Братья по оружию стали партнерами

Для современного потребителя массмедиа со словом «Вьетнам» ассоциируются разве что нелегальные мигранты – еще в начале июля в столице обнаружили нелегальную швейную фабрику с тысячей работников-вьетнамцев, а в августе, после инцидента на Матвеевском, сотни вьетнамцев свозили в лагерь для нелегалов. Тогда особо продвинутые эксперты даже заявляли, что в Москве 20 подобных полуподпольных вьетнамских городков, в которых живут и работают 600 тыс. человек (а самые смелые доводили общее количество вьетнамцев в столице до миллиона).

При этом реальные оценки нелегальной вьетнамской миграции гораздо скромнее – по данным ФМС, во всей России около 30 тыс. нелегалов из Вьетнама. Даже если они занижены, понятно, что ни о каких «сотнях тысяч в одной Москве» речи не идет. Еще несколько тысяч живут и работают вполне легально, в том числе и 5 тыс. вьетнамских студентов. Подпольный рабский труд скоро перестанет быть постыдной страницей наших двухсторонних отношений, в которых есть чем гордиться и к чему стремиться и нам, и вьетнамцам.

Даже тень России в Камрани вызвала беспокойство двух других ключевых игроков в Тихоокеанском регионе: США и Китая

90 лет назад из Парижа в Москву прибыл один из первых вьетнамцев, решившихся добраться до наших холодов, – молодой член французской Компартии Нгуен Ай Куок приехал учиться в Университет трудящихся Востока. Потом он организует Компартию Вьетнама, возьмет очередной псевдоним – Хо Ши Мин, станет партизаном, провозгласит независимый демократический Вьетнам, победит французских колонизаторов, а потом будет противостоять американской армии. Победа над США придет уже после его смерти – так же, как и успешное отражение китайской агрессии.

Всю жизнь Хо считал СССР своим учителем и относился с большим уважением к его руководителям – так, в 1950 году его очень расстроила пропажа журнала «СССР на стройке», на экземпляре которого по его просьбе расписался Сталин. Отношения двух стран развивались по восходящей – даже ссора Москвы и Пекина в 60-е годы не помешала этому. Начиная с 1961 года наши военные советники служили во Вьетнаме, а после 1964 года, когда США начали войну с Северным Вьетнамом, она фактически шла при нашем участии. Штаты стремились не только удержать Южный Вьетнам, но и сломать Ханой. 12 тыс. военнослужащих (в основном офицеров) прошли через Вьетнам. Советская помощь (а большую часть в ней составляли поставки оружия) в самые напряженные годы войны составляла примерно 1,5 млн тогдашних рублей в день. Понятно, что и вся экономика Вьетнама создавалась советскими специалистами – более 300 объектов было построено, около 30 тыс. человек прошли через вьетнамские командировки. 100 тыс. местных были подготовлены и обучены нашими спецами. Для советских людей 60–70-х годов Вьетнам и Куба символизировали не только сопротивление американскому давлению и агрессии, но и искренние чувства других народов к нашей стране.

В 90-е годы казалось, что все кончилось, хотя Вьетнам, в отличие от стран Восточной Европы, не стремился оторваться ни от России, ни от социализма. Ученики дедушки Хо продолжали строить свой, вьетнамский социализм – хоть и с рыночной экономикой, но с государственным регулированием и руководящей ролью Компартии. А Россия ушла – хотя в 1994 году мы и подписали новый договор о дружбе, связи двух стран слабели с каждым годом. Наша военная база в Камрани, крупнейшая заграничная база советского ВМФ, пришла в полное запустение – ни флот, ни авиация ее практически не использовали, а однажды при посадке разбились три Су-27 из «Русских витязей».

В 2001 году, во время своего первого визита во Вьетнам, Владимир Путин подписал соглашение о ликвидации военной базы – вьетнамцы настаивали на том, чтобы Россия вложила деньги в реконструкцию или платила аренду. Ни денег, ни флота, который бы мог ее использовать, тогда не было. Но закрытие базы, аэродром которой потом стал принимать туристические рейсы, не привело к обрушению российско-вьетнамских отношений – постепенно, вместе с укреплением России, они стали оживать и возрождаться. Сейчас в них есть три ключевых составляющих.

