В самом начале года случился очередной скандал в американо-китайских отношениях. Вернее, в отношениях Пекина с еще толком не приступившим к исполнению своих обязанностей Дональдом Трампом. Не приступившим, но отчетливо указавшим вектор в отношениях с Поднебесной.
Трамп фактически поставил под сомнение святая святых американо-китайских отношений, действующее неизменно со времен Киссинджера
Несколько политиков-республиканцев во главе с сенатором Тедом Крузом встретились с лидером Тайваня Цай Инвэнь. Все бы ничего, но в ответ на гневные замечания китайских дипломатов Круз заявил, что не Пекину решать, с кем ему встречаться, а с кем нет. В принципе, Круз «всего-навсего» сенатор.
Хуже всего то, что незадолго до этого (а точнее, сразу после победы на выборах – то есть в числе первых полуофициальных контактов с мировыми лидерами) телефонные переговоры с Цай Инвэнь провел избранный президент США Дональд Трамп, который уже на следующей неделе станет действующим. И реакция на критику из Пекина была точно такой же: я сам решаю, с кем мне разговаривать.
Все это напоминает демонстративный плевок в лицо китайским властям. Все можно было бы списать на дипломатическую неопытность Трампа, но он не только не отыграл назад, но и начал возмущаться, мол, чего это я должен не брать трубку, если мы Тайваню даже оружие продаем. Последнее – больная мозоль Китая. Об этом американские президенты предпочитали не упоминать всуе, чтобы лишний раз не нервировать Пекин.
Более того, Трамп фактически поставил под сомнение святая святых американо-китайских отношений, действующее неизменно со времен Киссинджера. «Я полностью осознаю, что такое политика «одного Китая», но я не понимаю, почему мы должны связывать себя этой политикой до тех пор, пока мы с Китаем не разберемся с остальными вопросами, включая торговлю», – заявил он. Это уже финиш.
Для «полного счастья» осталось только пригласить в США далай-ламу и устроить ему прием на высшем уровне. Или вновь установить дипломатические отношения с Тайванем. Что будет на практике означать признание его независимым государством и разрыв отношений с Пекином.
Принцип «одного Китая» был основополагающим в двусторонних отношениях Пекина и Вашингтона с того самого момента, как Генри Киссинджер «открыл» Китай для США и всего мира, восстановив эти самые отношения. Тайваньский вопрос был прописан в трех двусторонних документах: Шанхайском коммюнике (1972), Коммюнике об установлении дипломатических отношений между КНР и США (1979) и Китайско-американском совместном коммюнике (1982).
С тех пор основной больной вопрос Пекина – Тайвань – никто не трогал. Официально его просто не существовало. США признавали единство китайского народа и поддерживали стремление к воссоединению. При этом подчеркивая: к мирному воссоединению.
США, не признавая Тайвань государством, поставляли ему оружие и фактически гарантировали защиту от материкового Китая – в случае, если тот захочет осуществить стремление к воссоединению не мирными способами. Это прекрасно понимали в Пекине, удовлетворяясь официальной позицией признания Вашингтоном единственным Китаем КНР.
#{smallinfographicright=780448}Почему сегодня новые власти США (а сенаторов-республиканцев вполне можно отнести к ним) ставят под сомнение этот основополагающий принцип? Ведь это может привести к краху всего того, что было создано дипломатами за последние более чем 30 лет, ставя отношения между двумя ведущими экономиками мира на грань конфронтации, которая может привести к непредсказуемым последствиям. Каким?
Китайская газета The Global Times (официальная государственная) уже пригрозила Трампу местью, которой от партии и правительства неизбежно потребует полуторамиллиардный китайский народ. Отдает ли Трамп себе отчет в том, что он делает?
Безусловно, отдает. Если бы и не отдавал, ему бы давно подсказали. В тайваньских СМИ даже появилась информация, что якобы тот звонок состоялся по инициативе сотрудника штаба Трампа. В любом случае, даже если штаб Трампа и не готовил этот звонок заранее, а это была импровизация тайваньского лидера без надежды на результат, Трамп прекрасно понимал, что он делает, когда снимал трубку.
