Дом, где родился Иван Бунин, стоит в Воронеже по сей день. Это дом № 3 по бывшей Большой Дворянской улице. Здесь прошли первые три года его жизни. «Но расти в городе мне не пришлось, – вспоминал писатель, – Страсть… к вину и картам заставила отца через три с половиной года возвратиться в Елецкий уезд, где он поселился на своем хуторе Бутырки». В этом отчасти разгадка творчества писателя: его талант сформировался в атмосфере тихой деревенской жизни. Мальчиком он смотрел на ее размеренный ход и быт. Об этом безмятежном состоянии детской души Бунин будет помнить даже в страшные, как он сам сказал, «окаянные» дни революции.
Когда Ивану Бунину исполнилось одиннадцать, он поступил в гимназию в Ельце. Вышло так, что гимназии будущий нобелевский лауреат не окончил. В своей автобиографии Бунин пишет, что оставил гимназию, потому что заболел, стал нервен и влюбился. Дальнейшее его обучение проходило дома, в елецкой деревне Озерки, под руководством старшего брата Юлия. «Дома я снова быстро окреп, сразу возмужал, развился, исполнился радостного ощущения все растущей молодости и сил», – вспоминал писатель.
Первая публикация пришла в 1888 году, когда Бунину было семнадцать – петербургский журнал «Родина» напечатал его стихотворение. Как радовался он первому признанию! Но по-настоящему Бунин вошел в литературу, когда ему было 25 лет. В 1895 году в Петербурге и Москве он познакомился с Чеховым, Бальмонтом и Брюсовым. Вышел его рассказ «На край света», который встретил одобрение читателей и критиков. Через год, в 1896-м, в газете «Орловский вестник» вышло первое значительное произведение писателя – перевод поэмы Генри Лонгфелло «Песнь о Гайавате». За это произведение в 1909 году Бунин был удостоен Пушкинской премии, очень престижной литературной награды в дореволюционной России. Проблеме датировки этой работы Бунина Варлам Шаламов посвятил отдельную статью.
Примерно в 1903 году Бунин знакомится с писателем Борисом Зайцевым (Бунину – 33 года, Зайцеву – 22). Так завязывается долгая, что называется, «до гробовой доски», дружба писателей. Зайцев пережил своего друга-писателя почти на 20 лет и оставил о Бунине записки, исполненные чувства благодарности. «Можно ошибиться в годе, когда встретились, – вспоминает Зайцев, – Но не ошибешься в том, что была зима. Неопалимовский переулок, звезды в ночном небе, огненно-сухая, снежная пыль из-под копыт “резвого”». Из этого упоминания о Неопалимовском переулке нам становится ясно, что познакомились писатели в Москве. «Силы жизни, жажды жизни много в нем было в те годы», – записал Зайцев свои впечатления о молодом Бунине.
4 ноября 1906 года на квартире у Зайцева произошла счастливая встреча Бунина с Верой Николаевной Муромцевой, будущей женой писателя. Официально они станут мужем и женой лишь в 1922 году, поскольку первая супруга Бунина А.Н. Цакни оформила их развод в 1920 году. В случайном разговоре, завязавшемся у дверей квартиры Зайцева на Арбате, 25-летняя Вера Николаевна рассказала настойчивому в расспросах 36-летнему писателю, что занимается химией. «Ему нравилось, что мои пальцы обожжены кислотами», – вспоминала В.Н. Муромцева об их первых встречах. Бунин стал приходить в гости к Муромцевым, приглашать Веру Николаевну на собрания, где бывал сам. Так родился союз, длившийся 46 лет (до смерти писателя в 1953 году). Вместе с Муромцевой Бунин посетил Италию, Турцию, Грецию, Сирию, Палестину и Египет. В 1909 году Бунин и Муромцева впервые приехали на Капри, где с 1906 года жил Максим Горький. На Капри Бунин много общается с Горьким. Оба спасаются от холодного русского климата: у Бунина больные легкие, у Горького – туберкулез.