Это близкие союзнические отношения – с прошлого года обе страны называют их отношениями «всеобъемлющего стратегического партнерства». Они базируются как на давних и проверенных связях, так и на том, что две страны имеют совпадающие или очень близкие позиции практически по всему спектру международных отношений – и нам с вьетнамцами действительно есть в чем быть друг другу полезными. Например, Вьетнам уже давно предлагает России стать  для нее мостом в регион Юго-Восточной Азии.

На эту тему
• Путин отметил объем гуманитарных связей России и Вьетнама
• Путин: АЭС во Вьетнаме, которую строит Росатом, откроется в 2023 году
• Путин оценил плюсы участия Вьетнама в зоне свободной торговли ТС
• Путин ратифицировал соглашение с Вьетнамом по трудовой миграции
• МИД призвал искать решение территориальных споров в Южно-Китайском море
• Вьетнам намерен создать в порту Камрань судоремонтный центр
• Роснефть получила блок на шельфе Вьетнама взамен на инвестиции
• Шойгу пообещал помочь Вьетнаму в создании подводного флота

Во-вторых, это экономические связи. Причем это не только энергетика и нефтедобыча – к совместной нефтяной компании «Вьетсовпетро» теперь добавляются строительство первой во Вьетнаме и во всей Юго-Восточной Азии атомной электростанции «Ниньтхуан-1» (для которой Россия предоставила кредит в 8 млрд долларов) и ГЭС «Дакдрин», – но и крупнейшее военно-техническое сотрудничество. Сейчас Вьетнам занимает пятое место среди покупателей российского оружия, но заключенные контракты и планы позволяют экспертам уверенно предсказывать, что в скором времени он выйдет на третью позицию. В Ханое обновляют все: и ВМФ, и ВВС, и ПВО – в этот раз Вьетнам с его быстро растущей экономикой может расплачиваться по счетам. Есть интересы во Вьетнаме и у частного российского бизнеса, но его присутствие там пока невелико. А в России самым известным предприятием с вьетнамским капиталом остается производящий лапшу «Роллтон». Двухсторонние экономические связи в ближайшие годы получат новые возможности для развития – визит Путина, несомненно, придаст импульс идущим с прошлого года переговорам о заключении соглашения о зоне свободной торговли между Таможенным союзом и Вьетнамом, после чего задача увеличить взаимную торговлю между Россией и Вьетнамом к 2015 году до 7 млрд долларов (с прошлогодних 2,5 млрд) будет вполне выполнима. И третье, на чем базируются российско-вьетнамские отношения, – это взаимные симпатии людей.

«Сейчас вся элита общества, начиная с самого высшего вьетнамского руководства, – это люди, которые учились в СССР и помнят свои молодые годы, – говорит почетный председатель Общества российско-вьетнамской дружбы Евгений Глазунов. – Наконец-то в последние годы предпринимаются меры по популяризации русского языка во Вьетнаме. Ведь около полумиллиона вьетнамцев знают русский язык, но в основном это люди среднего и старшего возраста. Но и молодые вьетнамцы воспринимают отношения с Россией как основополагающие и стратегические – в том числе и потому, что молодежь с уважением относится к старшему поколению и воспринимает его опыт».

Вьетнамские военные – а по боевому духу их армия действительно считается одной из лучших, достаточно лишь перечислить, кого им удалось победить за 40 лет: Франция, США и Китай, – всегда относились с уважением к русским братья по оружию. Недавно было подписано соглашение об увеличении числа вьетнамских студентов в наших военных вузах. Еще одним способом включения человеческого фактора является туризм – и здесь в последние годы идет очень быстрый рост: только за два последних года турпоток из России вырос почти в четыре раза, достигнув за девять месяцев этого года 200 тыс. человек. Тех, кто живет и работает во Вьетнаме постоянно, пока не так много.