Тут нет ничего удивительного, учитывая, что антикитайская риторика сопровождала всю его избирательную кампанию, а обещание вернуть в Америку рабочие места – это, по сути, объявление Пекину экономической войны.
Но что это? Популизм, как и многие высказывания Трампа? Или подача сигнала об изменении вектора?
Тут стоит добавить, что определенная напряженность в отношениях Китая и США наметилась еще до Трампа. Так, в 2010 году, при Обаме, разразился скандал с поставками оружия Тайбэю по контрактам, подписанным, кстати, еще Бушем. При Обаме же усилилась напряженность в Южно-Китайском море и вокруг спорных островов.
Да и в целом не первый год мы можем наблюдать, как американцы усиленно ставят палки в колеса развитию Поднебесной.
Это и хаос на Ближнем Востоке, начиная со вторжения в Ирак, призванный уничтожить в зародыше намечавшийся товарно-сырьевой союз в Азии, способный поставить под сомнение американскую гегемонию во всем мире.
Это и усиленное продавливание двух торговых партнерств: Трансатлантического торгово-инвестиционного и главным образом – Транстихоокеанского, цель которых заключалась в написании новых правил мировой торговли (по выражению Обамы, их должны были писать американцы и никто другой), которые исключили бы из нее двух основных стремительно развивающихся конкурентов – Россию и Китай, лишив их самых привлекательных рынков Европы и Юго-Восточной Азии.
Все это явно свидетельствует о том, что Китай давно перерос ту роль, которую американцы отвели ему в 70-х годах прошлого века, и начал представлять непосредственную угрозу. А значит, его необходимо попытаться остановить сейчас, иначе завтра может быть уже поздно.
Тогда, в 70-х, когда Киссинджер «открыл» Китай, цель Вашингтона была очевидна – создать противовес для СССР. Противовес нужен был именно социалистического толка (ни одна капстрана, включая сами США, такую задачу не выполнила бы) и именно в азиатском регионе. Китай с его площадью, населением, потенциальными возможностями, а главное – амбициями, на эту роль годился идеально. Охлаждение отношений между Москвой и Пекином при Хрущеве только ускорило этот процесс.
Штатам необходимо было «открыть» Китай миру, чтобы создать вторую по мощи экономику социализма, способную успешно конкурировать и, соответственно, ослаблять первую – советскую. Плата за такую возможность была для американцев, по сути, ничтожна – вывести из Тайваня войска и принять политику «одного Китая».
Речь тогда ведь не шла о полном прекращении сотрудничества с Тайбэем, американцы по-прежнему гарантировали ему безопасность, снабжая оружием на миллиарды долларов. Речь шла о фактически формальных вещах: не иметь в Тайбэе посольства, не пускать Тайвань в ООН и т. д. Тогдашний Пекин это удовлетворяло чуть более чем полностью.
После «открытия» КНР удалось выстроить собственную уникальную экономическую модель, сочетавшую в себе элементы рынка и командной системы, сохранившую приверженность многим принципам марксизма-ленинизма и маоизма при полном отказе от интернационализма и курсе на строительство Китая для китайцев.
Именно эта уникальность вкупе с отказом от непосильных нош по поднятию экономик других стран и умением быстро перестраивать настройку под текущую ситуацию, сохраняя притом базис, позволила Китаю не только выстоять в то время, как социалистические режимы в мире рушились один за другим, но и идти дальше, развиваться в условиях нового однополярного мира.
Вообще все те немногочисленные соцстраны (хотя большинство из них сегодня соцстранами можно назвать условно), которые пережили конец 80-х – начало 90-х, безусловно, вызывают уважение за сам факт многолетнего противостояния с остальным миром, лишившись поддержки СССР, которая, как выяснилось, была не просто главным, а единственным стержнем, державшим соцлагерь.
Во многом это удалось благодаря фигурам лидеров этих стран. Но Китай обладал еще и мощнейшим экономическим потенциалом, который он смог реализовать более чем на сто процентов в условиях крушения старого привычного мира и отсутствия стабильного нового.
