«Зефир» и «Эльза» - легенды разведки

В конце 1952 года Михаил Мукасей (позывной «Зефир») получил указание Центра разыскать в Париже разведчика-нелегала К., попавшего в экстремальную ситуацию. У молодого разведчика обнаружился рак желудка. Ему предстояла операция, а рядом из близких – никого. Как помочь товарищу? Не сорвется ли он на краю смерти, не выдаст ли в бреду или под воздействием медицинских препаратов кого-то из своих? Для связи «Зефиру» передали фотографию «К.» и назвали пароль.

В приемной больницы для бедных сидела пожилая медицинская сестра в длинном черном одеянии и с католическим крестом на груди. На столе перед ней лежала регистрационная книга. «Зефир» вежливо попросил медсестру-монахиню указать палату, в которой лежит его родственник. Женщина перелистала книгу учета, нашла нужную строчку и скорбно объявила: «26 декабря, в четыре часа утра, ваш кузен скончался».

Видя побледневшее лицо посетителя, монахиня принялась успокаивать его и читать молитву. Медсестра не понимала всей гаммы переживаний «родственника». «Зефиру» было, конечно, жаль молодого разведчика, но одновременно страшно за то, как он вел себя на смертном одре. Не осталось ли улик? «Родственник» попросил позвать другую сестру, которая ухаживала за умиравшим до последнего вздоха. «Ваш кузен умирал в сознании и в полном одиночестве, – с укоризной произнесла сиделка. – Целуя крест священника, он закрыл глаза, из которых скатилась чистая, как роса, слеза, и затих навсегда». Причащаясь у кюре, до последнего вздоха молодой разведчик не отступил от своей легенды, унося в могилу тайны Родины.

В том же году, 31 мая, в клинике Форнака в Турине умер бывший руководитель 6-го управления абвера (внешней разведки нацистов) Вальтер Шелленберг. И об этом много писали на Западе. Ничего, кроме новых разоблачений еще остававшейся фашистской агентуры, внимание прессы не сулило.

На фоне этой шумихи незаметный уход советского нелегала подарил безопасность многим его коллегам. И после смерти не раскрытый контрразведкой «К.» преданно служил своим товарищам – «родством» с ними и незапятнанной биографией подкреплял «легенду» других нелегалов. И еще: ухаживая за могилой, его коллеги прятали в оборудованном здесь тайнике добытые материалы.

Сегодня – безработный, завтра – разведчик

Каждый раз, когда мы слышали позывные Центра, у нас замирало сердце, что-то болезненно-приятное щемило душу

Умение вести себя грамотно в сложных ситуациях придет к супругам Мукасей с опытом. Но как этот опыт вообще появился? Почему они стали нелегалами? Почетный сотрудник госбезопасности Михаил Мукасей родился в 1907 году в Белоруссии. После революции сын кузнеца отправился учиться в Ленинградский институт труда. Но, без направления от ЦК комсомола Белоруссии, парня не взяли. Он маялся без работы, потом устроился на Балтийский завод, а затем поступил на рабфак. Направление в спецшколу получил в 1937 году.

Елизавета Мукасей – тоже почетный сотрудник госбезопасности. Она родилась в 1912 году в Башкирии, в бедной крестьянской семье. С началом Гражданской войны и голода она с семьей перебралась в Ташкент, «город хлебный». В местной школе-интернате Елизавета получила среднее образование и была направлена в Ленинградский университет, где в 1930 году познакомилась со своим будущим мужем. В разведке имела позывной «Эльза».

В 1937 году были репрессированы руководители внешней разведки, за ними «посыпалась» заграничная резидентура. Резиденты либо вызывались из-за рубежа в подвалы Лубянки, либо уничтожались на месте, либо скрывались, опасаясь репрессий. В истории разведки сохранились скандалы с такими фигурами, как И. Рейс, Ф. Раскольников, А. Орлов, В. Кривицкий, А. Шейнман, У. Чамберс, А. Бармин, М. Штейнберг, В. Соколин.

