира Путина о том, что своими действиями на Украине Запад подтолкнул нас к черте, отступить за которую мы не можем:

«Это было больше чем просто игра в политическое перекладывание ответственности. Его ответ одновременно раскрыл как согласованную антизападную стратегию, в которой Запад предстает врагом, так и политику балансирования на грани войны. Скрытое сообщение заключалось в том, что, действия Запада в манере, которая не нравится Кремлю, могут подтолкнуть к критическому ответу, вероятно, даже ядерному».

Те, кто рисует Путина шантажистом с ядерной дубинкой, прекрасно понимают, что они делают – работают на демонизацию России с целью настроить против нее западное и мировое сообщество. Понятно, когда этим занимаются англосаксонские стратеги – но зачем это бывшему главе МИД России? Может быть, Козырев действительно верит в то, что говорит?

Вполне вероятно – ведь он является типичным представителем той прозападной, космополитической элиты, которая пришла к власти в 90-е. Это была та часть среднего звена советской номенклатуры, которая вступила в 80-е годы с абсолютно антисоветским сознанием. Они думали, что антикоммунистическим – но после того, как взяли власть, оказалось, причем по делам их, что антинациональным. Козырев, работавший в МИДе с 1975 года, говорит, что стал меняться после первой поездки в Штаты и посещения супермаркета:

«Я продолжал работать в МИДе, но чем дальше я стал вдумываться, чем я занимаюсь, что у нас за внешняя политика, чем она занимается, то постепенно у меня все это стало разрушаться, как карточный домик, и я в конце концов, честно говоря, был просто антисоветчиком. Ну вот такой компромисс, все так делали, я тоже делал».

Все это, конечно, ложь. Все люди «нашего круга» – те, кто в итоге и составил демократическое окружение Ельцина к началу 90-х и потом внезапно оказался во главе России. Козырев, как и Гайдар, хотели сделать из России часть Запада, интегрировать ее в атлантические структуры – будучи убеждены в том, что так ей будет лучше. Даже провал их попыток два десятилетия назад (когда и был отставлен первый глава МИД России) не изменил взглядов Козырева. Напротив, живущий сейчас в Майами 64-летний бывший министр уверен, что Россия будет союзником Запада. Впрочем, это произойдет только после смены власти, ведь «сегодня нация действительно находится на коленях – перед лидером, которого нельзя сменить», но рано или поздно народ встанет с колен, и «смена режима в России неизбежна; возможно, она уже надвигается».

В отличие от Ходорковского или Навального, Козырев публично не призывает к прямому давлению на российскую власть. Он даже предупреждает, что «Западу не стоит рассчитывать на подобную возможность (смены режима) и тем более делать ее целью своей политики». Он считает, что Запад должен быть готов помочь российскому народу тогда, когда он снова «поднимется с колен», чтобы облегчить ему «путь к устойчивой демократии и экономике».

В этом чувствуется личная боль – ведь именно недостаточную помощь Запада правительству Гайдара в 1992 году Козырев и многие его коллеги до сих пор считают едва ли не главной причиной провала либеральной вестернизации России. Вкупе, конечно, с сопротивлением старых «советских» элит, к которым тот же Козырев относит и Примакова. То есть люди, искренне или не очень пытавшиеся сделать из России младшего партнера атлантистов (а Козырев честно признавал, что считал бы удачей, если Россия стала бы чем-то вроде Канады), сейчас предупреждают Запад – не повторяйте своих ошибок, в следующий раз помогайте прозападной власти по-настоящему, а не как нам.

В откровенной беседе с двумя своими бывшими коллегами по правительству Авеном и Кохом в сентябре 2011 года Козырев прямо говорит об этом:

На эту тему
• Касьянов намерен отдать Крым – после того, как Запад "вылечит Россию"
• Один из авторов дефолта уехал для исследований в США

«У меня был разговор с Бейкером в Брюсселе, многочасовой, сразу после путча. Меня отправили 20 августа 1991 года из Белого дома с полномочиями объявить правительство в изгнании, если дело до этого дойдет. Дело до этого, к счастью, не дошло, но я встретился с Бейкером в Брюсселе 19–20-го. Я ему сказал: «Джеймс, как я вижу эту ситуацию? Она очень простая. Это холодная война наоборот». Была Фултонская речь Черчилля, именно про Черчилля был разговор, мы все время к нему возвращались. Я говорю: «Мы ждем от вас, что либо Буш, либо ты, либо не знаю кто там у вас произнесет Фултонскую речь наоборот».

– Занавес поднимается?

– Да. Советский Союз исчезает, к власти в России пришли нормальные ребята, хорошие, дураки, идиоты – кто угодно, но они хотят с вами просто быть в одном месте. Нужно их поддержать, нужен новый план Маршалла, нужно закрыть на все глаза и выделить деньги, оказать политическую поддержку, идеологическую поддержку, помогать нам на полную катушку».

Вину за то, что Запад не оказал гайдаровцам необходимой помощи, Козырев возлагает на пришедшую к власти в США администрацию Клинтона. А внутри страны у них не получилось в том числе и потому, что Ельцин утратил революционный запал:

«У Ельцина произошла большая внутренняя эволюция – он стал наслаждаться властью, у него сначала был искренний порыв к каким-то изменениям, но элита эти стремления не разделяла. Там были либо политически нейтральные люди, либо люди из прошлого вроде Примакова. Силовики в основном были совершенно нейтральные, смелые, лично очень неплохие люди. Но без идеологии и понимания того, что надо реформировать. В революционной ситуации это неправильно. Начальники должны быть идеологически и политически подготовлены. Заместители – уже не обязательно, могут быть и военспецы, как и аппарат, но лидером должен быть политический вождь – Троцкий. И нужна партия, из которой можно рекрутировать комиссаров для контроля за военспецами. А у Ельцина не было партии».

Все понятно – у реформаторов не оказалось своего Троцкого (хотя на его роль претендовал Чубайс), вот все и провалилось. Да и Запад не помог – не интервенцией, а инвестициями. О том, нужно ли было Западу помогать даже прозападному правительству в Москве, Козырев как-то не задумывается – почему нет, если мы, западники, хотим стать вашими союзниками? Вспоминая свое утверждение министром иностранных дел России на съезде народных депутатов в октябре 1990-го (тогда эта должность была еще декоративной – ведь был СССР), Козырев говорит:

«Вот меня утвердили как-то сразу, с первого раза, хотя я говорил эту свою радикальную ахинею, прямо впервые сказал публично: «Демократическая Россия должна быть и будет таким же естественным союзником демократических стран Запада, как тоталитарный Советский Союз был естественным противником Запада». Вот эта моя формула, она так по всей жизни и сохраняется».

Эта формула не просто игнорирует геополитические различия между Россией и Западом – она отражает непонимание российскими космополитами ни национальных интересов России, ни сущности англосаксонского глобального проекта. Козырев до сих пор считает, что мы не стали союзниками с атлантистами только потому, что «так и не стали демократической страной и недолго стремились стать настоящим, искренним союзником Запада».

Наши западники такие – во всем виновата Россия, даже в том, что у нее есть свои национальные интересы. Впрочем, сам этот термин не из козыревского лексикона – Евгений Примаков вспоминал, что в один из своих приездов в Москву бывший президент США Никсон спросил Козырева о том, каковы интересы новой России.

«Одна из проблем Советского Союза состояла в том, что мы слишком как бы заклинились на национальных интересах, – ответил на это Козырев. – И теперь мы больше думаем об общечеловеческих ценностях. Но если у вас есть какие-то идеи и вы можете нам подсказать, как определить наши национальные интересы, то я буду вам очень благодарен».

Поблагодарим же и мы Андрея Козырева за то, что сейчас он напомнил о своем существовании – и о том, министров какого масштаба мы потеряли. И о том, как много нам еще нужно сделать, чтобы никогда больше подобные стратеги не оказались у рычагов власти.