Бунин был ярким представителем литературной богемы Серебряного века, хоть и видел себя вне ее. Всю свою жизнь он только и делал, что размежевывался с собратьями-писателями. Делал он это резко. Эту его пристрастность в оценках коллег сегодня многие вспоминают. Трудно принять, например, его оскорбительные слова о Михаиле Кузмине. Доставалось от Бунина и символистам. Он не признавал их литературного новаторства, называл декадентами. Из символистов Бунин отдавал должное лишь Александру Блоку. Но когда вышла в свет поэма «Двенадцать», записал в дневнике: «Поэту я этого не прощу». В художественном восприятии Бунина «Двенадцать» – поэма, где поэт-дворянин дал волю дискурсу зарвавшегося хама, восставшего мужика. Позиция Бунина вполне ясна и объяснима – в большей или меньшей степени, но он сознавал себя наследником Золотого века русской литературы, ему претила перестройка литературного языка в духе Андрея Белого. Г.В. Адамович справедливо считал, что Бунин завидовал Блоку, как поэту.
- В России может появиться аэропорт имени Достоевского, но не Сталина
- В Одессе установили мемориальную доску Ивану Бунину
- Егор Холмогоров: Родная речь
23 октября 1917 года Бунин и Муромцева покидают деревню, дальнейшее пребывание в которой грозит смертью от восставших крестьян. 26 октября они уже в Москве, останавливаются в доме родителей Веры Николаевны. Здесь, в квартире № 2 дома 26 по улице Поварской, и было написано начало «Окаянных дней». Под этим названием мы сегодня знаем дневниковые записки Бунина, которые он начал делать с начала 1918 года, спустя два месяца после Октябрьского переворота. Вот как писатель вспоминает первые дни утверждения большевистской власти в Москве: «А потом было третье ноября… Москва, целую неделю защищаемая горстью юнкеров… сдалась, смирилась. …победители свободно овладели ею, …водружали свой стяг над ее оплотом и святыней, над Кремлем. И не было дня во всей моей жизни страшнее этого дня – видит Бог, воистину так!».
Каждый, кто возьмет в руки этот дневник, сразу поймет на какой стороне его автор. Бунин ненавидит революцию, презирает ее лидеров, обличает их кровавые преступления. Он предлагает читателю ряд метко подмеченных писательским глазом картинок из жизни послереволюционной России. Бунин пишет: «…встретил в Мерзляковском старуху. Остановилась, оперлась на костыль дрожащими руками и заплакала: «Батюшка, возьми ты меня на воспитание! Куда ж нам теперь деваться? Пропала Россия, на тринадцать лет, говорят, пропала!».
Вот еще из дневника: «Во дворе одного дома на Поварской солдат в кожаной куртке рубит дрова. Прохожий мужик долго стоял и смотрел, потом покачал головой и горестно сказал: «Ах, так твою так! Ах, дезелтир, так твою так! Пропала Рассея!». Мерзляковский переулок, Поварская – Бунин ходит по окрестностям и видит простых людей, не дворян, которые так же, как он, скорбят о том, что революция явилась истинной катастрофой и возврата к былому для России больше нет. Поварская, 26 – последний московский адрес писателя. Сегодня на стене дома висит мемориальная доска, но до сих пор и речи нет о музее. Отсюда Бунин, навсегда оставив дорогую ему Москву, уехал в начале июня 1918 года в Одессу. До последнего будет держаться Бунин в Одессе, живя тайной надеждой, что всё вернется на круги своя и драма революции отступит.
Но судьба уготовила ему путь эмигранта. 6 февраля 1920 года от одесского причала в направлении Константинополя отплыл пароход «Спарта». Бунин и его будущая супруга были на борту. Через год в Париже Бунин напишет рассказ «Конец», в котором вспомнит, как навсегда покидал Россию. Зимой, в атмосфере ледяного холода. Вот эти строки: «…порт был пуст, «Патрас» уходил последним… Вдруг я совсем очнулся, вдруг меня озарило: … я зачем-то плыву в Константинополь, России – конец, да и всему, всей моей прежней жизни тоже конец, даже если и случится чудо и мы не погибнем в этой злой и ледяной пучине!». Бунин обыграл название реального парохода «Спарта», на котором покинул Россию. В рассказе пароход получил другое греческое имя: Patras – именно так по-французски будет название греческого города Патры.
В конце марта 1920 года Бунин и Муромцева добираются до Франции. В Париже они регистрируют брак. До конца дней их домом становится квартира в доме № 1 по улице Жака Оффенбаха. В Париже Бунин, следуя европейской моде, сбривает бороду и усы. К виду безбородого супруга Вера Николаевна долго не могла привыкнуть. В 1923 году Бунин открывает для себя город Грасс. Через год он снимает здесь виллу «Бельведер», на которую будет приезжать каждое лето, вплоть до 1945 года. Кто только ни перебывал здесь у Бунина. На вилле им будут написаны книги «Митина любовь», «Солнечный удар» и особенно любимые мною «Жизнь Арсеньева» и «Темные аллеи». В этих произведениях писатель воссоздаст прекрасный мир своей юности.