Бывшие резиденты выдавали контрразведке или уносили с собой в небытие адреса и имена завербованных агентов. Был острый дефицит в кадрах. Именно тогда определилась судьба Михаила Мукасея и его жены Елизаветы. Перипетии государственных дел бывшие нелегалы со мной не обсуждали. Зато, упреждая вопрос, сами ответили на вопрос о своем решении стать разведчиками: «Что нас заставило пойти на этот рискованный шаг? Сильное желание помочь Родине. Мы были уверены, что нам это по плечу…»

Сотрудники 4-го Управления Генштаба РККА Михаил и Елизавета Мукасей отправились в свою первую заграничную командировку абсолютно открыто. 1 августа 1939 года вместе с детьми они высадились в Нью-Йорке с борта океанского лайнера «Нормандия». Михаилу Мукасею предстояло стать вице-консулом СССР в Лос-Анджелесе.

Соблюдая этикет и учитывая особый статус кинематографической столицы Америки, советский дипломат тесно общался со звездами Голливуда – актером Чарли Чаплином, писателем Теодором Драйзером и многими другими. Это пригодилось, когда надо было отправить в СССР работавшего в Мексике разведчика-нелегала, над которым нависла угроза провала. Встала задача провести нелегала на борт советского парохода «Батуми» в обход таможенного досмотра. А как это сделать, если после японской атаки на базу ВМС в Перл-Харборе США строго охраняли свои порты? «Зефир» устраивает на борту парохода вечеринку с приглашением звезд Голливуда. В толпе среди 24 американских знаменитостей на «Батуми» проникает и нужный человек.

На эту тему
• Похищение мозгов
• ГРУ дадут карт-бланш
• Классик советского спецназа
• Охота за советским самолетом
• Журналист как разведчик

Вообще реальные отношения с заокеанской союзницей по антигитлеровской коалиции были непростыми. Ощущал на себе вице-консул и слежку, и там же, в Америке, впервые оказался на грани провала. Это произошло после того, как в 1947 году в ФБР явился с повинной агент советской разведки, голливудский кинорежиссер Борис Мороз. «Зефир» неоднократно подвозил к дому Мороза сотрудников лос-анджелесской резидентуры. Но к моменту перевербовки агента Мукасей уже уехал из США.

После войны «Зефиру» и «Эльзе» было предложено переквалифицироваться на нелегальную работу. Двойная жизнь была смертельным риском. СССР из идеологических соображений отказывался от провалившихся разведчиков («у страны, строящей коммунизм, шпионов нет»), предоставляя их самим себе. Так продолжалось до обмена Рудольфа Абеля (Фишера) на летчика Пауэрса в 1962 году.

Нелегко было согласиться на такую работу. Тем более что дома оставались двое детей. В день отъезда ярко светило солнце, но на душе было очень тяжело. Впереди ждала Швейцария, в которой, по признаниям Михаила Мукасея, «полицейских примерно один на двадцать жителей». Страна содержала большую армию детективов в штатском, которые вели слежку за вновь прибывающими лицами. Активно действовали здесь и специальные службы других стран.

Посылая их в это осиное гнездо, в разведке тщательно готовили «легенду» супругов. В Чехии «Зефир» стал выстраивать свою правдоподобную «биографию». Якобы, он – швейцарский еврей, во время войны находился в концлагере. С этой целью «Зефир» разыскал настоящего узника концлагеря, который подробно рассказал о режиме содержания в концлагере, свозил на место расположения лагеря и показал все на местности.

«Эльзе» пришлось изучать католический катехизис, порядок церковных праздников, молебнов, привыкать к регулярному посещению костела. Ведь ее «сделали» полькой. Елизавета Ивановна изучила польскую кухню, выучила множество песенок, которые якобы остались в памяти с детства.

Но как бы тщательно их не готовили, жизнь всегда преподносит сюрпризы. Однажды в Праге «Зефир» столкнулся нос к носу с сыном учительницы английского языка, которая обучала вице-консула в Лос-Анджелесе. В другой раз «Эльза» едва не встретилась с родной сестрой, выехавшей за рубеж в качестве туристки. Пришлось прятаться от человека, с которым так хотелось побыть вместе.

Ностальгия

С детьми в Москве. Наши дни

Всех близких людей нелегалам заменял Центр. Нельзя не вспомнить волнение, с каким мы слушали Центр, вспоминали Мукасеи. «В день сеанса у нас было радостное настроение от осознания, что Родина с нами. Каждый раз, когда мы слышали позывные Центра, у нас замирало сердце, что-то болезненно-приятное щемило душу. Передачи Центра всегда были чем-то значительным, ответственным, большим, но вместе с тем теплым и родным».

Елизавета Ивановна, как бывшая радистка, делилась и своими ощущениями от работы: «На столе рядом с передатчиком стоят часы с секундной стрелкой, которая быстро прыгает. Во всем доме тишина, которая нарушается лишь слабым рабочим гулом станции, тиканьем часов и биением собственных сердец. Нервы напряжены до предела. Глаза следят за секундной стрелкой. Еще немного. Теперь время!»

Однажды проявление ностальгии Мукасеи увидели в общении со своим коллегой. Во время встреч нелегал начал просить супругов назвать свою фамилию. «Зефир» отказался, ссылаясь на конспирацию. Коллега обиделся – родные люди не хотели быть родными. Он достал свой паспорт: «Вот – мой паспорт. Ведь мы – советские люди, зачем нам скрывать друг от друга?» После долгих лет одиночества супруги понимали, что предложение нелегала – не хитрость предателя. Но если бы коллегу арестовали? Выдержал бы он «допросы с пристрастием»?

Однажды, после мучительных сеансов связи на новой, плохо слушавшейся рации, супруги прочитали в местной еженедельной газете: «Враг не дремлет! В нашем городе работает быстродействующая радиостанция, которая меняет одну частоту за другой. По всем данным, линия связи работает на Москву». В этой же заметке говорилось, что контрразведкой был произведен обыск на одной из улиц города в нескольких километрах от дома Мукасеев. Супруги понимали, что ищут именно их. И повторные выходы в эфир после неудачных сеансов были запеленгованы радиоконтрразведкой. Пришлось на время прекратить сеансы связи и менять рацию.

Избежать провала помогали известные только Мукасеям приметы. «Зефир» и «Эльза» всегда проверяли, не побывали ли в их доме непрошенные гости. Для этого тщательно осматривали контрольные метки на входных замках. А потом – малозаметные ниточки на цветном ковре перед входной дверью. Если бы кто-нибудь проник в дом, то эти ниточки сместились бы.

Впрочем, иногда конспирация давала и совсем неожиданный эффект. Однажды «Зефиру» было поручено Центром разыскать агента, который давно не выходил на связь. Мукасей не знал имени этого человека, но ему было известно, что агент немного знает русский. Встретившись с ним, разведчик решил продолжать разговор по-русски. Однако не вызвал доверия. Реакция даже оказалась обратной. Русский язык у резидента оказался таким ломаным, что он сам не поверил, что это его родной язык. Тем более этому не мог поверить агент. Подобный курьез ожидал и «Эльзу». Она настолько основательно вошла в свою роль, что, когда вернулась на Родину, ей было трудно снова стать собой. Часто она чувствовала себя полькой с швейцарским гражданством и мужем-бизнесменом.

Да, в конце концов они вернулись. Семья их сохранилась. Дети выросли, получили высшее образование, имеют своих детей и внуков. Работу они выполнили, получили за нее правительственные награды. А другой наградой стала эта долгая жизнь , половина которой прошла на волосок от провала.

За успехи, достигнутые в разведывательной работе, Почетный сотрудник госбезопасности полковник Михаил Мукасей награжден орденами Боевого Красного Знамени, Красной Звезды, многими медалями, в том числе «За боевые заслуги». Была отмечена наградами и его супруга – подполковник Елизавета Мукасей.

В 2004 году в серии «Великая Россия. Имена» вышла книга мемуаров советских разведчиков – «Зефир» и «Эльза». Разведчики-нелегалы».