«Часть наших соотечественников работают во Вьетнаме временно – около тысячи человек трудятся только на Вьетсовпетро, – говорит Глазунов. – Другие, например бизнесмены, работают и живут там почти постоянно – таких около полутысячи. Занимаются самыми разными вещами: туризмом, торговлей, производством. Например, переработкой драгоценных камней, изготовлением мебели из редких пород дерева. А туристы приезжают не только с нашего Дальнего Востока и из Сибири, но и из европейской части России. Многие приезжают уже не первый раз – вьетнамцы очень заботливо относятся к туристам».

Возвращаются в Камрань и наши военные – еще в прошлом году наши страны договорились о том, что на территории бывшей базы будет создан пункт материально-технического обеспечения для наших моряков. Камрань останется вьетнамским портом с «международным центром обслуживания судов», который, как заявил министр обороны Вьетнама, будет готов принимать как коммерческие суда, так и военные корабли всех стран мира, но для присутствия нашего флота в мировом океане значение этой точки сложно переоценить.

Поэтому даже тень России в Камрани вызвала беспокойство двух других ключевых игроков в Тихоокеанском регионе: США и Китая. В первую голову, конечно, это не нравится американцам, тем более что вьетнамцы, восстановив отношения с США, позволяли им надеяться на то, что Камрань, бывшая раньше американской базой, снова окажется в их распоряжении. Но и китайцы, имеющие с вьетнамцами неурегулированные территориальные споры в Южно-Китайском море, также не в восторге от появления российского флота – в том числе и потому, что перед ними стоит цель ослабить присутствие американцев, а не усилить присутствие русских.

«Если говорить о том, почему Америка хочет вернуться в Камрань, то тут все еще проще и очевидней, – написал в статье «Борьба за Камрань» сотрудник Пограничного института Народно-освободительной армии Китая Ван Бинь. – Таким образом Америка не только нарастит свое военное присутствие в регионе, но и получит возможность сдерживать военную мощь Китая. Однако Камрань позволяет добиться еще большего: владея здесь базой, ты получаешь контроль над ключевой морской трассой, соединяющей Тихий и Индийский океаны. Если американцам удастся закрепить Камрань за собой, то их цепочка военно-морских баз, контролирующих Тихий океан, станет еще более совершенной. Поэтому сейчас, когда Америка громко трубит о своем возвращении в Азию, она не только не может забыть о Камрани, она, наоборот, предпримет самые активные действия, чтобы заполучить ее в свои руки.

Если же говорить о Вьетнаме, то для него Камрань – возможность усилить военное присутствие в Южно-Китайском море, тот рычаг воздействия, с помощью которого Ханой может отстаивать свои морские интересы. Надеясь получить немало выгоды от союза с Россией, Вьетнам в то же время активно заигрывает и с другими державами, стараясь получить максимальную отдачу как от заключения союза, так и от сотрудничества в военной сфере».

А другой китайский аналитик сравнил открытое военное сотрудничество Вьетнама с США с попыткой «посоветоваться с тигром о том, как заполучить его шкуру», и предупредил, что любое дальнейшее сближение здесь может навредить, важно не заставлять Китай беспокоиться.

Отношение к Камрани показывает, что Вьетнам, имеющий сейчас хорошие отношения с Россией, Китаем и США, в военном смысле практически обречен, если исходить из его национальных интересов, ориентироваться на Россию. Присутствие нашего флота в Камрани не угрожает безопасности ни Китая, ни США – и лишь усиливает вес Вьетнама в их глазах. А вот появление американской базы в Камрани было бы справедливо расценено в Пекине как вызов. Предоставление же базы для китайского флота нанесло бы урон самим вьетнамским интересам как внутри страны (ведь вьетнамцы всегда очень трепетно относились к посягательствам Китая на их суверенитет), так и в их отношениях с США. Поэтому российско-вьетнамское военно-геополитическое сотрудничество и союзнические отношения – это как раз тот случай, когда слова о партнерских отношениях вовсе не пустой звук.