Люди свободолюбивые и гражданские, особенно представители творческих профессий и прочей вольной публики, часто очень негативно относятся к такому понятию, как «строй». Я сейчас не о политическом устройстве страны, хотя обычно они и к этому негативно относятся. Я об упорядоченной группе людей, объединенных единым командованием и единой целью. Почему-то они видят в этом не просто покушение на человеческую свободу, которую ценят превыше всего на свете, а нечто большее – противное самому человеческому существу. В лучшем случае это их отношение выражается в иронии в духе отставного прапорщика Акакия Ушицы из старого фильма «Ах, водевиль, водевиль...» – были бы они умные, они бы строем ходили.
Но как чаще всего бывает, эта ирония и презрение к строю базируются на непонимании того, над чем они смеются и что презирают. Как пел ранний Шевчук: «Дружок, я все знаю, я сам, брат, из этих...». Беречь свою индивидуальность для меня важнейшее дело. Писать, как все – прямой путь к невостребованности, в цене только оригинальные мысли. По той же причине я не участвую в акциях и флешмобах. Дыхание толпы убивает индивидуальность.
Вот только есть огромная разница между толпой и строем. «Свободолюбивые личности» обычно ставят знак равенства между строем и стадом. И в этом они глубоко ошибаются. Стадо направляют, а строем управляют. Некая схожесть имеется, но только схожесть. А так это разные вещи. Радикально разные.
Строй призван усилить возможности получения результата и достижения цели. Подразделение из десяти человек сильнее одного человека не в десять раз, а неизмеримо больше. Подразделение из десяти человек намного сильнее просто десяти человек. И даже пятидесяти. Стадо тупо и однородно, в строю «каждый знает свой маневр», на что тратятся сотни часов бесконечных тренировок.
«Бессмысленная шагистика» на плацу, которую так ненавидят солдаты и над которой потешаются гражданские умники, на самом деле вовсе не подготовка к парадам и не пережиток прошлого, когда армии на поле боя передвигались в каре. У нее иное предназначение – довести слаженность сотни индивидуумов до состояния автоматизма, когда команда выполняется мгновенно, на рефлексе, а не после размышления о необходимости ее выполнения. На поле боя эти мгновения часто определяют то, кто победит и кто вообще останется жив.
Муравьиная разумность армейского метода функционирования единого строевого механизма бывает совершенно непонятной непосвященному зрителю. И даже может казаться противоестественной. Так же, как нам может казаться бессмысленной суета муравьев. Представьте – вы случайно сковырнули кочку и там обнажились тысячи муравьиных яиц, по которым заполошно начали носиться маленькие черные насекомые, натыкаясь друг на друга. Паника в чистом виде! Но проходит несчастных пять минут – и на поверхности пусто. Все эти тысячи яиц волшебным образом исчезли в чреве кочки.
- Рэп ведет молодежь не на баррикады, а в библиотеку
- Свобода осталась только в России
- Религиозная свобода – одна из скреп России
Беготня «зеленых человечков» гражданскому кажется такой же неразумной. Но представим гипотетический захламленный автопарк. Одинаковая задача ставится гражданским специалистам и взводу военных. Гражданские четко расписывают задачу, планируют ее соотносительно имеющимся силам, заказывают необходимую технику, делают смету и приступают к работе четко и планомерно. Комвзвода же начинает работу сразу, ставя задачи по мере их появления. Там три солдата ломами катят по парку мост от самосвала, потому что кран ждать долго. Там кто-то метет, тут кто-то бежит с мешком мусора, наперерез ему кто-то несется с ведром песка, засыпать солярную лужу. В итоге гражданские завершают работу к пятнице, а армия – к обеду. Наверное, поэтому в сложных случаях работают гражданские специалисты, а в критических вызывают армию. Даже если это уборка урожая или устранение последствий наводнения.
Очень сложно объяснить, что такое «ходить в строю» тем, кто в нем никогда не ходил. Для них это что-то чуждое и пугающее. А из тех, кто ходил, люди делятся на три части – тех, кто больше никогда бы не хотел туда возвращаться, тех, кому это в самый раз, и тех, кто через очень много времени из первых переходит во вторые. Кто с опытом приходит к выводу, что быть одному и быть одним из – это почти одно и то же, только с чьим-то плечом рядом. И человек рядом с тобой в строю – может быть никудышником по жизни или вовсе недругом, но когда вы в строю – он приобретает совсем другие качества. Он шарик в молекулярной решетке. И ты – такой же. Несмотря на весь свой талант и индивидуальность. А жесткая молекулярная решетка – это то, что делает алмаз алмазом, самым твердым на свете материалом. Вырви из нее пару «шариков» – и конструкция посыпется.
Мы движем культуру, когда мы по одному. Мы движем историю, когда мы вместе. Все империи построены людьми, стоявшими в строю. И от козней врагов извне их защищали люди в строю. Строй не может построить Колизей, расписать Сикстинскую капеллу или сочинить Шестую симфонию. Но именно строй дает возможность индивидуалистам быть индивидуумами и писать свои симфонии.
Мой флаг, моя страна – это то, что дает мне, жуткому индивидуалисту, силы еще полутора сотен миллионов. Быть в строю и быть собой – вполне возможно. Надо просто прочувствовать, что такое строй, и сохранять в нем себя, будучи частью общего. Ощущение общности – это гораздо более вдохновляющее чувство, чем чувство, что ты один такой на всем белом свете. Философия строя вовсе не в том, что «ты никто». Нет. В строю ты «один из». Иными словами – в строю ты не один.
Моисей увел из Египта толпу и водил, пока толпа не стала строем. Это ошибка – думать, что Моисей сорок лет из евреев выдавливал рабов. Нет, он именно лепил из толпы – строй. И только благодаря этому евреи умудряются выжить на Ближнем Востоке, где каждый джигит – отчаянный воин. Вот только толпой они плохие солдаты. У нас схожая с евреями ситуация. Если мы хотим выжить, надо «держать строй». Опыт у нас в этом богатейший.