С 1922 года фамилия Бунина начинает фигурировать в списке претендентов на получение Нобелевской премии по литературе. Его соперниками по нобелевской номинации в разные годы оказываются Горький, Мережковский, Шмелев и Бальмонт. Наконец в 1933 году Бунин становится первым русским писателем, получившим Нобелевскую премию. Вот как счастливое известие достигло лауреата. 9 ноября, немного поработав, Бунин отправляется в синематограф. Дома остается Вера Николаевна, которая принимает первый звонок из Стокгольма. Новость настолько ошеломляет ее, что она подозревает розыгрыш. Не надеясь на свой слух, она при следующем звонке зовет подойти к телефону повара Жозефа. Уже после первого звонка секретарь Бунина Леонид Зуров бежит в кино. Без билета пробирается он к сидящему в зале Бунину и целует его со словами: «Поздравляю. Нобелевская премия ваша!..». Вручение премии состоялось 10 декабря 1933 года в Стокгольме. После церемонии Бунин передал медаль лауреата и папку с чеком на 170 тыс. шведских крон своему секретарю Андрею Седых. Тот уронил медаль на пол, которая покатилась через всю сцену, а о папке вообще забыл, она осталась лежать на столе. Какие-то добрые люди отыскали папку и возвратили Бунину.
Полученные нобелевские деньги (около 700 тыс. франков) очень скоро разошлись. Бунина атаковали авантюристы и попрошайки. Один из них предлагал писателю купить топор Петра Первого. Обман был легко разоблачен. В своем историческом романе писатель В.В. Лавров представил эту сцену так – в ответ на предложение о топоре Бунин расхохотался: «Понял! Это тот самый топор, которым Петр прорубил окно в Европу!». Через два года деньги кончились совсем – Бунин так и не смог купить виллу в Грассе, о которой мечтал. Значительная часть премии была потрачена писателем на благотворительность – содержание русских эмигрантов во Франции.
В мае 1941 года Бунин пишет Алексею Толстому, чтобы тот ходатайствовал о его возвращении на родину перед Сталиным. «Очень хочу домой» – пишет Бунин Николаю Телешову. 17 июня 1941 года Алексей Толстой пишет Сталину письмо, в котором относительно нейтрально передает просьбу Бунина вернуться. Однако возвращение не состоялось, началась Великая Отечественная война. Спустя годы можно сказать уверенно: хорошо, что Бунин не вернулся в СССР. Здесь бы его постигла скорая гибель, подобная той, что принял от Советов философ Л.П. Карсавин. Вспомнили бы и «Окаянные дни», и дворянское происхождение. Лавры Нобелевского лауреата не спасли бы. До конца дней Бунин прожил апатридом – человеком без гражданства. Он так и не принял подданство Франции, считая себя гражданином ушедшей в небытие Российской империи.
Бунин ушел из жизни в ночь на 8 ноября 1953 года. В день накануне смерти он читал своего любимого Льва Толстого – роман «Воскресенье». Внезапно в третьем часу ночи Бунин вскочил и «сел на постели с выражением… непередаваемого ужаса на лице… Он что-то хотел сказать, … дернулся всем своим … телом, и вдруг рот его странно разинулся, нижняя челюсть отвалилась…». Таковы воспоминания жены писателя о последних минутах его жизни, записанные В. Катаевым.
«Окаянные дни» оказались зашифрованы в датах жизни и смерти Бунина (22.10.1870 – 08.11.1953): 1870 – год рождения Ленина, 7-8 ноября – дни Октябрьского переворота, 1953 год – год смерти Сталина. Отпевали Бунина в храме Александра Невского на улице Дарю в Париже.
Бунин считал, что премию ему дали за книгу «Жизнь Арсеньева». Возьмите, кто не читал, эту книгу. И вы ощутите чувство первозданности бытия, которое дается человеку лишь в детстве и ранней юности. Хотя бы посмотрите фильм: «Несрочная весна» 1989 года или «Темные аллеи» 1991 года.