Многие годы отношение к КНР во всем мире было весьма несерьезным – ее воспринимали как не имеющую ничего своего мировую фабрику и не более того. Тысячи людей, готовых работать за мизерную зарплату, ютящиеся в тесных душных цехах, смог, окутывающий Пекин от земли до самого неба на протяжении многих лет – все это скорее напоминает картинки дореволюционной России или любой другой капстраны до реформ, спровоцированных едва не победившей мировой социалистической революцией.
Но Китай продолжал развиваться, впитывая в себя все больше и больше, производя все больше и больше. В итоге мир в один прекрасный день увидел, что едва ли не большая часть производства Земли находится именно там. А значит, и большинство рабочих мест.
А это, в свою очередь, значит, что в странах Запада будет усиливаться безработица, их рост начнет серьезно снижаться, в то время как рост КНР будет увеличиваться прямо пропорционально. И что Пекин может решать, экономикам каких стран развиваться, а каких нет – пуская через их территории самый большой в мире грузопоток. И что китайская экономика раздулась до той степени, когда Пекин может запросто обрушивать доллар.
А еще – что у Пекина появился не только третий в мире арсенал атомного оружия, но и вполне себе современные и боеспособные армия, авиация и флот, которые китайцам не терпится испытать в деле, как нам в Сирии. И что КНР, по сути, стала сверхдержавой.
Сейчас сложно судить, в какой именно момент американцы вдруг осознали, какого монстра вырастили. Главное – что осознали. И давно прикладывают все усилия для того, чтобы остановить его. До сегодняшнего дня – неофициально, экономическими методами. Но кто знает – возможно, дойдет и до военно-политических.
Идеальный вариант для США – как был тогда, так и остается сейчас – столкнуть Москву и Пекин в противостоянии друг с другом. Если и не военном, то торгово-экономическом. Именно этим объясняется то, что Китай и Россия неизменно делят с ИГИЛ* почетные места в списках угроз, составляемых различными военными и политическими экспертами в Штатах.
Новая вашингтонская администрация, очевидно, нацелена на совершение действия, обратного тому, что было сделано в 70-х, на этот раз – «открыть» Россию. И не случайно для этого вновь приглашен специалист по этим делам – Киссинджер.
«Открыть» Россию – подразумевает многие болезненные для консервативно-русофобской американской элиты темы: это и санкции, и Украина, и Сирия. Но следует помнить, что все это делается вовсе не из-за того, что у руля в США встал «пророссийский» президент. В США никогда не было и никогда не будет пророссийских президентов. Президент США может быть только проамериканским.
И сегодня часть американской элиты считает, что им выгоднее дружить с Москвой против Пекина. Это должны понимать в Москве, и понимание этого должно охладить эйфорию от перспективы потепления отношения РФ и США и чуть ли не «передела мира» с «другом Дональдом».
Что касается поведения Трампа по отношению к КНР, то оно пока очень напоминает шантаж: мол, прекратите девальвировать юань, прекратите игру мускулами в Южно-Китайском море, прекратите поддержку КНДР, а иначе мы признаем Тайвань. Шантаж уже наглый, неприкрытый и бесцеремонный.
Проблема для Трампа заключается в том, что сейчас не 1979 год, и Пекин уже не пойдет вот так просто на любые уступки Вашингтону, чтобы заручиться поддержкой в территориальном споре. Сегодня ему не дадут сделать это амбиции сверхдержавы, так что шантаж Трампа может закончиться в лучшем случае ничем для Америки. В лучшем случае.
Обещание вернуть в Америку рабочие места – это еще страшнее обещания признать Тайвань. Это, по сути, обещание революции мироустройства, призванной вернуть Америке роль гегемона.
Китай уже не раз давал понять всему миру, что он сам по себе, что у него есть интересы, которые тот будет отстаивать любой ценой, и для этого ему не нужны никакие союзники.
В этом смысле сложный выбор встает перед Москвой: каковы будут условия нормализации с США (читай: снятия санкций и уступок по Украине и Сирии)? Не будут ли они стоить нам отношений с Китаем, которого Вашингтон уже фактически назначил своим главным геополитическим противником?
* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ
