Баррозу видит угрозу

Одного обвинения во вторжении российских войск на Украину уже недостаточно для поддержания высокого градуса русофобии на Западе – в отсутствие реальных подтверждений требуются хотя бы вербальные. Тем более что нужно создать правильный фон для балтийской речи Обамы, которого уже призывают выступить в стиле Кеннеди с его «мы все берлинцы». Искать нужные аргументы приходится уже не прессе или польским и шведским чиновникам, а самим руководителям Евросоюза. Тем более что терять им в буквальном смысле нечего – руководство ЕС дорабатывает на своих постах последние недели.

Европейцы не понимают, о чем им говорит Россия – и проблема вовсе не в переводе

Жозе Мануэл Баррозу, глава Еврокомиссии, в субботу в Брюсселе на саммите глав стран ЕС рассказал им о своем разговоре с Владимиром Путиным, состоявшемся накануне, 29 августа. Рассказ Баррозу попал в прессу 1 сентября – лучше даты и не придумаешь: 75 лет со дня начала Второй мировой войны. И сейчас, когда в Европе снова идет война – гражданская, но с огромным внешним участием – а Россию и Путина изображают агрессорами, читатели европейских газет болезненно воспринимают любые новости о планах России, которую Запад веками изображал главной угрозой миру. И вот бывший португальский премьер передает премьерам и президентам 28 европейских стран, что Путин сказал ему в телефонном разговоре: «Если бы я захотел, то смог бы взять Киев за две недели».

Понятно, как воспринимают это европейские лидеры – как прямую угрозу. Европейцы запрограммированы на страх перед русским варваром. Нынешние лидеры стран ЕС воспитаны в той же матрице – только к ней еще и добавилось презрение к слабой и самозабвенно охаивающей собственное прошлое России, которую они наблюдали в 90-е годы.

Вот как итальянская газета La Repubblica передает рассказ Баррозу о беседе с Путиным: «Он рассказал, что когда спросил его о русских войсках, которые пересекли границу с Украиной, то лидер России перешел к угрозам. «Не это на самом деле проблема, – ответил «царь» Баррозу. – Если я захочу, то возьму Киев за две недели».

После этого выступил британский премьер Кэмерон, который в резкой форме сказал, что «на этот раз нельзя принять требования Путина... Он уже и так забрал Крым. И мы не можем ему позволить забрать всю страну. Ибо мы рискуем повторить ошибки, сделанные в 38-м году в Мюнхене. И мы не знаем, что может произойти потом».

На эту тему
• Западные СМИ: Путин объяснил Баррозу, что при желании мог бы взять Киев за две недели
• Кремль: Цитата Путина о "взятии" Киева была вырвана из контекста
• Баррозу: В отношениях ЕС и России может наступить "точка невозврата"

Учитывая, что еще до сообщения Баррозу тональность выступлений в Брюсселе зашкаливала, понятно, что слова главы Еврокомиссии стали последней каплей, склонившей европейских лидеров к принятию решения о введении новых санкций против России. Путин нам угрожает – хочет, чтобы мы не вводили санкции, так мы продемонстрируем твердость и введем их.

Более того, как пишет La Repubblica, европейские лидеры согласились с тем, что «больше нет никаких ограничений непредсказуемости Путина. Его не считают более рациональным игроком, а его действиями руководит национализм». То есть снова та же самая «потеря связи с реальностью», в которой Меркель обвиняла Путина в разговоре с Обамой полгода назад.

Москва тоже не оставила эти сообщения без комментария – во вторник помощник Путина Юрий Ушаков заявил: «Были сказаны эти слова или нет, на мой взгляд, эта цитата вырвана из контекста и имела совершенно иной смысл». «Это некорректно, это выходит за рамки дипломатической практики. Это недостойно серьезного политического деятеля», – добавил Ушаков.

Действительно, разглашение содержания личных разговоров без согласия обеих сторон недопустимо в нормальной практике отношений между державами. Тот факт, что Баррозу решился, пусть и непублично (но понимая, что все равно будет утечка в прессу), передать слова своего собеседника, сам по себе свидетельствует о глубочайшем кризисе, в котором оказались даже личные контакты между европейскими и российскими руководителями. Европейцы не понимают, о чем им говорит Россия – и проблема как минимум не только в переводе.

Вам не удастся увести Украину в атлантический мир – не слышат. Хватит поддерживать Киев в его попытке силовым путем задавить восставших – не понимают. Нужно прекратить огонь и начать мирные переговоры между противостоящими сторонами – нет конкретного ответа. Как и с кем говорить? Тем более, как напомнил на днях Путин, «сегодняшние лидеры Европы далеки от того, чтобы проявлять свою самостоятельность».

А если говорить о конкретной «угрозе Баррозу» – угрожал Путин Европе или нет?

Европейская пресса и отдельные руководители стран ЕС вслед за Украиной обвинили Россию во вторжении – и понятно, что Баррозу спросил об этом Путина: «Вы правда ввели войска на Украину?» На что Путин не просто ответил «нет», а решил объяснить абсурдность подобного утверждения – сказав, что если бы Россия ввела войска, то положение дел не только на фронте в Новороссии, но и на всей Украине тут же изменилось бы кардинальным образом – и через две недели эти гипотетические российские войска были бы в Киеве. То есть доказательство от противного – если нет тотального поражения украинской армии, то нет и войск.

Действительно, зачем Путину, несколько месяцев вопреки российскому общественному мнению воздерживающемуся от прямого военного вмешательства в гражданскую войну на Украине, делать это сейчас, когда и так уже произошел перелом в пользу армии Новороссии? А если уж вводить войска – то в количестве, достаточном для стремительного обезвреживания всех украинских вооруженных сил, чтобы минимизировать потери. Двухнедельный срок, необходимый для падения Киева в случае войны с Россией, – не выдумка, а трезвая оценка возможностей украинской армии.

Но Россия именно что не хочет воевать с украинской армией – точно так же, как и не хочет продолжения боевых действий между новороссийскими войсками и киевскими. Об этом Путин говорил за несколько часов до разговора с Баррозу в своем выступлении на «Селигере» – и наверняка он повторил призывы к мирным переговорам и организации коридоров для выхода окруженных частей и в беседе с главой Еврокомиссии, попросив его надавить на Киев с целью прекратить огонь.

Тем не менее из всего разговора Баррозу запомнил только слова о «взятии Киева». Воспринимать это как угрозу, конечно же, можно – особенно если забыть, что языком ультиматумов и угроз уже полгода разговаривает с Россией сам Запад. Россия обороняется – что в украинской ситуации, что на общем поле наших отношений с Западом. При этом с Вашингтоном Москва практически прекратила общение по украинской тематике – убедившись, что Штаты настроены на войну с Россией до последнего украинца. Россия попыталась сделать так, чтобы умиротворяющее европейское влияние на Киев хоть как-то уравновешивало воинственное американское – но каждый раз выясняется, что Европа слишком зависима и не готова подталкивать Порошенко к реальным переговорам с Новороссией и прекращению огня.

Запад ждал победы Киева – а когда не дождался и, более того, в воздухе запахло наступлением войск Новороссии, обвинил Россию во вторжении. Как и в годы холодной войны, атлантисты пугают европейцев русскими танками. Но если раньше речь шла сразу о Париже, то сейчас говорят о Киеве, Прибалтике и Варшаве как дороге на тот же Берлин и Ла-Манш. Притом что Россия ни разу не нападала на Европу – а оказывалась в Берлине и Париже в ответ на вторжение европейских войск в наши пределы.

Попытки Запада создать военные базы и увеличить военное присутствие на территории Прибалтики, Польши и, не дай бог, Украины – вот главная угроза миру в Европе. Продолжение наступления на Россию, попытка зажать нас в угол и обложить военными базами – худший подарок, который англосаксы могут сделать нашим соседям. Киевские власти, собирающиеся отменить внеблоковый статус страны и умоляющие о помощи НАТО, не просто играют с огнем – они делают это намеренно, заботясь только о собственной власти и интересах атлантистов.

На Украине никогда не будет американских баз – в крайнем случае для недопущения их появления там России потребуются те самые две недели, о которых сказал Путин.